Безмолвная (СИ) - Лер

— Ты помнишь как здесь оказалась?

Отрицательно мотаю головой.

«Ну не буду же я в самом деле рассказывать ему, про сон, в который провалился. А как очутился в больнице, действительно, не припомню. Так что, не соврал, получается. „Очнулся — гипс“»

Терзающий меня гнев, словно волна, — внезапно захлёстывает, но, так же, внезапно, отступает. Остаётся лишь легкое чувство досады, осевшее в груди.

Врач кивает на планшет, который всё ещё находится в моей руке.

— Ты помнишь как им пользоваться? Напиши ответ, пожалуйста.

Подношу гаджет к глазам, и зависаю, когда в его глянцевой поверхности отражается моё лицо. Хорошее освещение в палате позволяет детально рассмотреть его. В особенности, глаза, яркого фиолетового цвета, контрастирующие с очень светлой кожей.

(Прообразом для главного героя послужила Чеченская девочка с альбинизмом и гетерохромией Амина Эпендиева)

«Действительно, совсем ещё ребёнок. Девочка. Понятно теперь, почему те рабочие на меня так смотрели. Манга отдыхает!»

— С тобой всё в порядке? — нарушает затянувшееся молчание доктор. Ты забыла как его включить?

Поднимаю растерянный взгляд на врача, чувствуя, как от волнения сильнее бьётся сердце в груди. Показывая, то на экран, то на своё лицо, жестами пытаюсь передать ему своё желание посмотреться в нормальное зеркало. Доктор, по-своему интерпретировав мои движения, наклоняется, и нажимает на кнопку включения гаджета, на его торце.

— Ты уже пользовалась им, забыла? Вот так он включается. Теперь, нажми вот сюда, откроется приложения для письма. Набираешь текст здесь, — врач показывает пальцем на виртуальную клавиатуру, появившуюся в нижней части экрана, — а я его увижу здесь, — следом, показывает он на большой монитор, закреплённый на массивном штативе на колёсиках, который, я не приметил сразу. — Запомнила?

Утвердительно киваю, мысленно констатировав, что не смотря на другое тело, моя соображалка осталась на прежнем, заторможенном уровне. Можно было догадаться, сразу напечатать свою просьбу.

«А может, всё дело в травме? Удар, проломивший черепушку, бесследно не проходит. В конце концов, если это не сон, тогда мозг должен по-другому работать. Какие-нибудь нейронные связи в ином количестве и направлении. Молодой, гибкий ум, ещё не забитый ворохом взрослых мыслей… Что там ещё? Ну а если, сон, тогда, ясно-понятно»

Заношу палец над клавиатурой, и даже, успеваю удивиться иероглифам на ней, как в мозгу взрывает какофония звуков, словно, возле уха поставили колонку, и включили моих любимых «Children of Bodom», выкрутив громкость на максимум. Все мои оставшиеся органы чувств одновременно сходят с ума, а тело, конвульсивно, выгибает дугой. Прежде чем отключиться, успеваю заметить мелькнувший в воздухе планшет, запущенный в сторону ни в чём не повинного доктора. А ещё, слышу что-то вроде гадкого смешка, донёсшегося откуда-то из глубин сознания.

* * *

Мой гаджет теперь запакован в пластиковый чехол, от которого идёт прочный шнурок, другим концом пристёгнутый к кровати. Сие новшество, я обнаруживаю когда очухиваюсь следующим утром. Теперь, не покидаешься. К счастью, швырять дорогие игрушки желания я не испытываю, да и не в кого. А вот жгучий стыд — да. Память, живо подкидывает неприятный момент полёта увесистой штуковины, запущенной умелой рукой, и всё, что этому предшествовало. Правда, не припомню, финал — попал или нет? Путём нехитрых умозаключений, основанных на нечётких образах и словах доктора, прихожу к выводу, что тяга к метанию в людей разными предметами — это моё новое хобби. Отсюда, и симпатичные браслеты, по всей видимости. Только, после припадков, я не могу ничего вспомнить. Точнее, не мог, до недавнего времени. И непонятно, что хуже.

