Мария Федоровна - Александр Боханов

Прибыли также и особы королевских кровей: племянник покойной Король Норвегии Гаоокон (Хокон) VII, кронпринц шведский Густав-Адольф, сыновья английского короля Георга V: герцог Йоркский — будущий Король Георг VI, отец Королевы Елизаветы II и герцог Уэльский — будущий Король Эдуард VIII, Король Бельгии Альберт I и другие.

16 октября гроб с телом Императрицы покинул виллу Видёре. Императрица начала свое последнее путешествие, маршрут которого уже не зависел от ее воли.

Стоял теплый, тихий и солнечный день. Было почти безветренно; довольно редкий случай для осенней Дании, непрерывно продуваемой насквозь ветрами холодных морей. Окутанный багряно-золотой пеленой Клампенборг провожал своего старожила, человека, узнавшего и полюбившего этот столичный пригород давно, много десятилетий тому назад, когда не было еще ни кинематографа, ни телефона, ни электричества, ни автомобилей, но были эти тенистые и почти безлюдные в будние дни аллеи, эти ухоженные газоны, яркие цветники, утопающие в зелени виллы.

Еще молоденькой девочкой, на пороге своей юности, она бывала здесь со своими родителями, братьями и сестрами. Здесь они играли под сенью старых лип, принимала морские ванны, рекомендованные врачами, считавшими, что Принцесса, в силу хрупкости своего телосложения, непременно должна заниматься закаливанием. Она была слишком аккуратной, чтобы не следовать рекомендациям старших, но и слишком своенравной, чтобы безропотно подчиняться. Купалась же она всегда с большой радостью, довольно быстро научилась неплохо плавать и в шестнадцать лет уже могла заплывать довольно далеко.

В Клампенборг она привезла своего мужа, Цесаревича Александра Александровича, когда впервые вернулась из России в родительский дом после свадьбы. Это случилось летом 1867 года. Они провели вместе радостные часы, купаясь в море и отдыхая на берегу. И муж, выросший среди импозантных ландшафтных и пейзажных парков Царского Села, Петергофа и Гатчины, хорошо знакомый с почти девственной природой русской равнины, был очарован видом датской «сельскости», гармонией естественной красоты и дел рук человеческих.

Своей матери Императрице Марии Александровне Цесаревич писал в августе 1867 года: «Это прелестное место. Вся дорога, которая идет из Копенгагена вдоль берега моря, застроена дачами, и народу пропасть живет здесь. Эта дорога продолжается, я уверен, верст 10, и все одна дача за другой, и есть премилые дачи. По воскресеньям весь Копенгаген съезжается в Клампенборг, там бывают балы и увеселительные вечера».

Здесь, в Клампенборге, в десяти километрах на север от центра Копенгагена, Императрица Мария Федоровна со своей старшей сестрой и ближайшей подругой, Английской Королевой Александрой, после смерти в 1906 году отца Короля Христиана IX и решили приобрести собственную резиденцию. Посещая Данию, им теперь было слишком тяжело гостить в официальных королевских резиденциях, в тех местах, в тех стенах, где все было принизано воспоминаниями, где каждая вещь, любая комната напоминала о дорогих родителях, о сладко-горестных, навсегда ушедших событиях и образах давнего, но незабываемого прошлого.

Напополам с Александрой Мария Федоровна и купила виллу Видёре. Все серебро, фарфор, скатерти и даже постельное белье так до конца жизни Марии Федоровны были помечены монограммой обеих владелиц.[1]

Английская Королева целиком доверяла вкусу младшей сестры, и Мария Федоровна вложила в оборудование и оформление первого (и последнего) собственного дома в Дании весь свой темперамент и максимализм. Для помещений покупалась лучшая штофная ткань различных расцветок, приобреталась изысканная мебель в стиле Людовика XVI и, конечно, в так любимом Царицей стиле «жакоб»; приглашались лучшие мастера — строители и краснодеревщики. И во все она вникала, все ее интересовало.

Сыну Императору Николаю II сообщала 9 сентября 1906 года: «В нашем доме Hvidore мы были два раза… Мы были в восторге от него: вид такой чудный, прямо на море, такой красивый маленький сад, масса цветов, просто прелесть. Дом еще совсем не устроен. Мы выбрали разные материи для комнат, и я думаю, что будет удивительно мило и уютно».

На следующий год вилла была полностью обустроена и приняла своих Венценосных хозяек. Здесь было действительно «мило и уютно». Никто, конечно же, не мог предположить, что этот дом станет последним прибежищем для Русской Царицы, станет ее последним бастионом и опорой в распадающемся мире, лишившим ее будущего. Подобное развитие событий тогда не могло привидеться и в самом дурном сне.

…Почти безвыездно в своем маленьком убежище провела Царица свои последние годы. Сидя на террасе в кресле, с шалью на плечах, с укутанным пледом ногами, в одиночестве, в каком-то трагическом оцепенении, которое ни в коем случае нельзя было нарушить, часами старая женщина смотрела в даль, на бескрайний морской простор. Что видела она там, на Востоке? Какие мысли ее одолевали, какие чувства волновали, какие молитвы она читала? Никому того не открыла.

Уходило время, исчезала старая знакомая жизнь, навсегда покинули самые близкие. Уже давно не было на свете милых родителей. В 1912 году умер жизнерадостный брат Фредерик, король Фредерик VIII, «милый Фреди», которого она и Александр III так искренне любили. В 1913 году погиб добрый брат Вильгельм — греческий король Георг, убитый террористом; в 1925 году скончалась незабвенная старшая сестра Александра, вдовствующая Английская Королева, ее «дорогая Алике». Уходили и уходили родные и близкие. А она все жила и несла в сердце страшную боль, русскую боль.

Где-то за горизонтом, в далекой и такой родной стране, где все так страшно изменилось, остались бесценные могилы: обожаемого супруга, сыновей Александра и Георгия. Обладая ясной памятью, она все и всех помнила. Незабвенный муж, Император Александр III, «ее Саша», был с ней всегда. В ее разговорах, в ее воспоминаниях он оставался живым. Все, что с ней было до встречи с ним, всё, что с ней сталось после его преждевременной кончины, всё, всё находилось в тени этого несравненного образа.

Десятилетиями трепетно собирала и берегла реликвии, связанные с ее самым любимым: записки, письма, фотографии, подарки. И каждая вещь, любая мелочь немедленно высвечивала в памяти драгоценные эпизоды былого. Когда Мария Федоровна покидала Россию, при ней было мало семейных реликвий: небольшое число фотографий, немного писем, несколько икон, портретов и ларец-шкатулка с драгоценностями, наполненная главным образом подарками Александра III.

Но она увезла с собой необозримый и незабываемый груз чувств, звуков, ароматов, которыми владела безраздельно. Ей не требовались мемориальные предметы, чтобы уверенно, без подсказки, перелистывать книгу своей судьбы, многие страницы и главы которой она помнила наизусть до гробового входа.