Тирамису (СИ) - Черногорская Ксения

- Миш, я устаю вообще-то...

- Да я тоже устаю из-за этих резюме и поездок по офисам бесконечных! Только я вот жду тебя дома, а ты хрен знает где торчишь по вечерам!

- В смысле - "хрен знает где"? - завожусь я. - Я в офисе вообще-то была!

- У тебя до шести рабочий день? - прищуривается Пупс.

- Да.

- А какого хрена тогда ты там торчишь до восьми? Я может вместе с тобой хотел резюме переписать своё! И обсудить список компаний, в которые его нужно будет подать!

- Давай обсудим, - примирительно говорю я.

- Ага, - сердито говорит он. - Обсудили уже.

- Пупс, пойдём есть, а? - вставая с дивана и беря его за руку, нарочито бодрым тоном, чтобы прекратить эту надвигающуются бурю, говорю я.

- Не хочу.

- А я что-нибудь вкусненькое сейчас приготовлю. Будешь тушёное мясо с фасолью? И салатик из помидорок?

- Помидоры закончились, - бурчит Пупс. - Я последний часа три назад съел.

Но джойстик на пол кладёт и с пуфа поднимается. Я улыбаюсь ему, он отвечает плохо сдерживаемой улыбкой и мы идём на кухню.

Постепенно настроение приходит в норму и к моменту, когда мы садимся за стол есть, мы уже вовсю шутим. Пупс вообще парень очень позитивный, весёлый и обаятельный. Наверное, именно поэтому я и влюбилась в него когда-то. А вот выглядел он тогда иначе - сейчас заметно располнел. Но всё равно - красавчик. Особенно, когда не злится на меня и не вредничает.

- Мама звонила, - говорит Пупс. - О тебе спрашивала. Что ты, как ты, всё такое.

- Привет ей передавай, - прожевав фасоль, говорю я. - А что ты ей сказал?

- Передам. Сказал, что ты вся в работе.

- Поняла, - отвечаю я и решаюсь наконец поговорить: - Вот, кстати, по поводу работы... пупсенька, слушай... Ты, главное, не злись только, ладно?

Он замирает с вилкой в руке и внимательно смотрит на меня.

- В общем, - говорю я, - я с тобой посоветоваться хотела...

- По поводу? - чуя неладное, щурится он.

А я даже и не знаю, как сказать. Мишка напрягается так, что я прям уже жалею, что этот разговор завела. С другой стороны - обсудить-то нужно, иначе как?

- Миш... В общем, у меня сейчас очень важный проект. Ну, тот, о котором я тебе говорила. Сеть кофеен-кондитерских.

- Так. И чё?

- Я с заказчиком встречалась утром.

- Помню, ты говорила, да.

- Ну, вот... В общем, он готов работать со мной, но при одном условии. И я вот честно - настолько в осадок выпала из-за этого условия, что даже не знаю, как тебе говорить об этом.

- Он тебе переспать с ним предложил, что ли? - напряжённо спрашивает Мишка.

- Нет, нет, ты что! - прикладывая руку к груди, восклицаю я и Мишка облегчённо выдыхает. - Но как бы тоже предложение не очень обычное...

- Да говори уже! - не выдерживает Мишка, - Чё ты тянешь кота за яйца?

- Он хочет, чтобы я добавила на его выставку свою фотографию. В смысле, там будет много фоток, небольших и огромных, чуть ли не во всю стену, и так будет много... эм... эротических фотографий. Это выставка "Восемнадцать плюс". Как бы смысл в том, что эти кофейни - места для свиданий, и выставка должна отражать атмосферу романтики, соблазна и чувственной нежности, перекликающейся со вкусом главного десерта, одноимённого названию сети этих кофеен-кондитерских - тирамису.

Всё это я выпаливаю единым махом и чувствую себя так, будто в начале этого спича нырнула в море, на глубину. А сейчас словно вынырнула, чтобы вдохнуть побольше воздуха.

- Я чё-то не понял, - медленно говорит Мишка. - Чё он хочет-то?

- Он хочет, чтобы я сфотографировалась для его выставки голой и чтобы я эту фотографию выставила в главном зале. Лица моего видно не будет, фотография будет отвечать общей концепции и не будет похабной. Стиль "ню".

- Чего-о, бля? - вопрошает Пупс.

