Плохие помощники - Маргарита Лапина

– Да… так бы он и сделал, – Иона против воли улыбнулась, а потом зажмурилась. Побоялась заплакать, но глаза остались сухими, несмотря на то, что внутри Иона взвыла от боли. – Правда, не знаю, стал бы он ругаться.

– Он стал ещё мрачнее последнее время?

– Последние месяцы он вообще ни с кем вне семьи не общался, – Ионе приходилось набирать много воздуха, чтобы выговаривать слова. Ладони Енса крепко держали её, и холодок его рук оставался единственным ощущением, которое воспринимало онемевшее тело. – Даже пары слов не говорил. Мне кажется, ему было всё равно, есть ли кто-то ещё в мире или нет. Когда маме стало хуже, совсем захлопнулся. Даже я не всегда могла достучаться.

– Амне стало сильно хуже?

Шесть лет назад они так же сидели в комнате Ионы, и Енс пытался успокоить её, пока она билась в истерике из-за первого выпадения Амны. Иона помнила только, как за окном светило треклятое солнце, а швы на майке кололи бока.

И ужас, что она тогда испытала, опустошил, лишил здравого смысла. Страх смерти. Он снова подобрался к Ионе, и она крепче сжала руку Енса, чтобы отогнать наваждение. В висках заболело тянущей, противной болью.

– Да. Ужасно. Она не просыпалась месяцами, а когда оживала, меня даже не помнила, всё говорила про какой-то язык, извинялась и плакала. Человеческий язык, так, кажется, она говорила. Как будто есть какой-то другой. У отца от этого вообще начиналась трясучка. Я думаю даже, такой конец был лучше того, что её ждал. Получилось… быстро.

Спустя два с хвостом месяца Иона так и не смогла прочувствовать случившееся. Катастрофа виделась чем-то бесформенным и отдавалась только пустотой внутри. Должна была вызывать чувства, однако не вызывала. Смерть родителей – реальность. Синяя луна – нечто белое, лишённое содержания и смысла.

– А ты? – спросил Енс и осёкся, открыл рот и закрыл.

– Что я? – насторожилась Иона.

Комната на секунду расплылась перед глазами. Не сложно догадаться, что он собрался спросить дальше. Лучше бы остановился прямо сейчас.

– Как ты сама с этим…

– Я никак. Совершенно никак. Работаю с землёй, как полагается, и всё со мной хорошо, – отрезала Иона. Стоило сказать ещё резче.

– Иона, – у Енса лоб собрался складочками, брат крепко задумался над следующей фразой.

Кажется, вертикальные морщины рядом с уголками рта у него стали заметнее, чем два года назад, и глаза будто бы засели глубже, по-прежнему остались чуть прикрытыми под тяжёлыми веками. А волосы он подстриг, даже в хвост пока не соберёшь, убрал их с лица ободком, чтобы не мешали корпеть над бумагами. Енс много лет подряд носил хвост, а сейчас, наверное, подумал о практичности и нехватке воды.

– Ты всегда приходи ко мне, если будет плохо. В любое время. Ты не одна. Мы всё преодолеем вместе.

Енс поднял её руку к своему лицу и приложил к гладкой щеке. Иона вдохнула его запах, запах горчинки и винограда. Глаза брата заблестели от решимости. Он никогда её не бросит, всегда поможет. Единственный родной человек, что остался у Ионы во всём мире.

– Спасибо, Енс, – Иона смогла даже улыбнуться старшему брату. В этот раз она справилась лучше, чем шесть лет назад.

Он смотрел на неё, не отрываясь, не отвлекаясь ни на что. Действительно волновался за неё. Действительно хотел поддержать. Конечно, такой разговор не мог состояться вчера, в спешке, да ещё и вместе с Амбер. Ивор и Амна – дело только их двоих, оно не касается ни Амбер, ни кого бы то ни было.

– Последние несколько лет тебе было очень туго, да? – Енс даже отстранился, как будто его озарило.

Он не задумывался над тем, как ей жилось тут без него и Амбер. Конечно, надо думать, у него хватало на Талерии других забот. Ну, зато теперь понимает.

– Да. Но у меня же есть Дарси, – Иона закатила глаза и хмыкнула.

– А что с таким сарказмом? Я, кстати, его ещё не видел, надо бы поздороваться.

– Не спрашивай, – Иона отмахнулась незанятой рукой. – Здоровайся-здоровайся.

С упоминанием о Дарси в комнату словно вошла толпа людей и воспоминаний, в которых Енс отсутствовал. Момент их единения прошёл. Иона села прямо. Енс медленно выпрямился следом, выпустил руку Ионы. Сел глубже на сидение стула. До того он балансировал на самом краешке, чтобы быть ближе к ней.

– Лучше расскажи, как вы с Амбер. Отдельную комнату, знаешь ли, не так-то просто заполучить. Даже узнанные пары у нас ждут очереди на ночь. А вы взяли и получили! Амбер говорит, вы ещё не узнали друг друга. Наверняка, узнаете совсем скоро!

