Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда - Андрей Пауль

Постепенным развитием «городов-республик», одновременно совмещавших в себе и торговые центры, и крепости, получает объяснение и отмечаемые в источниках большие, по сравнению с соседними племенами, размеры их городов. Приморский город племени унана/убаба, имевший 12 ворот и порт, описывает уже ибн-Якуб. Адам Бременский и Гельмольд называли поморский город Юмну самым большим в Европе. Схолия 121 к тексту Адама также отмечает различие между расположенными по соседству Рюгеном и городом Юмна, что только у рюгенцев был собственный король. Различия могли быть обусловлены разным происхождением племён, к примеру, общим происхождением поморских и северно-велетских племён. Обращает на себя внимание, что для последних до IX века также были характерны большие крепости (так называемый тип «больших фельдбергских крепостей на высотах»).

Имеющийся на настоящий момент материал позволяет частично реконструировать на основании археологии и исторических источников историю развития торговых отношений между балтийскими славянами и землями северной Руси следующим образом. В VIII веке в результате политики и покровительства славянской знати возле важнейших княжеских столиц и под их контролем на юге Балтики между Ютландией и устьем Одры основывается ряд торгово-ремесленных центров «открытого типа», сбор налога с которых является одним из важных источников пополнения княжеской казны: «приморский район» Старигарда в Вагрии, Рерик/Гросс Штрёмкендорф в Висмарской бухте, Дирков в устье реки Варнов, Менцлин в устье реки Пены, Ральсвик на берегу Большого Ясмундского залива на острове Рюген. В это же время начинается процесс превращения бывших рыбацких, крестьянских, ремесленных и соледобывающих поселений в торговые города в устье Одры: Волин, Щецин, Колобжег. История их развития несколько отличается от западных открытых торговых поселений, что, по всей видимости, было обусловлено различиями в социальном строе восточных балтийско-славянских племён поморян и велетов и меньшим влиянием Франкской империи. Таким образом, закладывается основа для сложения южнобалтийского торгового пути, окончательное сложение и начало функционирования которого можно датировать второй половиной-концом VIII века.

Самые ранние контакты с Восточной Европой прослеживаются в основном по арабским монетам VIII века. Для Старигарда это несколько аббасидских монет, найденных при раскопках крепости. Арабские дирхемы второй половины VIII века известны и из Гросс Штрёмкендорфа, однако в виду того, что детальные данные по сделанным с начала 90-х гг. находкам ещё не были опубликованы, судить в этом случае было бы преждевременно. Арабские монеты 783–784 гг., найденные в Ростоке (Kiersnowscy 1964, S. 57, 58) можно связать с существовавшим в VIII веке торгово-ремесленном центре в Росток-Диркове. Многочисленные дирхемы VII–IX вв. найдены в торговом центре в Менцлине (Bleile/Jöns 2006, S.91). Археологи Р. Бляйле и Х. Йонс подозревали происхождение из Ладоги и в найденном в Менцлине отлитом из бронзы изображении человеческого лица, датировка которого в этом случае также пришлась бы VIII веком (Bleile/Jöns 2006, S.90). Находки монет VIII века известны из польской части Поморья – из Карсибора (714/715) (Kiersnowscy/Kiersnowscy 1959, S. 56), крепости Барды (786–814 гг.) (Filipowiak 1989, S.709), города Волина, островов Узедом и Волин (Wehner 2007, S. 51, Abb. 21). Концом VIII века, 789 годом, датируется и клад из Пенцлина в восточном Мекленбурге (Kiersnowscy 1964, S. 52).

Другим возможным указанием на торговые контакты с северорусскими землями могла бы стать одна из находок керамики, классифицированная шведским исследователем Т. Брорссоном как ладожский тип. По мнению специализирующегося на северорусской керамике археолога А. Плохова эта классификация была неверной.

Однако расцвет торговли южной Балтики с Восточной Европой приходится на следующий IX век, причины чего можно усмотреть, в том числе, и в изменении политической ситуации в Западной Европе. В конце VIII – начале IX вв. ободритское королевство находилось в близких союзнических отношениях с Франкской империей. В это время в их подчинении находились и северо-западные саксонские провинции Вигмодия, Нордальбингия и, по всей видимости, часть Барденгау, начало славянского заселения которой началось ещё в VII веке. Эти близкие связи прослеживаются и в археологии – так, спектр находок из Гросс Штрёмкендорфа/Рерика, заметно отличается от прочих славянских торговых центров гораздо большим процентом франкской, фризской и саксонской керамики, франкскими украшениями. Чуть менее тесны, однако так же отчётливо заметны и торговые контакты с соседними данами. Дружественные отношения с данами, прослеживающиеся до начала века по торговым контактам, не меняются даже несмотря на короткий период противостояния, отразившийся в нападении Готтфрида и убийстве им Дражко в 808/809 гг. и ответном походе ободритов и саксов в Ютландию и на датские острова в 815 году.

