С милым и в хрущевке рай - Дарья Калинина

– Ой! – попятилась назад Стеша.

Волосы у этой странной особы были разноцветными. Одна прядь торчала небесно-синего цвета, другая была солнечно-желтого, третья могла соперничать с испанским апельсином, а четвертая была и вовсе серебристой. При этом какого-то определенного порядка окраски тут не наблюдалось. И прическа напоминала несчастный случай на лакокрасочном производстве.

– Что же вы опаздываете? – с укором обратилась женщина к Стеше, словно к своей давней знакомой. – Я уже собиралась уходить.

– Простите, пробки.

– Значит, надо было раньше выходить. Вот я приехала с Гражданки и не опоздала. Ну ладно, раз уж приехали, смотрите.

И она сделала рукой широкий жест.

Ага, догадалась Стеша, значит, ей предлагают осмотреть квартиру. Это удачно совпадало с ее собственными планами.

– Учтите, торговаться я не намерена. Это прекрасная квартира, которая располагается в исторической части города и в экологически чистом месте.

Между мусоркой и заводом!

– Окна выходят в зеленый двор.

Два чахлых тополя и куст акации!

– В квартире сменили всю сантехнику.

Сантехнику меняли, вот только произошло это годах этак в 1980-х! Во всяком случае, такой нежно-лазоревый унитаз Стеша в последний раз видела в своей школе. Тогда это был хит сезона, все бегали в их туалет, чтобы просто посидеть на голубом чуде.

– Как видите, квартира находится в прекрасном состоянии. Ремонт делать не нужно, его делали совсем недавно.

Стеша не знала, что ей и отвечать. Похоже, взрыв был не только на голове у ее новой знакомой. Внутри он тоже натворил большой беды. Какой ремонт? О чем она? С потолка что-то сыплется. Под ногами что-то шевелится.

– Плитки на полу немного отваливаются, – рискнула она наконец заметить.

– Боже мой! Какая ерунда! Возьмете клей и подклеите.

– И положены они прямо на цемент. Где же чернопол?

– Зачем он нужен? – искренне удивилась хозяйка.

– Для тепла.

– В квартире достаточно тепло. Батареи тут чугунные, им больше ста лет, но они до сих пор отлично греют.

Стеша молча бродила по комнатам, пытаясь понять, что же могло подвигнуть людей сделать такой ремонт. Нет, ремонт тут был, свежие обои в комнатах говорили об этом ясней ясного. Но что это были за обои! Темно-зеленые с золотом. Бордовые опять же с золотом. Темно-синие с какими-то розовыми птичками и опять же с золотом. Такие рисунки Стеше приходилось видеть опять же лишь в своем раннем детстве. Похоже, кто-то еще в те советские далекие годы сделал солидный запас, а теперь извлек рулоны из кладовых.

При этом ремонтники не удосужились ни покрасить потолки, ни выровнять стены, ни хотя бы соскрести с них старые обои. В результате обои отклеивались дружными семьями, состоящими из пяти-семи, а то и десяти поколений.

– Шикарный ремонт, не правда ли?

Хозяйка явно ждала утвердительного ответа.

– М-да… А кто же выбирал расцветки? Явно человек с большим вкусом.

– Обои подбирала я!

Ну кто бы сомневался!

А хозяйка, получив от Стеши то, что она сочла комплиментом по поводу оформления квартиры, очень воодушевилась.

– И вы правы насчет моего вкуса. Я – дизайнер жилых интерьеров. Люди доверяют мне оформление своих серых убогих жилищ, а я превращаю их в райские кущи.

Взглянуть бы хотя бы на одну из них! А еще лучше на лица хозяев этих кущ, когда те видят результаты работы нанятого ими дизайнера.

– Никогда бы не стала продавать такую прекрасную квартиру, если бы не переезд за границу. Мы с сестрой и племянником собираемся перебраться в Европу.

– Зачем?

Вопрос вырвался у Стеши прежде, чем она успела подумать, а для чего она, собственно говоря, спрашивает? Ей-то какое дело, почему художница со сдвигом собирается сменить свою страну на какую-то чужую. Но художница, в свою очередь, посмотрела на Стешу так, словно сомневалась в ее умственной полноценности.

– Разве в этой стране можно жить? Тут же нет никакого простора для творчества. Сплошная цензура! Меня как художника такое положение дел не может устраивать. Нет, мы с сестрой твердо решили, что уедем.

Но Стешу интересовало сейчас совсем другое. И она стала медленно подбираться к своей собственной цели.

– Квартиру-то зачем же продавать? Вы могли бы ее сдавать!

– Ах, нет! С арендаторами всегда столько возни. Да и не хочется пускать в родные стены кого-то постороннего.

– Но тут же кто-то до недавнего времени жил?

– Последним тут жил мой племянник. И это понятно, ведь половина квартира принадлежит моей сестре и ему, вторая половина моя. И после того, как мы с сестрой решили уехать из страны, эту квартиру на семейном совете было решено продать.