Енс вздрогнул, как будто кто-то ткнул его в живот, вдруг осунулся, сдвинул густые тёмные брови. Иона думала, что перемена темы на что-то действительно светлое и радостное поможет оставить меньше тягостных впечатлений от первого разговора, но получилось иначе. Взгляд у Енса стал каким-то усталым.

– Я не уверен, – сказал он скрипучим голосом и погладил на шее ожерелье из деревянных лакированных цилиндриков, старый подарок Амбер. – На самом деле, мы совсем недавно жутко поругались. Думал, всё, конец нам. Но помирились, хвала небесам.

Иона задохнулась от возмущения.

То-то Амбер ведёт себя так странно, когда дело касается Енса!

– Вы… вы же… дураки набитые! – Иона схватилась за голову. – У вас что там, на вашей Талерии, совсем мозги без свежего воздуха высохли? Что случилось, какая ещё ссора? Вы же главная пара Даскерии! Мы все… да мы все равнялись на вас, восхищались вами всегда! Вы же судьбы, это всем известно! Прекратите страдать ерундой! Сейчас как наподдам вам обоим, будете тогда знать, как ругаться!

Енс не удержался. Широченная улыбка появилась на лице. Иона успела забыть, как он умел улыбаться – губы почти прятались под длинным кончиком горбатого носа, нижняя губа прикрывала зубы, глаза превращались в тонкие щёлочки. Сохранить серьёзность в ответ она не могла никогда. Брат вдруг и вовсе расхохотался, искренне, даже весело. Иона похихикала вместе с ним. Хорошо, что она смогла развеселить его.

Впрочем, весёлость быстро прошла, и страх царапнул Иону по сердцу.

Всё вокруг меняется с такой скоростью. Теперь вот ещё и Енс с Амбер ссорятся. Ссорятся! Они всегда были лучшей парой Даскерии. Оба отличались особым взглядом на мир, представляли собой два незаурядных ума. Они существовали друг для друга, для взаимной поддержки и понимания. В том, что они стремительно приближались к узнаванию, никто никогда не сомневался. Ведь в том и заключалось узнавание: дать тебе идеально подходящего, вечно любящего, понимающего партнёра. Твою судьбу, с которой ты жил единым целым ещё в чреве великих небес, до того, как вас разделили по двум телам. Иона равнялась на Енса и Амбер и ждала, что её жизнь после узнавания будет похожа на их отношения.

Никакие ссоры не могут разрушить настоящую любовь. Они помирились, и больше никогда не будут ссориться, потому что их отношения выше и лучше этого.

– Мы больше не будем, – пообещал Енс, еле сдерживая смех под грозным взглядом Ионы. – Не бей нас, сестрёнка.

– Ладно, – смилостивилась Иона, но на всякий случай ещё раз прищурилась. – Это мы уладили, расскажи теперь о своей работе.

– О! С радостью!

Енс подскочил. Зачем-то закатал рукава рубахи и открыл худые, но крепкие волосатые руки, стал копаться в ворохе бумаг на столе, бормоча что-то себе под нос. Он задрожал от возбуждения, глаза загорелись, с жадностью забегали по бумагам.

История всегда воодушевляла его так. Его трясло от восторга каждый раз, когда Иона просила рассказать ещё что-нибудь из того, что он знал. Все возможные силы правительство бросало на добычу урожая, но работа Енса, видимо, превосходила по важности всё, раз ему дали свободный график труда в поле и отдельную комнату впридачу. Ионе не терпелось узнать, что именно делает Енс, какую важную историческую задачу решает. Она стояла у него за спиной и заглядывала в листочки, исписанные размашистым почерком. В порыве вдохновения рука Енса всегда летала над бумагой.

– Сейчас, сейчас… где-то здесь было… всё перепутал… сейчас найду… Вот! – Енс потряс бумагой перед носом Ионы. – Смотри! Мы и историки до нас собрали достаточно информации. Теперь можно сопоставить анализы почвы и географического положения, показания телепатов, все легенды и сказания и найти город древних людей, колыбель нашей цивилизации!

Листок из рук Енса Иона брала дрожащими пальцами. Слова разбирать трудно, но, великие небеса, и так ведь ясно, что это самая важная бумага на свете! Енс ждал реакции, затаив дыхание, а Иона могла только благоговейно держать бумагу и смотреть, не мигая. Слова застревали в горле.

Енс говорил, что поиски начались спустя три века после первой ночи синей луны, с тех пор, как человечество основательно встало на ноги на новом месте и перестало бороться за выживание. По преданиям выживших, город, в котором они жили, был также уничтожен до последнего винтика во время катастрофы, как и нынешняя Даскерия. Однако в словах уцелевших также звучала тоска по самой земле с тайнами и историей прародителей, откуда страшный синий монстр с небес изгнал человечество. Историки и археологи единогласно сходились во мнении, что ночь синей луны не могла повредить глубокие культурные слои со следами жизнедеятельности многих предыдущих поколений. Значит, где-то в толщах земли ждало изучения то, что было решено называть «древним городом» – бездонное хранилище знаний, секретов и открытий великой древней цивилизации.