Потерянный Дрейт - Дэнни Харт

них с интересом, молчанием. Гости были удивлены. Чуть вперед вышел Рохеис и почтительно по приветствовался за себя и остальных. Правитель великодушно ответил тем же.

— Что же привело вас ко мне? Быть может у вас есть кое-какие вопросы?

Недолго раздумывая, Когон ответил прямолинейно:

— Мы пришли к вам с целью одобрения нашего проекта по озеленению Новой Земли.

Правитель, до этого добрый, так могло казаться со стороны, вдруг изменился в лице. Будто то, что он услышал его очень разозлило. Так и есть.

— Вы понимаете, о чем говорите со мной?

Рохеис взял все в свои руки.

— Понимаю, звучит довольно скептически. Учитывая нынешнее наше положение…

Правитель был раздосадован.

— Ну ты то куда, сын мой?

Все мигом обернулись на Рохеиса.

— Сын? — спросили все.

— Не сейчас, отец…

— Ты не видишь, что происходит с нашей планетой? Где хоть немного осталось зелени? А леса… Помнишь леса, как они выглядели?

Крик Правителя отразился от стен зала.

— Тихо!

Тут же потер переносицу. Остальные не были готовы к такому.

— Вы не понимаете о чем вы просите. Думаете, вы одни такие, кто хотел бы все это исправить?! Думаете у вас все получится?! Не смешите. Раз не смогли величайшие ученые всех времен исправить наши ошибки, то вы…

Фунаи перебила Правителя.

— Прошу прощения, но почему не попытаться? Вы так говорите, будто все варианты были испробованы, но на деле…

Друзья знаком ей показывали остановиться. Но было поздно. Сейчас она хотела добиться хоть чего-то.

— Вы просто боитесь.

Правитель, будто вспыхнув, со злости схватил Фунаи за горло и поднял в воздух.

— Ты хоть понимаешь с кем ты разговариваешь? Вы уже совсем не понимаете, что такая задача нам уже не под силу. И мы находим другие решения.

Он опустил Фунаи и та упала на колени перед Правителем. Она обернулась на присутствующих, никто не пытался ей помочь…

— Ваша идея абсурдна и смешна. На этом я прошу вас покинуть зал.

Все покинули здание. Молча. Но Фунаи прервала тишину.

— Рохеис, ты сын самого Правителя?!

— Думаешь сейчас нам всем нужно поговорить об этом?

— Да. И желательно давно. Почему нам ничего не рассказал.

Рохеис разозлился.

— Это вас не касается!

Он было собрался вместе с Вуддайном уйти, но Фунаи схватив его за руку, остановила его.

— Конечно касается!

— Мы же друзья…

Рохеис силой высвободился из хватки Фунаи.

— Имеет ли это уже значение?

Настоящее. Олд-Дрейт.

Я оставался также на своем месте и слушал незнакомцев в переулке. Речь шла обо мне и моей деятельности в Олд-Дрейте. Наверняка они знают больше, чем могут сказать. Если допустить, что они как-то связаны с этим Гергином, мне следует быть осторожным и ни в коем случае не показывать им, кто я на самом деле. Должно быть, это — простая уловка, чтобы усыпить мою бдительность. Мне нужно быть настороже. Только так я могу быть в тени. Но мое любопытство никуда не уходит. Я должен знать, о чем они замышляют.

— Всевышний с этим наёмником. Расскажи мне о том, почему на кассете его родители? Разве они…

— Эй. Помалкивай! Мы и так стоим на видном месте. И слышно нас по всей видимости отчетливо. В следующий раз.

Ну уж нет. Они ведь здесь не только для того, чтоб поговорить. Что-то им от меня нужно. Не могу понять, куда они клонят. Надо выяснить, в чем дело. Я не уйду, пока не получу ответы. У меня есть план. Главное, я не хочу, ни под каким видом оказаться втянутым в эту клоаку. Если эти собеседники что-то скрывают о моих родителях, то я должен узнать правду! Я больше не мог оставаться на месте, не рискуя сойти с ума. Собеседники скрылись в темном переулке, и я со всех ног кинулся через улицу, петляя по незнакомому лабиринту улиц. Когда я оказался в тупике забитым мусором стал оглядываться. Долго ничего не было видно. Наконец я заметил вдалеке какую-то фигуру и через несколько секунд обнаружил ее в пятне света. Передо мной был человек. Без сомнений. Больше никого рядом не оказалось. Это и был тот самый объект моей любопытности.

— Слышал наш разговор. Не красиво то как.

— Не играй со мной в игры мужик! Расскажи, что ты знаешь о моих родителях!

Он не отвечал, просто молча шел мне навстречу. Сначала я подумал, ему просто не интересно со мною общаться. Я был похож на заблудившегося щенка. Человек был одет в поношенную одежду. На его плече висел старый мешок. У него были спутанные седые волосы и старческая желтизна лица. Казалось, он весь в долгах.

— Ксемар не поделился информацией?

Мужчина изобразил на своём лице тоску. Я пришёл в ярость. По телу пробежал легкий импульс. Сила телекинеза возросла. Вот она, моя задача. Жертва сама идет ко мне в руки. Чего же я медлю? И я обрушил свою ярость на мужчину.

— Либо ты отвечаешь мне, либо прощайся с жизнью!

Мужчина тоже не медлил. Он резким движением схватил меня за руку и сдавил, так, будто я был не человеком, а карманным фонариком. Меня будто сжали два паяльника. От боли я завопил и попытался освободиться, но без толку. Мужчина сильнее сжал мою кисть. На кисти появилась синяя полоса. Тогда я попытался отбросить его своей силой. Приём сработал, только с некоторым запозданием. Он отпустил мою руку. Его сила была гораздо сильнее моей. Я не понимал, как это возможно. Вроде не сверхчеловек, а силы больше, чем у любого мне подобных. Тело мое теперь было как ватное, отнялось все, кроме пальцев. Под этой тяжестью я чуть не потерял сознание. Было ясно, если я потеряю сознание, его сила попросту сломает мне кости. А я ещё не закончил разговор с ним. Внутренний голос шептал: “Надо пойти на хитрость”. Другого способа выпутаться из этого кошмара не оставалось. Мне надо во что бы то ни стало вырваться. Иначе я превращусь в ком грязной земли. Сжав кулаки я попытался вобрать в себя всю силу, энергию и пригрозить ей заставить говорить его. Понятно, такой приём не возымел действия, меня просто отбросило назад. Дышать стало трудно, к горлу подступила тошнота. Из темных стен стали появляться наёмники. Которые тут же набросились на меня. Мои силы иссякли. Я не мог сопротивляться этим людям. Тем более что мужчина куда-то исчез. Вокруг меня теснились люди в сером. Время и место потеряли свое значение. Они меня, правда, несколько раз ударили по лицу, хотя не причинили ни малейшего вреда, зато моё