Мишкино лицо производит по обыкновению впечатление добродушия, но сейчас оно, мясистое, немного располневшее за последние полгода, багровеет от нарастающего гнева и это выглядит скорее отталкивающе, чем пугающе. Я спешу его успокоить, просто чтобы не наблюдать эту гримасу. Она настолько неприятна, что мне хочется встать из-за стола и выйти из кухни. Если Мишка сейчас и напоминает пупса, то вовсе не в игривом смысле, а скорее как уродливое пластмассовое подобие младенца.

- А он не офигел ли, этот твой заказчик? - Миша швыряет вилку на опустевшую тарелку и слышится громкий, лязгающий звон, от которого я непроизвольно дёргаюсь и на мгновение зажмуриваюсь, но тарелка, похоже, остаётся целой. - Может ему, бля, ебало набить?

Вообще Мишка матерится очень редко, но вот сейчас мат из него просто льётся. Я, честно говоря, не ожидала такой его реакции. Какая-то она уж слишком маргинальная для моего вполне себе интеллигентного обычно парня. К тому же нелепая. Потому что если поставить пухленького неспортивного Пупса против мужественного широкоплечего Артура - при всей своей привязанности к Пупсу, я не поставлю на него в этом поединке ни гроша. Артур явно спортивен, держится очень уверенно, смотрит в глаза, в отличие от Мишки, и вообще, пожалуй, даже немного брутален при всей этой своей элегантности и красоте. Миша же рафинированно интеллигентен, любит покушать и поваляться на диване, а из спорта предпочитает только пинг-понг и футбол по телеку. Ну и приставку ещё, где иногда играет в спортивные игры. И зачем он так агрессивно хорохорится мне совершенно непонятно. Впрочем, он же не знает, ни как выглядит Артур, ни что представляет из себя в плане характера.

- Не надо никого бить, Миш, - миролюбиво говорю я. - Успокойся, пожалуйста.

- А чё мне успокаиваться-то? Нормально ваще? Какой-то, блядь, хрен предлагает моей девушке раздеться догола, а мне надо успокаиваться? Дай его телефон сюда.

- Миш...

Пупс грохает кулаком по столу, тарелки дребезжат звоном:

- Номер, говорю, дай мне его!

Нет, это уже ни в какие рамки не лезет. Внутренне закипаю, но снова стараюсь не поддаваться эмоциям.

- Миша, успокойся, пожалуйста - с нажимом в голосе произношу я. - Я тебе телефон его не дам. В этом нет совершенно никакой необходимости. Я хотела узнать твоё мнение. Твоё мнение мне понятно. Я скажу ему "нет" и откажусь от этого проекта.

- А чё ты ему "нет"-то скажешь? - орёт вскочивший и распалившийся Мишка. - Ты пососи у него лучше, чё ты? Я смотрю напрасно я тебе позволял в офисе задерживаться эти месяцы! Ты там, походу, не работой занята по вечерам!

- А не пошёл бы ты? - цежу я и встаю из-за стола.

Мишка не даёт мне выйти из кухни: хватает за руку.

- Отпусти, - дёрнув рукой, говорю я. Но он держит крепко.

Смотрит на меня злобно, ревность плещется в глазах, явно сейчас к нормальному диалогу не способен. Смысла нет продолжать эту милую беседу.

- Отпусти, говорю. Успокоишься - поговорим.

- А я, блядь, спокоен! - выплёвывает он.

Я медленно выдыхаю.

- Отпусти, - повторяю вновь. - Ты делаешь мне больно.

Разжимая пальцы, он отшвыривает мою руку в сторону. Я машинально разминаю пальцы и тру запястье - схватил крепко, похоже будет синяк.

- Это ты делаешь мне больно, Окся, - тихо говорит Пупс.

А затем, опережая меня, выходит из кухни, обувается, накидывает куртку, и, хлопнув дверью, выбегает из квартиры. Я ухожу в спальню, падаю лицом на кровать и плачу.

Мне ужасно обидно и я долго не могу успокоиться. Обидно из-за условия Артура, обидно из-за такой неприятной и несправедливой реакции Миши, обидно из-за того, что я вынуждена буду отказаться от проекта. Обидно, что оба мужчины не пошли мне навстречу, а мой так вообще - устроил скандал.

Вскоре он возвращается. Пыхтит в коридоре, снимая обувь и верхнюю одежду. Идёт в туалет,  выходит спустя полминуты, уходит в ванную, моет руки. Мне не по себе от мысли, что мы опять не будем разговаривать сутки или больше. И без того на душе погано.

Я подхожу к ванной и опираюсь плечом на дверной косяк. Смотрю на Мишкину спину и отражение его сердитого лица в зеркале. Лицо в отражении на меня специально не смотрит.