Возможно, не только одновременные смены правителей, но и какие-то перемены политики самих франков, отразившиеся, например, в установлении Диденхофским капитулярием запрета на продажу славянам оружия в 805 году, привели к постепенному разрыву ободритско-франкского союза и новому сближению ободритов с данами. В 817 году князь Славомир объявляет франкам войну и в сопровождении датского флота нападает на франкскую крепость-колонию в Нордальбингии. В 821 году вместе с данами выступает против франков сменивший Славомира Чедраг. Не меняет общей картины и упоминание послов ободритов при дворе франкского императора в 822 году – начиная с первой трети IX века отношения славян с Франкской империей то и дело переходят в открытое противостояние, отразившееся в основании франками приграничных крепостей на Эльбе и многочисленных войнах, продлившихся до окончательного поражения ободритов на реке Раксе в 955 году и первого принятия христианства их правителями во второй половине X века.

Ввиду этих, зачастую ежегодных, войн и взаимных нападений славян и франков и саксов, события, происходившие на юго-западе Балтики с первой трети IX до второй половины X в., практически полностью выпали из поля зрения западноевропейских хронистов. Путаница Франкскими анналами имён и событий середины IX века, наглядно показывает, насколько отрывочными и недостоверными были сведения о юге Балтики, доходившие до хронистов тех лет. Противостоящую франкам и саксам силу Франкские анналы называют норманнами, славянами, чаще же – просто язычниками, лишь в очень редких случаях указывая, о каких конкретно племенах и народах идёт речь. Возможно, в этом разрыве отношений и переходу к долгой перманентной войне с западными и южными соседями славян – Франкской империей и саксонскими племенами – и как следствии, потери западных торговых партнёров, стоит искать связь с всплеском торговли южной Балтики с Восточной Европой. Именно с этого периода, со второго десятилетия IX века, фиксируется большой приток арабского серебра, отразившийся в многочисленных кладах.

Клады арабского серебра IX века известны из Прерова на полуострове Дарс (803 г.) (Kiersnowscy 1964, S. 52, 54), Анклама (811 г.) (Rüchhöft 2010, S. 460, 461), крепости Ругард (815 г.) (Kiersnowscy 1964, S. 52, 58) и торгового центра в Ральсвике (844 г.) – оба на острове Рюген, Гжибово (815 г.) (Kiersnowscy/Kiersnowscy 1959, S. 51) и Карнице (867 г.) (Kiersnowscy/Kiersnowscy 1959, S. 55, 56) – оба неподалёку от Колобжега, Ной-бранденбурга (819 г.) (Kiersnowscy 1964, S. 52, S. 48, 49), Пиннова (864 г.) (Kiersnowscy/Kiersnowscy 1959, S. 81). Ранние клады арабского серебра находят, особенно в устье Одры, сравнительно часто, к примеру, только в 2000-х гг. у слияния Пены и Одры было найдено два клада IX и X вв., которые ещё не попали на карты, хотя приведённая выше карта была неполной.

Однако по картам развития торговых центров и городов на юге Балтики, как и по приведённым выше не самым актуальным и полным картам выпадения кладов, нетрудно заметить, что наибольшей торговой активностью с самого раннего периода был отмечен регион устья Одры, включая прилегающие к нему земли к северу от реки Пены и остров Рюген. Клад арабского серебра из Ральсвика на Рюгене настолько показателен в плане выявления ранних торговых контактов с Русью, что заслуживает того, чтобы остановиться на нём подробнее. Найденный в одном из жилых домов первой фазы существования торгового центра (конец VIII – середина IX вв.), этот клад, таким образом, должен был принадлежать одному из проживавших на Рюгене купцов. Общий вес в 2750 грамм (около 2211 монет и их частей) делает этот клад самым большим, из известных на Балтике до 850 года, подчёркивая роль Рюгена на Балтике в этот период. По мнению исследовавшего монеты клада А.В. Фомина, клад должен был сложиться на территории Хазарии (Fomin 2006) и, судя по тому, что самые поздние из чеканок (старшая монета – 844 г.) не выказывали следов длительного использования, должен был быть доставлен на остров ненамного позднее этой даты. Найденные в кладе помимо арабского серебра так называемые «пермские украшения» – серебряные браслеты, бывшие в ходу у финно-угорских племён северо-восточной Европы и верховьев Волги – говорят о том, что по пути рюгенские купцы должны были торговать и с финно-уграми. На это же может указывать и сам спектр находок в Ральсвике, где исследователями было выявлено или подозревается исключительно высокое для юга Балтики число предположительно финно-угорских или балтских вещей.