Подношу к глазам глянцевую поверхность планшета, любуюсь своим отражением. Не смотря на полностью обритую, забинтованную голову, мне оно нравится. Немного покривив душой, прихожу к ещё более дурацкому выводу — я влюбился в своё отражение. Сразу и бесповоротно.

«Словно, какой-то педофил, ей богу! Бррр!»

Поразмыслив подольше, с превеликим облегчением, осознаю, что извращённого влечения, к своему новому телу, я не испытываю. Скорее, это сродни отеческой любви. Как к дочери, которой у меня никогда не было. К дочке, о которой, я навязчиво мечтал с тех пор, как узнал что бесплоден.

«А может, не всё так плохо, как виделось сначала? Даже, если это затянувшийся сверх меры сон, пусть он продлится подольше! Я, в полной мере смогу насладиться представившимся шансом, которого меня лишила природа в реальном мире. Не иначе, как в результате естественного отбора. Такая посредственность, как я, не должен размножаться»

* * *

«Ковыляй потихонечку…» — мысленно напеваю я незатейливый мотив песенки моей юности, неторопливо переставляя нижние конечности. При этом, с трудом удерживаю равновесие. Шажок, другой… Ноги работают и связь с мозгом они не потеряли. Только, стали для меня чужими, непослушными. Впрочем, борюсь я не только с взбунтовавшимися ходунками, но и с непривычным весом тела и смещённым центром тяжести. Всё не моё!

«А когда на море качка…» — переключаюсь я на другую «радиостанцию», когда меня, словно матроса, решившего в шторм прогуляться по палубе судна, непроизвольно клонит вперёд. Хватаюсь за первое, что подворачивается под руку — предплечье врача, который, заботливо контролирует процесс моего перемещения в пространстве.

— Не торопись. В результате травмы оказались повреждены области мозга отвечающие за моторику и координацию движений. Нарушились нейронные связи, в замен которых, сейчас, ты создаёшь новые. Здесь важна не спешка, а последовательность и многократное повторение… Устала? — киваю в ответ, чувствуя, как пот постепенно пропитывает длинную больничную рубашку, в которую меня переодела сердобольная медсестра и тонким ручейком стекает по ноге, в бумажные тапочки.

Ох, как же мне было неловко в тот момент, когда молодая, на вид, девушка, азиатской наружности, стягивала с меня пижаму. Пожалуй, такое смущение, последний раз я испытывал в подростковом возрасте, когда, на медицинской комиссии, врач попросил «показать головку». Впервые демонстрировать свои половые органы, в осознанном возрасте, совершенно постороннему человеку, пусть и в медицинских целях, — такое себе занятие. Но, я не ожидал от себя подобной реакции в новом теле. В конце концов, я взрослый человек, и женское тело, для меня, давно не является «терра инкогнито». Собственно, как и отсутствие табу на наготу. Вывод напрашивался сам собой: я — стесняюсь себя — настоящего. Покопавшись в задворках сознания, вытаскиваю на свет запрятанную мысль о гомофобии, имевшую место быть в обойме моих странностей. Да, мне были противны любые проявления нестандартной ориентации, разговоры об этом или, простые упоминания. Я, искренне не понимал, как такое вообще возможно⁉ А тут, вдруг, сам оказался запертым в девичьем теле. Словно, какой-то трансгендер.

«А мне ещё предстоит женскую одежду надевать и носить! Платья, туфли, колготки…» — приходит на ум совершенно убийственная мысль, повергающая меня в глубокий шок. — «Да, ни в жизнь! Не заставите! Только штаны и футболки! Конечно, если до того момента я не проснусь, например» — утешаю себя разумными рассуждениями насчёт происходящего вокруг непотребства. Хотя, что-то мне подсказывало, ощущения и сюжет текущего повествования, давно вышли за границы самого фантастического сна.

Расстраиваюсь настолько, что, ставший мне почти родным, монитор жизнедеятельности, начинает «выпискивать» такт, зазвучавшей в голове «Careless whisper» Джорджа Майкла — неофициального гимна ЛГБТ сообщества, родной реальности. Сумасшествие, как оно есть!