Мария Федоровна - Александр Боханов

Накануне поездки император Александр II прислал сыну Николаю, которого все близкие звали «Никс» (реже — «Никса»), письмо-инструкцию, где дал необходимые наставления относительно поведения в чужеземных краях:

«Многое тебя прельстит, но при ближайшем рассмотрении ты убедишься, что не все заслуживает подражания и что многое достойное уважения, там где есть, к нам приложимо быть не может; мы должны всегда сохранять нашу национальность, наш отпечаток и горе нам, если от него отстанем; в нем наша сила, наше спасение, наша неподражаемость. Но чувство это не должно, отнюдь, тебя сделать равнодушным или еще менее пренебрегающим к тому, что в каждом государстве или крае любопытного или отличительного. Напротив, вникая, знакомясь и потом сравнивая, ты много узнаешь и увидишь полезного и часто драгоценного тебе в запас для возможного подражания. Везде ты должен помнить, что на тебя не только с любопытством, но даже с завистью будут глядеть. Скромность, приветливость без притворства и откровенность в твоем обращении, всех к тебе, хотя и нехотя, расположит. Будь везде почтителен к государям и их семействам, не оказывая малейшего различия и учтивости к тем, которые, к несчастью, не пользуются добрым мнением; ты им не судья, но посетитель, обязанный учтивостью к хозяевам. Оказывай всегда полное уважение к церковным обрядам, и посещая церкви всегда крестись и исполняй то, что их обрядам в обычае».

Цесаревич неукоснительно выполнял наставления отца, которого бесконечно уважал и почитал. При всех дворах он оставлял благоприятное впечатление. В сентябре 1864 года ему исполнился 21 год, но он уже производил впечатление спокойного, умного и рассудительного человека. В Данию же прибыл после визитов в несколько других княжеств и королевств и здесь сразу ощутил атмосферу тепла и уюта. При Датском Дворе отношения были проще и сердечней, что заметно контрастировало с тем, что он видел при других Дворах.

Дом Романовых и Дом Гогенцоллернов связывали родственные узы (мать Александра II и бабка Николая Александровича Императрица Александра Федоровна — урожденная принцесса Прусская), но искренней близости между этими влиятельными династиями Европы не было. Все время существовала внутренняя взаимная настороженность и отчуждение, которые, иногда уменьшаясь, вдруг возгорали с новой силой. Берлин и Петербург поддерживали вежливо-холодные связи, которые, по мере усиления роли Пруссии и консолидации единой Германской Империи, не становились теплее.

Брак представителя любого королевского дома почти всегда был сопряжен с известными политическими расчетами. Женитьба же наследника Русской Короны, власть которой распространялась на огромные территории в Европе и Азии, всегда была сферой высоких политических интересов. Россия в тот период не имела надежных союзников в Европе. Еще были свежи в памяти баталии неудачной для нее Крымской войны (1853–1856), когда Империи Двуглавого Орла пришлось столкнуться в военном противоборстве с объединенными усилиями Англии, Франции и Сардинского королевства, выступивших союзниками Турецкой империи и закончившейся унизительным для России Парижским миром 1856 года.

Антирусские настроения в Европе еще были очень сильны. Крупнейшие державы имели свои стратегические и экономические интересы на Балканах, на Ближнем и Среднем Востоке, куда были устремлены взоры и Царского правительства. Оно уже давно было озабочено решением больного «Восточного вопроса», решением двух основных геополитических задач: ликвидацией власти Османской империи над братскими православными народами и выходом к теплым морям, через установление контроля над Черноморскими проливами.

Эти цели были столько же желанными, сколько и быстро недостижимыми. В Петербурге прекрасно осознавали, что любая попытка России получить «Черноморский ключ» — овладеть Стамбулом (Константинополем) — неминуемо вызовет противодействие всей Западной Европы, как то уже и случилось, когда в конце 1853 года Англия и Франция бросили свои силы на помощь погибающей Турецкой империи, объявив войну России.

Развитие ситуации в Центральной Европе тоже было для России тревожным. Отношения с Австрийской Империей (с 1867-го — Австро-Венгерской) оставались настороженно-холодными, хотя в первые десятилетия XIX века — в период борьбы с Наполеоном и сразу же после его разгрома — Россия и Австрия являлись союзниками. В 1849 году Император Николай I, руководствуясь искренним порывом поддерживать «законных монархов», отправил русский экспедиционный корпус для подавления революции в Венгрии, чем спас династию Габсбургов и целостность погибающей Монархии. Русский Царь фактически сохранил за восемнадцатилетнем Императором Францем-Иосифом корону Австрийской Империи.

Однако эта спасительная помощь была очень скоро забыта. Мало того: во время Крымской войны Вена проявила откровенную враждебность и в конце 1854 года стала союзницей Англии и Франции, угрожая России войной. Хотя дело до прямого военного столкновения между русскими и австрийцами не дошло, но во время переговоров о мире Вена заняла явную антироссийскую позицию. Это «неблагодарное предательство» бывшего союзника и в первую очередь лично Императора Франца-Иосифа, которого Царь считал почти «своим сыном», в Петербурге не могли забыть и простить. Для Николая I предательство Франца-Иосифа явилось страшным моральным ударом…

Сложными были и отношения России с Пруссией, которая все настойчивей заявляла свои имперские амбиции и начинала доминировать в учрежденном еще в 1815 году Германском союзе, и Берлин явно претендовал на роль нового имперского центра и на сольную партию в «концерте мировых держав».

В этих условиях взор Русского Царя обратился к Дании, тихой и стабильной стране, мало задействованной в мировых политических противоборствах, но оскорбленной и ограбленной Пруссией и Австрией. Эти державы давно претендовали на южные районы Датского королевства, на Шлезвиг и Гольштейн, связанные с Данией тесной династической унией еще с XV века.

В 1864 году Берлин и Вена «проглотили» эти районы, чем вызвали в Дании резкий всплеск антинемецких настроений. Но Дания была слаба и фактически беззащитна. Возникшая же перспектива породниться с Российским Императорским Домом давала Копенгагену вполне ощутимую опору во внешнеполитической деятельности.

Подобный брачный союз устраивал и Русского Царя. Таким путем можно было заиметь надежного союзника в Европе и ограничить имперские аппетиты Пруссии, которая в будущем могла не только отторгнуть от Датского Королевства южную часть, но со временем и вообще аннексировать всю его территорию. Осуществление намеченной свадебной комбинации давало России и еще очень важный шанс — улучшить отношения с Англией.