Тайна старого замка - Казимеж Коркозович

— Тогда, это значит когда? И что это за приключение? — строго спросила Вечорек.

— Вы разрешите я выручу Кушара? — отозвался Хемпель, который до этого молча слушал разговор. — Так уж случилось, что главный герой этих приключений, то есть Шаротка, подробно рассказывал мне о том, что с ним произошло.

В эту минуту в холл вошла Марыся. Остановилась в конце стола и подняла руку, показывая собравшимся голубой карандаш.

— Прошу прощения. Никто из вас его не потерял? Я нашла наверху.

Все повернулись в ее сторону.

— Да, — внезапно сказал Проца. — Это мой.

Марыся отдала карандаш молодому человеку. Тот осмотрел его и сунул в карман пиджака.

— Большое спасибо. Я, наверное, выронил его вчера вечером или сегодня утром по дороге на завтрак.

Девушка вышла. Хемпель, продолжая прерванный разговор, рассказал присутствовавшим обо всем происшедшем.

Его слова вызвали общее оживление. Но реакция была разной. Вечорек первой взяла слово.

— Это что-то неслыханное! — воскликнула она. — В доме убийство, а мы только теперь об этом узнаем! Ведь надо обыскать подвалы, может быть, труп этого несчастного лежит где-нибудь в углу! И почему никто этим не займется?!

— Сегодня на рассвете мы со Станеком тщательно осмотрели подвалы, — спокойно ответил Брона.

— И ничего не нашли?

— Абсолютно никаких следов, не говоря уже о трупе.

— Так что же случилось?

— По-видимому, убийца убрал ночью тело и где-нибудь его спрятал, — высказал предположение Проца.

— Разве не стоит обо всем сообщить в милицию? — забеспокоилась Колярская.

— По-моему, это просто необходимо, — поддержал ее Болеша. Минутную тишину, установившуюся после этих слов, нарушил Сосин:

— Действительно, это кажется необходимым, но только на первый взгляд. Все, что мы могли бы сообщить, это только слова. Никаких конкретных фактов, никаких доказательств. Не знаю, согласитесь ли вы со мной, но я предложил бы совместно обыскать как следует дом и ближайшие окрестности. Ведь труп не мог растаять в воздухе. А если мы найдем тело или какие-нибудь реальные следы, тогда немедленно следует вызвать милицию.

Снова наступила тишина.

— Мне кажется, что Сосин прав, — отозвался Хемпель.

— И я так думаю, — сказал Кушар. — Хотя лично я не верю, что мы найдем что-нибудь интересное.

— Почему? — вмешалась Вечорек.

— Да потому, что у убийцы было достаточно времени так спрятать тело, что и найти его уже невозможно.

— Мог его утопить, — буркнул Велень. — У шлюза место очень глубокое. Я там не раз купался.

— И все же мы должны начать поиски, — сказал Хемпель. Сказал умышленно, стремясь облегчить себе задание — осмотреть комнаты всех жильцов.

— И мне так кажется, — заключил дискуссию Броне.

— Шаротке это должно было стоить много нервов, — вздохнула пани Вечорек. — Мне его, бедного, очень жаль.

— Не знаю, что было бы со мной, если бы я увидела такой кошмар за окном, — согласилась Колярская. — Наверное, умерла бы со страха.

— От страха еще никто не умирал! — засмеялась Иоланта.

— Глупости говоришь! — резко оборвала ее пани Вечорек. — Если бы у него было больное сердце, то могло бы кончиться плохо. Вы над ним смеетесь, что он трус. А я не знаю, как бы ты держалась одна в подземельях да еще в темноте!

— Кстати, о подземельях, — вмешался Хемпель. — Я бы хотел задать Кушару несколько вопросов.

— Пожалуйста, — молодой человек повернулся к нему.

— Мне кажется, что восприятие разных явлений зависит от времени суток. Одно впечатление бывает ночью, в темноте и тишине, другое при полном свете дня. Я бы хотел, чтобы вы сказали нам: уверены ли вы, что действительно слышали голос, зовущий на помощь? А если бы вы услышали эти звуки сейчас, днем, то вы бы расслышали то же самое или нет? Я хочу узнать, не поддались ли вы оба настроению ночи и воображению. Как вам кажется?

Кушар довольно долго молчал, затем ответил:

— Вопрос очень существенный, поэтому я должен подумать... Вспоминая тот момент, я теперь нахожусь в нерешительности. Безусловно, тогда у меня было впечатление, что я слышу человеческий голос, я даже различал слова, о которых говорил Шаротка. Так мне казалось тогда, но сейчас, после ваших замечаний, я начинаю колебаться и сам не знаю...

— Но ведь и Шаротка слышал! Разве может быть, чтобы вы оба подверглись одинаковой галлюцинации? — прервала его Иоланта удивленным голосом.

