Простой сборник - Алексей Летуновский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все закончилось. Вернувшись в маркет, Роман разрешил себе петь: – Тунеядцы. Из-за таких, как этот вот, наши дома в опасности. Из-за таких, как он, мы не можем жить в прекрасном районе с чистым воздухом. Негодяй.
Роман неустанно поливал участливого говном, а Клен воспользовался моментом и взял с полки пачку луковых крекеров. – Ты что это делаешь? – рассвирепел Роман, а, может, и не успокаивался вовсе.
– Я есть хочу, – ответил Клен, прихватив с другой полки сушеный имбирь.
– Все ясно, – дышал Роман, – я думал, имя у него не такое, потому что это нормально. А он заодно с этими.
– Ты тоже ел, – сказал Клен, но Романа уже было не остановить. Он задрал свой монументальный кулак и ударил Клена по макушке. Шапка слетела, и Роман был ослеплен светлыми волосами. Глаза нечаянно лопнули и, не успев извиниться, испарились в тишине помещения. А сам бугай испаряться вслед не захотел и стал орать, подражая обугленному младенцу. Клен пришел в себя и надавал обидчику дубинкой для верности. Тот успокоился и присел на свои выпавшие от крика зубы.
***
Как бы не хотелось доверять обратному, но череп Клена трещал, а едкая боль раздавалась во всем теле. Он согнулся около дымящей трубы и сунул свободную руку в дверку в подмышке. Селезенка оставалась в порядке, а в поджелудочной вертелось резаным болтом. Клен попытался дотянуться до неприятности, но вывихнул сустав и завопил. В легкие попал дым, и вопль дал простор для кашля. Вытащив пораженную руку, Клен решил вернуться домой. – Мышонок все исправит, – успокаивал он себя.
Перед уходом из маркета, он неплохо подкрепился и даже успел захватить с собой пару буханок черствого хлеба в качестве недельной оплаты. Клен был полон сил, однако один из соков для пищеварения выделялся неверно, и его укачивало на ровном месте. Он договорился с духом собраться и поковылял в сторону дома. На улице было холодно. Ресницы Клена покрылись слоем льда, и он не видел дороги. Идя практически наощупь, он почувствовал, как ногти также заимели смелость капитулировать подо льдом. Клен дезориентировался.
На небольшой площади стоял огороженный дурацкой решеткой алтарь, на котором сидел, завернутый в воск Этот Оттуда. Он был побит и оплеван. Позолота с щек состоялась соскрябанной месяцами ранее. Некоторые здешние обитатели фотографировали друг друга рядом с ним на неработающие фотокамеры, считая себя много выше жалкого. Клен на последнем, как сам опасался, вздохе понял, что перепутал дорогу. Скованными холодом пальцами он раздвинул веки и, заметив Этого, решил присоединиться.
Этого питала местная подстанция для того, чтобы его стыд был виден всем существующим неподалеку. Клен пробрался через дурацкую оградку и вырвал из-под седалища нужные провода. Процедив их зубами, он замкнул нужные с языком. Напряжение понеслось в мозг и Клену пришлось разучить зажигательный танец. Но танец ему не давался.
***
Облепиховая роща оказалась достаточно густой, а Клен радовался оказавшейся в руке и кричащей от счастья быть ржавой дубине. Он умело пробрался сквозь заросли и появился на полотне из одуванчиков, которое уходило за горизонт изумрудного неба. На такой своеобразной опушке стоял дубовый замок, и Клен с мгновение был ошарашен его мощью. Одуванчики скрывали ноги Клена по колено, он чувствовал приятную мягкую землю, в ней хотелось захлебнуться. Неподалеку виднелись тела больших черных кошек, Клен подбежал к ним и не пожалел пинка. Жирно рассмеявшись, он вдохнул нежнейший воздух и точно замер. Ни один из органов не дышал одышкой и не бил тревоги, даже преждевременной. Казалось, что волосы вот-вот будут готовы взорваться и встретить рассвет на самой далекой и яркой звезде. Клену было легко и он использовал это чувство, чтобы смеяться и плясать вокруг и через. Вскоре он услышал девичье пение и увидел, как со стороны замка к нему бежит принцесса. В натурально молочных волосах и лазуревом полупрозрачном платье. Он засмотрелся на кувыркающуюся грудь, на лазурно-розовые бедра, скользящие между собой словно пропитанные маслом розы. Он облизывался, представляя вкус только что придуманного масла, но резко отстранился, будто не причем, когда принцесса подошла ближе. – Я так рада, что ты меня вчера спас. Эти коты такие вонючие, – ее голос был слаще последней корки хлеба. – Проси, что хочешь, храбрый воин, – сказала принцесса.
Клен выпрямился. По его ноге пробежал мышонок, разгоняя мурашки и юное возбуждение. Запыхавшись, рыжий зверек сел на плечо.
– Я безумно счастлив, что мои труды стоили ваших исполнившихся мечт, принцесса, – сказал Клен и, призадумался.
– Что же тебя так беспокоит? – урчала она.
– Мне кажется, я не гожусь для работы в маркете. Я сделал ошибку, увидев скуку в работе в поликлинике. Простите меня, принцесса.
– Я прощаю тебя, воин, – сказала она и заплакала. – Правда твоя и я рада, что ты нашел свое истинное место. Нельзя быть одним из этих поганых пресмыкающихся! Отсталые существа! Сучьи тунеядцы!
Принцесса подавила свою истерику и протянула Клену сухощавую руку. Тот поцеловал ее и воспрянул гордостью. Принцесса посмотрела на него и улыбнулась. Гордый лик Клена ласкало творожное солнце, а молодое лицо растянулось в композиционной искренности. Мышонок поднялся на лапы и обнял Клена за голову. Он еще никогда прежде не был так рад за своего единственного друга.
Черносливовая
Асфальт на подоле черно-зеленого неба блестел от испражнений ранней весны. Пальцы Уно зацепились за ржавые останки киосков, и он сдавленно расхохотался. – Вот опять!
– Уно!
Он обернулся. Анна отстала от него метров на килограмм соленых конфет. Дабы подождать медленно-ползущую, Уно опрокинулся на спину и впитал в свой спинной жакет пару криво срезанных болтов. Он посмотрел в небо и стал думать, какой киоск снесли на этом месте, но, не придумав ничего значительного, закрыл глаза. Его рваные от похмелья мысли шептали наивные образы в тягучей, как синяя смола, темноте нутра. – Интересно, кaкой у нее живот, – думал он. – Наверняка упругий, наверняка ортопедически-мягкий. Я раздену ее, раздену и узнаю,
Анна не спешила, набитые ватой колени скребли по шелухе осенних фисташек за 249.
– Уно! – крикнула она, но поняла, что тот не слышит. Анна то и дело поправляла платье, чтобы выглядеть как можно приличнее в центральном районе города Ч. Сердце каталось
