Эдельвейсы для Любаши. Коричневый туман над Днестром (сборник) - Владимир Ефремов

Дурачок! Я к этому моменту готовился почти год. Через две-три секунды Вова на лопатках. Он вскочил на ноги и стал кричать: «Не считается, не по правилам! Давай еще раз». И опять Вова на лопатках. Вокруг нас бегала Валя и хлопала в ладоши: «Так тебе и надо, хвастун!» Он что-то пробурчал, оделся и, забыв раков, ушел домой. Здесь к месту пословица: «Не хвались, идучи на рать, а хвались идучи с рати».

Котлеты отдельно, мухи отдельно

Вернемся ко времени поступления в училище. Нас поселили в общежитие. Здание было расположено на углу улицы Сталина и углу улицы Дзержинского. Жилые комнаты были на втором этаже, окна выходили на улицу Сталина и постоянно были открыты. Проходящие мимо девушки вниманием не были обделены… Учебный корпус находился на улице Комсомольская. На занятия мы ходили строем, под командой мастера группы Прашки Саввы Ивановича. Двинув нас в сторону училища, он требовал идти в ногу и с песней.

На нас оборачивались не только лошади, но и пробегавшие мимо собаки, когда мы пели «Катюшу» или «По долинам и по взгорьям». Питались мы в столовой, которая находилась на первом этаже общежития. Это было просторное, светлое с большими окнами, и с вентиляторами, чистое помещение. В этом блоке питания помещались одновременно все группы училища. У каждой группы были свои столики, на столике для четверых стояла большая ваза со свежим хлебом.

Еду нам выдавали дядя Илюша и тетя Мотя. Я все удивлялся, как это можно быть таким худым, если ты повар… Дядя Илюша, что называется, гремел костями при изобилии еды вокруг него. Тетя Мотя была мамой ученика нашей группы Миши Протасова. Увидев такого заморыша как я, и дядя Илюша, и тётя Мотя подкладывали мне побольше еды.

Таких людей сейчас почти нет, а дядю Илюшу и тетю Мотю я вспоминаю с теплотой и благодарностью.

Котлеты в свои шестнадцать лет я не ел ни разу. И вот в гарнир на второе нам положили котлеты. Быстро расправившись с борщом на первое, я принялся за второе.

Котлета показалась мне необычайно вкусной. Покончив со вторым блюдом, я наблюдал за своим соседом по столику Васей Шинкарчуком. Он ел не спеша, после борща съеденного наполовину, поддел вилкой котлету и поднес ее к носу. Нос у него был курносый и был немного похож на пятачок (не скажу чей), с опаской понюхал и отложил на край тарелки.

Я спросил, что не нравится? Он помотал головой, нет, будешь? Отказаться я был не в силах. Потом я узнал, что родители у Васи были не из бедных, и выглядел он крепким сбитым пареньком. Потом он всегда отдавал мне свою котлету…

Семена коричневых

Практике нас обучал Савва Иванович. Он приводил нашу группу в подвал строящегося жилого дома, и мы там отрабатывали для начала навыки кидания раствора штукатурки на стены и потолок. Вместо раствора использовался увлажненный песок. Надо было взять песок мастерком и кинуть на поверхность стенки так, чтобы он прилипал к поверхности.

Немногим позже, когда мы набили руку, нам стали доверять готовый раствор и мы уже штукатурили стены подвалов и швы потолков. Поначалу получалось коряво, примерно так же, как я сейчас пишу. Потом с каждым днем наша работа становилась качественнее. Савва Иванович измерял объем работы и в конце месяца выдавал нам по десять-пятнадцать рублей.

Вскоре нас стали приглашать на заводы города для ремонта стен цехов. К лету следующего года мы уже научились неплохо штукатурить, класть на поверхность стен глазурованную плитку, красить, белить. В свободное от практики и учебы время находили работу в частном секторе, на заработанные деньги покупали себе одежду, обувь.

В училище я завел много друзей не только из нашей группы, но и из других. В нашей группе ребята в основном были хорошие. Вася Кочебаш стал мне другом на всю жизнь. Мы встречаемся, звоним друг другу и сейчас. Теперь уже Василий Тимофеевич приезжает из Бендер ко мне в военный госпиталь г. Тирасполя, куда меня частенько укладывают врачи с последствиями ранения во время войны 1992 года с националистами Молдовы…

Были среди нас и ребята из припрутской местности Молдовы, что находится у границы с Румынией. Они с презрением и высокомерием относились к нам, ребятам левобережья Днестра. Постоянно подчеркивали свое якобы превосходство над нами. На самом деле, они ничего из себя не представляли, были вороватыми, постоянно обманывали, кичились своей нацией. Уже во время войны 1992 года я понял, что это были семена, которые впоследствии стали корнями фашизма и показали себя во время попытки присоединить Приднестровье вместе с Молдовой к Румынии…

Строительное Училище… В наше, т. е. теперешнее время, почти никто и не помышляет поступить в такого рода заведения. Техникумом и то многие брезгуют, подавай торговый институт, юридический, экономический, что поближе к кормушке.

Закончив училище, я приобрел на первый этап жизни специальность строителя. После года работы на стройке военкомат призвал меня в советскую армию на службу.

Служили в то время долгих три года, а в морском флоте и вовсе четыре. Сейчас читая эти строки, может кто-то и скажет, какой-то строитель пытается что-то писать. Скажу честно, не лезу я в писатели, знаю не понаслышке, не сладок труд писателя (друг у меня писатель). А что касается меня, это не я пишу, это душа моя пишет, да и то с ошибками. Конечно мое образование на приобретении специальности строителя не остановилось. После службы в армии работал шофером, водителем троллейбуса, ходил матросом в загранку, поступил в командное речное училище и стал техником-судоводителем.

Строительное училище было для меня одной из ступеней в жизнь, и я это никогда не забуду. Так же как студенты тоскуют о прошедшем времени учебы, так и я считаю то время для себя незабываемым, родным. То была моя юность.

Каска-невидимка

Жили-были в Приднестровье, в селе Дубово, в стареньком теремке дед да баба. Деда звали Вовой, а бабку Любой. Была у них собачка Юлька с ее дочкой Глорькой и десяток курочек. Так и поживали. Бывало, залезет деда Вова на теплую печь, раскурит трубку, бороду почесывает, тайком от бабки в окошко на молодых поглядывает да молодость свою вспоминает. Бабка Люба, хоть и не ревнива была, а деда в строгости держала, чтобы не растерял старый хрыч силу свою по чужим бабам. А у деда Вовы от этого был свой секрет: поглядит в глаза бабке Любе (а глаза у бабы Любы были голубые-преголубые), наберется сил – и шасть в город на ярмарку. А там – гуляй, деда!

Конец ознакомительного фрагмента.