Гражданско-правовое регулирование личных неимущественных отношений, не связанных с имущественными - Марина Нохрина

Иную позицию занимает О. А. Красавчиков и ряд других авторов, которые выделяют в праве на личную неприкосновенность и положительное содержание: каждый имеет возможность беспрепятственно располагать собой по своему личному усмотрению и пресекать любые противоправные действия, ущемляющие его личную свободу[114]. В этом случае право на неприкосновенность личности включает в себя два указанных правомочия: «негативное» (право на личную неприкосновенность) и «положительное» (право на личную свободу).

Л. О. Красавчикова рассматривает право на личную свободу и право на личную неприкосновенность как самостоятельные субъективные права. По ее мнению, право на личную свободу тесно связано с правом на личную неприкосновенность, однако является самостоятельным личным неимущественным правом. Право на личную свободу означает соответствующую меру возможного и юридически дозволенного поведения гражданина распоряжаться собой, своими поступками и временем. Право на личную неприкосновенность предполагает недопустимость посягательства на личность со стороны кого-либо, за исключением случаев, предусмотренных законом[115].

Последняя позиция в части разграничения права на личную свободу и права на личную неприкосновенность наиболее обоснованна[116]. Указанные возможности абсолютно различны. В праве на личную свободу закреплен интерес лица в самостоятельном определении своего поведения в индивидуальной жизнедеятельности по собственному усмотрению. При этом от окружающих лиц требуется не создавать препятствий для такого активного поведения. Право же на личную неприкосновенность не связано с какими-либо активными действиями управомоченного, а предполагает лишь «негативное» требование ко всем окружающим лицам воздерживаться от действий, нарушающих личную неприкосновенность[117].

Для авторов, анализирующих право на личную свободу, критерием выделения указанного права является его существование в некой сфере личной жизни или индивидуальной жизнедеятельности, где личная свобода предоставляется[118]. В связи с этим встает вопрос: как определить эту область – сферу личной жизни? Ф. М. Рудинский пытается определить сферу личной свободы через некий перечень отношений. По его словам, правовой институт личной свободы представляет собой совокупность юридических норм, регулирующих общественные отношения, выражающие возможность беспрепятственного выбора различных вариантов поведения в сфере моральных отношений, быта и индивидуальной жизни людей[119].

В. Л. Суховерхий придерживается другой позиции. По его мнению, попытки определить сферу личной жизни путем перечисления отношений, которые составляют ее содержание и за которыми заканчиваются ее пределы, неудачны, поскольку личная жизнь человека не только находится в неразрывном единстве с его общественной жизнью, но и не мыслится как нечто обособленное. Как указывает В. Л. Суховерхий, правильнее выделять сферу личной жизни по признаку наличия социальной значимости интересов, лежащих в основе конкретных действий человека. С учетом этого сфера личной жизни условно может быть определена как круг таких отношений и поступков лица, которые направлены на удовлетворение индивидуальных потребностей способами и средствами, не представляющими социальной значимости[120].

Все приведенные критерии, как представляется, нельзя признать достаточно четкими. Общественный характер присущ любой человеческой деятельности. С этой точки зрения более логична позиция В. А. Патюлина, который говорит о том, что сфера личной свободы граждан лежит за пределами их обязанностей перед государством[121]. В этом определении личной свободы есть рациональное зерно, состоящее в смещении акцента на отождествление личной свободы и просто свободы как выражения принципа «все, что не запрещено государством, то дозволено».

Таким образом, четкого критерия выделения «личной свободы» или «свободы в индивидуальной жизнедеятельности» не существует. Кроме того, если брать за основу выделения права на личную свободу критерий «личной сферы», то это не позволяет отграничивать рассматриваемое право от других прав, осуществляемых в «сфере личной жизни», в частности от права собственности в отношении личных вещей. Поэтому правильнее говорить о том, что критерием для выделения права на личную свободу среди других прав абсолютного типа является неимущественный характер данного субъективного права, поскольку речь идет о правовом регулировании личных неимущественных отношений. Иными словами, существует свобода определения своего поведения в неимущественной сфере наравне со свободой определения своего поведения в отношении вещей (право собственности) и объектов «интеллектуальной собственности» (права «интеллектуальной собственности»).

Требование о личной неприкосновенности представляет собой требование соблюдения установленного запрета. Оно не связано с каким-либо другим активным поведением управомоченного или обязанного лица. Поэтому можно говорить о том, что указанное требование не выступает в качестве субъективного права, в основе которого лежат соответствующие личные неимущественные отношения. Что касается права на личную свободу, то оно предполагает активное поведение управомоченного в неимущественной сфере. Это дает основание для вывода о том, что в основе этого права лежат соответствующие общественные отношения.

М. Н. Малеина конструирует субъективное личное неимущественное гражданское право на физическую и психическую неприкосновенность. Физическая неприкосновенность означает автономное решение вопросов о пользовании и распоряжении своим телом, отделенными от организма органами и тканями. Психическая неприкосновенность – свободное совершение поступков в соответствии со своим сознанием и волей. В содержание этого права, по мнению М. Н. Малеиной, входит также правомочие требовать, чтобы другие субъекты воздерживались от нарушения указанных возможностей. В частности, управомоченный может требовать, чтобы окружающие лица не наносили побоев, не совершали насильственных действий сексуального характера, не внедряли в организм какие-либо предметы, например зонд для принудительного кормления, не угрожали и не гипнотизировали. Кроме того, управомоченный может требовать соблюдения установленных правил производства личного обыска, освидетельствования, судебно-медицинской и судебно-психиатрической экспертизы, получения образцов для сравнительного исследования[122].

Право на физическую и психическую неприкосновенность, по словам М. Н. Малеиной, реализуется путем заключения управомоченным возмездных договоров на личную охрану со специальными фирмами или отдельными гражданами (телохранителями, охранниками). Право на психическую неприкосновенность осуществляется также через заключение договоров между управомоченным и врачом-психотерапевтом (или экстрасенсом) на устранение воздействия гипноза. Правомочие гражданина самостоятельно распоряжаться своим телом, отделенными от организма органами и тканями рассматривается М. Н. Малеиной как возможность выразить свою волю, реализуемую как при жизни, так и после смерти. При этом автор не относит органы и ткани человека с момента их отделения от организма к объектам права собственности, хотя и признает их вещественный характер. М. Н. Малеина говорит также о возможности родителей при определенных условиях распоряжаться абортированным плодом – давать или не давать согласия на использование тканей или органов эмбриона для научного исследования или лечения[123].

На наш взгляд, позиция М. Н. Малеиной вызывает возражения. Во-первых, нельзя говорить о том, что существует самостоятельное правомочие «на свободное совершение поступков в соответствии со своим сознанием и волей». Свободное совершение поступков в соответствии со своим сознанием и волей характерно для осуществления любого субъективного права и поэтому не может составлять содержания самостоятельного субъективного права. Не случайно другие авторы говорят о свободе в некой сфере личной жизни или о «личной свободе», тем самым отграничивая рассматриваемое право от других субъективных прав.

Во-вторых, можно усомниться в том, что правомочие на физическую неприкосновенность имеет личный неимущественный характер. С момента отделения органов и тканей, а также абортированного плода от организма человека они становятся материальными объектами, имеющими овеществленную форму, что предполагает возможность применения к ним общих правил о праве собственности и обязательствах[124]. В то же время естественные свойства указанных объектов предопределяют особенности в применении к ним норм о праве собственности, например наличие особого способа возникновения – отделения от организма данного человека.