(не) Жена для огненного ректора - Виана Брайнт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я подхожу к столу библиотекаря, за которым сидит старый гном. Его лицо покрыто морщинами, а борода почти полностью седая. Он бурчит что-то себе под нос, когда видит меня, и не выглядит слишком недовольным.
— Ты пришла слишком рано, — ворчит он, подняв глаза на меня. Я даже еще не успела поздороваться, как он с порога начинает. Необычный дядька, ничего не скажешь.
— Доброе утро. Мне нужны книги и практические пособия по прорицательству для первого курса, — говорю я, стараясь быть вежливой.
Гном недовольно кивает и начинает искать в своих записях. Я молча жду, тем временем продолжая оглядываться по сторонам.
— Ладно, пойду соберу тебе комплект, — говорит библиотекарь, поднимаясь с места. — Подожди здесь.
Я киваю и остаюсь стоять, наслаждаясь тишиной и атмосферой библиотеки. Кажется, что время здесь остановилось. Я делаю пару шагов к стеллажу, провожу пальцем по корешку книги, читая название «Легенды народов юга. Мифические существа и места их обитания». Я почему-то задерживаюсь на этой книге, чувствуя, как меня необъяснимо тянет к ней, но, услышав небольшой шум в другой части библиотеки, решаю вернуться обратно к столу.
Через некоторое время библиотекарь возвращается, везя на тележке гору книг. Я не могу сдержать удивленный вздох, видя перед собой целую библиотеку в миниатюре. И это всё будет нужно?
— Вот твои книги, — произносит гном, начиная перекладывать тома на стол передо мной.
— А… Можно ли взять тележку? — спрашиваю я с надеждой в голосе, глядя на весомую стопку.
Гном качает головой, его лицо становится серьёзным.
— Нет, тележка — собственность Академии. Нужно было думать перед тем, как брать столько книг, — отвечает он сурово.
Да я даже не знала об их количестве! Старый скряга, что с него взять. Я вздыхаю, понимая, что мне придётся сходить дважды до общежития и обратно. Бытовую магию я, к сожалению, не знаю, а это было бы так полезно сейчас. Поднимая первую часть книг, я начинаю задумываться о смысле прорицания. Вся эта ветвь магических способностей кажется мне какой-то бесполезной и неопределённой. Что мне с того, что я буду видеть будущее, если не смогу даже перенести свои книги? Карты Таро и хрустальный шар вряд ли мне в этом помогут.
С трудом поднимая тяжелую стопку, я шатаясь направляюсь к выходу из библиотеки, чувствуя, как книги давят на мои руки. Каждый шаг даётся с трудом, и я едва вижу путь перед собой. Коридоры Академии, казавшиеся пустыми, теперь превращаются в настоящую полосу препятствий.
Шаг, еще шаг, вроде бы нужный поворот, и неожиданно кто-то сбивает меня с ног. Я спотыкаюсь, падаю, расплескав книги по полу. Громкое ругательство вырывается у меня из уст, когда я чувствую острую боль в коленях. От удара по свежим синякам, у меня искры посыпались из глаз.
— О, ведьмочка! — слышу я голос и поднимаю голову, чтобы увидеть перед собой высокого полудемона. Он выглядит слегка растерянным, но выражение сразу меняется на радостное.
— Захария, черт тебя дери, — произношу я его имя, чувствуя, как злость постепенно сменяется усталостью.
— Отца моего зачем вспоминать? И прости, я не хотел, — говорит он, начиная помогать собирать книги. — Я просто не заметил тебя.
— Ну конечно, — бурчу я себе под нос, поднимая одну из книг и с трудом вставая на ноги. — Это уже не в первый раз, и мне кажется, что мне нужно подарить тебе очки.
Захария смотрит на меня с искренним сожалением и улыбкой, которая делает его практически безобидным, несмотря на грозный внешний вид.
— Я не виноват, что ты выросла такой маленькой. У нас вот, девки, тоже все по два метра ростом. Их видно издалека, — он пытается оправдаться, глядя на меня. — Книги твои понести?
Смотрю на него и понимаю, что отказ будет просто глупостью.
— Ладно, давай, — говорю я, ощущая, как раздражение утихает. Не знаю, как на него вообще можно злиться.
Захария поднимает все мои книги с легкостью, словно они не тяжелее перышка.
— Куда нести? — спрашивает он с улыбкой.
— В общежитие, — отвечаю, чувствуя, как облегчение разливается по моему телу. — А потом нужно будет вернуться в библиотеку за второй частью.
Мы идем по коридорам Академии, и, несмотря на тяжелые книги, Захария движется уверенно и легко. Его присутствие, как ни странно, успокаивает меня.
— Так ты правда встречаешься с ректором? — вдруг спрашивает он, разрушая мое спокойствие.
Я резко останавливаюсь, повернувшись к нему с полным шоком на лице.
— Кто тебе сказал этот бред? — восклицаю я, чувствуя, как внутри закипает раздражение. — Это всё недоразумение. Он просто…
Я собираюсь сказать, что Арэн самодовольный придурок, который только и умеет что манипулировать и угрожать, но вместо этого изо рта вырывается:
— Он самый лучший ректор на свете.
Я замираю, осознавая, что только что произнесла. Это… это не мои слова! Я пытаюсь снова заговорить, но слова снова не слушаются меня.
— Что за… — начинаю я, но тут же слышу свой собственный голос, продолжающий восхвалять Арэна. — Он всегда поступает справедливо и заботится о нас.
Что происходит? Почему я не могу сказать ничего плохого про него? Контракт. Черт, это должно быть из-за контракта!
Захария смотрит на меня с легким недоумением и усмешкой.
— Ты быстро меняешь мнение о мужчинах, — говорит он, смеясь.
— Я имела в виду другое, — начинаю оправдываться я, но снова изо рта вырывается: — Арэн — замечательный человек, и я его очень уважаю.
Захария смеется ещё громче, и я чувствую, как мое лицо заливает красками стыда и злости. Это какой-то кошмар.
— Понял-понял, — улыбается он, успокаивая свой смех. — Ты действительно его уважаешь. Хорошо, что я это знаю.
Я продолжаю идти, не решаясь больше говорить. Мы направляемся к общежитию, и я молюсь, чтобы разговор на эту тему наконец закончился. А еще лучше, чтобы этот контракт сам по себе исчез. На что же я подписалась…
ГЛАВА 5
Бегу по коридорам Академии, не обращая внимания на удивленные и испуганные взгляды адептов. Вся эта неделя слилась в один бесконечный кошмар, и я намерена разобраться с этим раз и навсегда. На душе тяжело, как будто весь мир ополчился против меня. Из-за дурацкой выходки Арэна все думают, что между нами что-то есть.
На первом месте в этом хаосе — случай с Захарией. Почему я не могла сказать ничего плохого про Арэна? Почему мой собственный голос превратился в инструмент для восхваления? Это было