— Вот это единственное говорит за то, что действительно был слышен чей-то голос, так как трудно поверить, что мы оба поддались слуховой галлюцинации. Если бы не этот факт, я скорее был бы склонен допустить, что порывы ветра вызвали в комнате резонанс, похожий на человеческий голос.

— А почему вы не хотели, чтобы Шаротка разбудил меня перед тем, как пойти в подвалы?

Наступила тишина. Все начали отдавать себе отчет, что в этих вопросах содержится нечто большее, чем просто стремление выяснить некоторые обстоятельства. Последний вопрос журналиста имел явно обвинительный характер.

Так его понял и Кушар, потому что в первое мгновение он взорвался:

— Ну знаете!.. — Однако тотчас же опомнился и спокойно ответил: — Я слышал призыв о помощи. Считал, что нельзя терять ни минуты.

— Конечно, — буркнул Велень.

— Ну хорошо, — кивнул Хемпель. — У меня еще есть неясный пункт...

— И столь же для меня отягчающий? — спросил иронически Кушар.

— Почему вы направили Шаротку в правый коридор, а сами пошли левым? Почему не остались вместе?

— Потому что так мы могли быстрее осмотреть территорию. Как раз Шаротка тоже предлагал не разделяться. Я не согласился на это по указанной причине.

— Только это было поводом вашего решения?

— Что вы имеете в виду? — Кушар резко повернулся, уставившись в лицо журналисту.

— Я имею в виду, не лежало ли в основе вашего решения злое желание оставить этого человека одного в обстановке, которая должна была его напугать?

Кушар некоторое время молчал, а затем коротко ответил:

— Нет.

— А теперь я бы хотел выяснить еще один вопрос...

Хемпель не докончил начатой фразы, так как его внезапно прервала Иоланта:

— Это что, допрос в милиции? Почему вы расспрашиваете Ежика... инженера Кушара, — она быстро исправилась, — так, будто он виновник всего происшедшего? Мне это кажется просто абсурдным и я удивляюсь, что он еще отвечает на ваши вопросы!

Все это было сказано на одном дыхании. Видно было, что девушка сильно взволнована.

— Ты неправа, Иола, — вмешалась пани Вечорек. — Мы все хотим знать, как это случилось. А если есть какие-то неясности, то их надо сразу же разъяснить именно для того, чтобы ни на кого из нас не пало подозрение.

— Очень разумно, — поддержал ее Станек. — Кушар лучше всего может нам рассказать о событиях, очевидцем которых он был. И это совсем не означает, что его обвиняют в чем-то.

— Вот я и охотно объясняю, — улыбнулся Кушар, бросив благодарный взгляд в сторону девушки.

— А я готов в любую минуту подвергнуться допросу, лишь бы иметь такого защитника, — заявил Проца. Иоланта бесцеремонно показала ему язык.

— Ну, этот вопрос как будто исчерпан, — снова вступил в разговор Хемпель. — Итак, я хотел бы, чтобы вы объяснили, — он обратился к Кушару, — почему вы сказали Шаротке, что оба коридора сходятся, когда на самом деле это не так?

Иоланта задвигалась на стуле, но промолчала. Сосин слегка наклонился вперед. С его лица не сходила легкая, немного насмешливая улыбка. Велень озабоченно взглянул на Кушара.

Тот, однако, отвечал свободно, без признаков волнения:

— Неужели я действительно так сказал? Я что-то не помню. Может быть, я неудачно выразился или меня плохо поняли. Я имел в виду, что, идя разными дорогами, мы через некоторое время встретимся. И это на самом деле так. Брона и Станек могут подтвердить, что из помещения, где находится распределительный щит, есть проход в коридор, которым шел Шаротка.

— Это правильно, — Станек кивнул головой.

— Поэтому, говоря, что мы встретимся, я не обманывал Шаротку. Я мог просто неудачно выразиться о двух коридорах.

Слова Кушара звучали убедительно. Все вздохнули облегченно. Иоланта иронически поглядывала на Хемпеля, который, впрочем, не обращал на это никакого внимания.

— На этом мы, к сожалению, должны закончить, — сказал журналист. — У нас слишком мало данных, чтобы пытаться объяснить эти случаи. Мне, однако, кажется целесообразным попросить Станека тщательно запереть вход в подвалы и не расставаться с ключами.

— Правильно, — присоединился Болеша. — Надо сделать так, чтобы в эти проклятые подземелья никто не мог проникнуть. А туда ведет только один вход?

— Нет, — откликнулся Станек. — Есть и другой — в развалинах башни. Но им не пользуются. Двери там очень толстые, заперты тяжелыми железными засовами.

— Значит, через них нельзя пройти?

— В нынешнем их состоянии это исключается.