Вот как? На семейном совете? А как же Гена, который сумел уговорить хозяйку квартиры избавиться от неприятных жильцов? Выходит, что никаких жильцов не было, а тетя прогнала собственного племянника? Или не прогнала? Или это сделала мать юноши? Но ведь речь шла о двух молодых людях, которые тут обитали вместе с девушками.

– А у вас только один племянник?

– Один, – удивилась художница. – А почему вы спрашиваете?

– Хотелось бы познакомиться со всеми собственниками жилья, которое я собираюсь покупать.

– Так вам понравилась квартира? Как я рада! Наконец-то попалась понимающая женщина. А то все ходят да только нос воротят.

И спохватившись, что случайно ляпнула лишнее, женщина произнесла:

– Могу познакомить вас с сестрой и племянником хоть прямо сегодня! Заодно взглянете и на документы на квартиру. Они все хранятся у сестры.

– Замечательно.

Стеша и не ожидала, что ей удастся так легко и просто добиться желаемой цели. Но, похоже, кому-то наверху Стешина затея пришлась по вкусу. И удача была на стороне девушки.

Так что к своей тете Стеша поехала с хорошими новостями.

– В семь вечера у меня встреча с двумя сестрами – хозяйками квартиры. Как я поняла, один из владельцев борделя – сын одной и племянник другой.

Тетя уже почти оклемалась после непонятного приступа слабости, охватившего ее в подъезде дома Гены. Но она все еще оставалась вялой и неспособной к решительным действиям. Даже налить чаю она попросила Стешу. А ведь раньше такого еще не случалось, чтобы тетя не смогла или не захотела сама приготовить себе этот напиток.

– Ты, наверное, меня осуждаешь, – сказала она племяннице, когда та принесла приготовленный на кухне чай. – За Гену? Думаешь, как я могла связаться с таким проходимцем?

– Немного есть.

– Вот за это я тебя и люблю, – улыбнулась тетя. – За честность. Ты совершенно не умеешь притворяться. В семейной жизни это будет проблемой. Кстати, я все хотела у тебя спросить, у тебя кто-нибудь есть на примете?

Разговор принимал неожиданный оборот. Раньше тетя никогда так напрямую вопросы о личной Стешиной жизни не задавала.

– Есть ли у меня кто-нибудь для моей будущей семейной жизни, с которой у меня будут проблемы? Нет, тетечка, никого у меня нет. Зачем мне лишние проблемы?

– Ну не обижайся. Просто я хотела сказать, что иногда в семейной жизни немножко хитрости не помешает. Сама-то я не очень в этой науке преуспела, но знаю многих, кто ловко обводит своих мужиков вокруг пальца. А насчет Гены…

– Что?

– Я тебе так скажу, одиночество – это страшная штука. Оно заставляет нас выделывать самые невероятные трюки, лишь бы от него избавиться. Ты такого не ощущаешь?

Стеша пожала плечами. Она жила одна уже много лет и находила в этом особую прелесть. Какую? Да хотя бы взять то обстоятельство, что все в ее квартире и быту было построено исключительно по вкусу самой Стеши. Все гармонировало с внутренним миром самой Стеши. Все вещички, полочки, шкафчики, салфетки и занавески были именно такими, какие хотелось самой Стеше. Не нужно было делить с кем-то раковину, а потом сердиться, если на ней остались брызги. Можно было ходить по квартире хоть в чем мать родила, никто Стешу за это бы не осудил, никто не стал бы на нее глазеть, никто бы ни словечка ни вякнул, потому что некому было вякать.

– Нет, – сказала она, – мне одиночество по кайфу.

– Тут мы с тобой не похожи. Я от одиночества готова была на стену лезть. Так тоскливо становилось, особенно по ночам. Но ты никогда замужем не была, тебе этого не понять. В общем, когда в моей жизни появился Гена, я была готова к новым отношениям, я их жаждала всем сердцем. И тут появляется он – приятный, в меру упитанный, обходительный и обаятельный. Меня даже не смутило, что у него не было собственного жилья, Гена сразу же перебрался ко мне.

– А вы в ту пору…

– Я жила в Пушкине. У Сергея Геннадьевича был там домик. Верней, половина домика. Вот там мы с Геной и зажили. И не скажу, что нам было с ним плохо, все было очень даже приятно. Конечно, я отдавала себе отчет, что Гена – человек не моего круга. И потому со своими друзьями я его не знакомила. Но он и сам никогда не рвался к такого рода общению. Он всегда говорил, что ему достаточно меня одной. И правда, он никуда от меня не рвался, все вечера проводил со мной. Иногда днем куда-то уезжал, не говоря, зачем и куда едет, но это бывало редко, куда чаще он оставался со мной, и мы проводили чудные длинные вечера. Мне даже казалось, что он меня любит сильней, чем все мои прежние мужья.