Одолжи мне жениха - Дарья Волкова

– Ну так… вот… – Михаил Константинович замялся.

– Ясно, – вздохнул Огарёв-младший. – Мама прислала для перевоспитания непутёвого сына.

– Совсем не для перевоспитания! – не согласился Огарёв-старший. – Толку тебя воспитывать… Поздно уже. А поговорить надо, – добавил отец твёрдо.

– Вы, часом, не разводиться ли собрались? – подозрительно уставился на отца сын.

– Тьфу на тебя! – вытаращился на сына Михаил Константинович. – Тебе напомнить, сколько нам лет? Какой, к чертям собачьим, развод?

– Да мода такая пошла… – буркнул Ярослав. – Ну я рад, если не так. Где говорить будем?

– Думал, ты меня в гости пригласишь.

– Это можно, – кивнул Ярослав. А потом замер, не дойдя пару метров до машины. – А может, нам пивка дерябнуть, а, Михаил Константинович?

– Это можно, – согласился Огарёв-старший. – Поддерживаю. Но только по чуть-чуть, ты же помнишь, что мне много нельзя.

– Так кто про много говорит? – Ярослав открыл дверцу машины. – По паре бокалов. Я же помню, что ты единственный в своем роде непьющий металлург.

Он завёл мотор, и белый джип тронулся с места.

* * *

– Ты прости меня, Славка, если чего не так… – Огарёв-старший пригубил второй бокал и блаженно зажмурил глаза. Спиртное оказывало на него очень сильное действие, именно поэтому Михаил Огарёв почти не пил. Плюс еще и язва. Но пару бокалов он себе твёрдо разрешил, и если первый ушёл как в песок, то со вторым он решил растянуть удовольствие.

– Что я тебе простить должен?

Сын, закатав рукава рубашки, деловито раскладывал на столе закуски. Хозяйственный, весь в мать. Михаил Константинович смаковал маленькими глотками ледяное пиво и любовался сыном. Лучшее от обоих родителей взял. Огарёвскую крепкую стать и Наташину красоту – на лицо парень яркий, от девок отбою лет с шестнадцати не было. А вот жил до недавних пор один. Да и со свадьбой как-то вышло… нехорошо. Как бы на эту тему разговор-то перевести? Но думалось после пива не очень.

– Ну, если я чего в воспитании твоём… это… упустил.

Ярослав с весёлым изумлением посмотрел на отца. Даже кальмара сушёного отложил. А потом заговорил:

– Мне как-то один человек, бухгалтерша моя, кстати, одну умную вещь сказала. Что есть единственная воспитательная система, которая стопроцентно работает. Называется – личный пример. Так ты мне этим самым личным примером всё показал, батя. Как надо жить, что делать можно, а что нельзя. Я всё прекрасно понял. А что с лишними нотациями не лез – так за это тебе отдельное сыновнее спасибо.

Михаил Константинович довольно крякнул, пригубил еще пива и блаженно зажмурился. А потом сообразил, что в исполнении поставленной задачи он так и не продвинулся.

– Славка…

– Ась? – Ярослав вернулся к прерванному занятию и увлечённо грыз крупными белыми зубами сушёного кальмара.

– А что все же со свадьбой-то было, а?

Ярослав вздохнул. И снова отложил так и недогрызенного кальмара. Почесал коротко стриженный затылок. И неожиданно перевёл тему:

– Пап, а ты маму любишь?

– А как иначе-то? – Огарёв-старший едва пивом не поперхнулся.

– А как вы познакомились?

– Как-как… – мечтательно вздохнул Михаил Константинович. То, что сын ушёл от ответа на вопрос, его странным образом нисколько не задело. – В студенческой компании познакомились. Я влюбился намертво, от красоты ее задыхался, двух слов связать не мог. Да и что я ей мог сказать, с политеха-то? В голове один термех да сопромат. Не поверишь – полгода страдал молча. А потом не выдержал. Как в той песне: галстук новый купил и пошёл объясняться. Стихи выучил про любовь, три штуки аж. Она же с филологического, стихи должна любить – я так рассуждал. А у самого сердце в пятках, язык к нёбу прилип. Ну, кое-как одно прочёл, половину слов позабывал, запинался. Молчит Татка моя. Щёку рукой подпёрла и молчит. «Миша, – говорит потом, – ты сколько стихов выучил?» – «Три», – говорю я. А она…

– Что она? – поторопил отца Ярослав.

– А она говорит: «Нет, три я не выдержу». И поцеловала.

– А дальше?

– А дальше ты маленький еще, чтобы тебе рассказывать, – усмехнулся отец. – Ну так и что же всё-таки с твоей свадьбой?

– А мне, бать… – Ярослав стал медленно распускать кальмара на полоски. – Мне стихов ни для кого учить не хочется. Не люблю я ее. Совсем. Как морок какой-то, сам не пойму, как я дал себя во всё втянуть. Мама со своим нытьём про внуков, да и Виолетта вроде ничего так, симпатичная, в постели… Ну… гхм… стихи тоже любит. И черт его знает как… – Ярослав махнул кальмаром. – А потом, знаешь, как пелена с глаз пала. Стою как идиот, какие-то коленца выделываю, мать ее меня своими потными руками за шею обнимает, кто-то сверху какие-то ленты привязывает, будто я лошадь свадебная. И всё. Перемкнуло что-то, я в лифт и…

– А куда делся-то потом? – проявил инженерное любопытство Огарёв-старший.

– Не поверишь, – улыбнулся Ярослав. – Мир не без добрых людей. Соседи приютили.

– Нда-а-а, – многозначительно произнёс Михаил Константинович. Может быть, это неправильно – особенно в свете негодования супруги, но сына он понял. И упрекнуть его не мог при всем желании. Он посмотрел на сына. – Может, и хорошо, что не женился. Сватья моя несостоявшаяся своим тракторным напором даже меня пугала.

Ярослав дёрнул плечом.

– Ой, не напоминай! Они до сих пор не могут успокоиться.

– Вот как?

– Да! Названивают обе, и Виолетта, и мамаша ее: «Ярослав, что случилось? Ярослав, давай поговорим и всё обсудим». А что тут обсуждать? Что непонятного?

– Помощь нужна? – обеспокоенно спросил Огарёв-старший. О том, что он должен был занять совсем иную позицию по данному вопросу, он благополучно забыл.

– Справлюсь, – беспечно отмахнулся Огарёв-младший. – Ты давай-ка лучше закусывай, язвенник.

Отец стал закусывать, а Ярослав отправился на балкон – покурить. Там его настигло сообщение от матери.

Мама: Ярослав, отец с тобой?

Сын: Так точно.

Мама: Выпиваете?

Сын: И откуда ты всё знаешь?

Мама: У меня чуйка! Ты помнишь, что ему нельзя?

Сын: Помню. Я слежу. Два бокала пива и спать положу.

Мама: У себя?

Сын: Ага. Ты сегодня свободная женщина. Пригласи подружек, устройте шабаш.

Мама: Не хами. Ярослав…

Сын: Да, мамуль?

Мама: За желудок отца отвечаешь головой!

Сын: Отвечаю.

Отца Ярослав уложил спать на своей кровати, сам устроился на диване. Не мог отчего-то заснуть долго. Неудобно. Непривычно. Думал. Он сказал отцу, что сам справится. Но пока в этой идиотской постсвадебной нелепице он завяз прочно.

Глава 3. Чужая свадьба, чужая свадьба, случайный взгляд… Нет, какие, к