Гувернантка - Салли Лэннинг

– Мне нужно еще заскочить в пару мест. Я лучше возьму такси. К тому же Тори нуждается в тебе больше, чем я. Пожалуйста, старайся не оставлять ее одну.

– Думаешь, я сам себя не виню? – с болью произнес Мартин. – Не сыпь мне соль на раны.

– Келли всегда жаловалась, что тебя почти не бывает дома.

– Ну еще бы! – процедил он сквозь зубы.

– Где здесь телефон? Я хочу вызвать такси.

– Тебе так не терпится уйти отсюда?

Да, ей не терпелось. Она ужасно боялась, что он снова прикоснется к ней – и начнется алхимический процесс, превращающий ее в совершенно другую женщину. Мартин взял ее руку, и Энн замерла. Он натянуто проговорил:

– Выслушай меня, прежде чем что-нибудь скажешь. Тори несколько дней не будет ходить в школу, у нее весенние каникулы. Я хочу увезти ее подальше отсюда, чтобы она поскорее забыла о происшедшем. Мы едем на Эльютеру – у меня есть там дом. Я хочу, чтобы ты поехала с нами.

– Я?! – вскричала Энн. – Ты с ума сошел?

– Я в трезвом уме и здравой памяти, – резко ответил Мартин. – Во-первых, я хочу, чтобы ты была поблизости, на случай если кошмары Тори повторятся. Во-вторых, это самое меньшее, чем я могу отблагодарить тебя за спасение жизни дочери. И в-третьих, ты сейчас на больничном и тебе явно нечем заняться. Могу добавить и четвертую причину: март в Бостоне не самое лучшее время года и намного приятнее провести его на пляже в Вест-Индии.

Энн никогда не бывала на юге. Никогда не валялась на тропическом пляже, не плавала в бирюзовом море. На мгновение горячее желание совершить что-нибудь столь безрассудное, столь далекое от обыденной жизни, вскружило ей голову. Пальмовые деревья. Папайи и манго. Отдых. Настоящий отдых от ночных вызовов, погонь и трагедий, которые неизменно сопутствуют ее работе. Подальше от рыдающих ограбленных старушек, пьяниц, избивающих своих жен, пустоглазых наркоманов. Подальше от некоторых мужчин из ее участка, которые никогда не признают, что она не хуже их может выполнять свою работу, как бы она ни старалась. Энн так устала от всего этого! И усталость эта копилась целых десять лет.

Отпуск с Мартином… Как она может даже обдумывать такую возможность? Да это не онг а она сошла с ума. Попытавшись вырвать руку, Энн прерывающимся голосом сказала:

– Я не могу. Это дурацкая идея.

– Назови мне хотя бы одну причину, по которой ты не можешь поехать.

Энн судорожно пыталась придумать и не могла. Наконец выпалила:

– Тори не хочет, чтобы я была рядом!

– Это у нее пройдет.

– Я буду для тебя обузой.

– Позволь мне судить об этом.

– Мартин, я не могу поехать! Ни разу в жизни я никуда не ездила с незнакомцем и не собираюсь начинать.

– Брось, мы познакомились много лет назад, так что меня нельзя назвать незнакомцем.

Энн уставилась на него. Он улыбался с таким рассчитанным обаянием, что сердце Энн забило тревогу. Мартин явно был уверен в ее капитуляции. В том числе и в постели? – спросила себя Энн и услышала собственный голос: – Кроме того, есть Брюс.

– А еще есть горючие вещества, Энн. Ты и я. И неизбежность пожара.

Стараясь унять дрожь в коленях, Энн свирепо взглянула на него.

– Давай проясним кое-что, Мартин Крейн. Для тебя произнесу по буквам. Ты – парень хоть куда. Высокий, темноволосый и невероятно красивый. Ты сексуален, богат и могуществен, твоя улыбка – чистый динамит, а твое тело сведет с ума любую женщину в возрасте от шестнадцати до шестидесяти лет. Как я могла не ответить на твой поцелуй? Нужно быть мертвой, чтобы не сделать этого. Но это ровным счетом ничего не значит – ты мне даже не симпатичен! Поэтому не тешь себя надеждой, что я упаду в твои объятия, ничего…

– Сколько слов – и ни единому не верю, – ровным голосом прервал ее Мартин.

– Самовлюбленный эгоист!

– Проклятье, Энн! – взорвался он. – В тебе есть что-то совершенно особенное. Обычно я не приглашаю женщин, с которыми провел не больше трех часов, поехать куда-нибудь со мной и моей дочерью. В особенности с моей дочерью. Хотя бы в этом ты должна мне верить.

– Неважно, верю ли я хоть единому твоему слову. Я не поеду с тобой на Эльютеру. С тобой я не пойду даже в булочную. А теперь, будь любезен, вызови мне такси.

Мартин стоял не шевелясь и смотрел на нее. Глаза Энн были словно сверкающие изумруды, а лицо выражало горячую убежденность. Она не играет, Мартин нутром чувствовал это. Но она ошибается. Жестоко ошибается.

Что для нее Брюс? И что наговорила ей Келли четыре года назад? Он не мог ответить на эти вопросы. Он мог только добавить к ним еще пару. Когда в последний раз женщина говорила ему «нет»? Или отказывалась от бесплатной поездки в тропический рай? Никогда. Это ему совсем не нравилось. Тогда к чему все эти усилия? Может быть, Энн права, и дело только в его ущемленной гордости? Нет, здесь, должно быть, что-то большее. Что-то больше, нежели напряжение в паху и это страстное желание обладать ею? Он резко оборвал ход своих мыслей и твердо произнес:

– Я вызову такси. Если у Тори повторятся кошмары, ты приедешь?

– Если вы будете на Эльютере, как я смогу это сделать? – сказала Энн, тряхнув головой.

Последний луч света, упавший в окно, превратил ее волосы из меди в золото. Его тело помимо воли напряглось, и Мартин с нетерпеливым восклицанием отвернулся, подошел к телефону и позвонил в ближайший таксопарк. Через четыре минуты, заверили его. Значит, у него есть четыре минуты, чтобы переубедить упрямую рыжеволосую женщину. Мартин небрежной походкой вернулся к ней.

– Ты права, – сказал он, – это была безумная идея. Я позволил тревоге за Тори победить здравый смысл. Прости. К тому же ты, наверное, бывала на юге, и не раз.

– Нет. Скоро приедет такси?

– Через пару минут. Да брось, Энн, наверняка ты отдыхала на Бермудах или на Багамах. Или по крайней мере во Флориде.

– Самая южная точка, где мне довелось побывать, это Нью-Йорк. Да и кто, как ты думаешь, мог бы устроить мне романтический отдых в тропиках?

Почему бы не Брюс?

– Вряд ли тебе нужно говорить, что ты красивая женщина. Поэтому не уверяй меня, что в твоей жизни не было мужчин, – сурово сказал Мартин.

– Конечно, были. Они не давали мне проходу до первого срочного вызова, с которого я возвращалась часов через шесть. Или до серии ночных дежурств, после которых я приползала домой на рассвете и потом отсыпалась целый день. Или до тех пор, пока они не начинали ревновать меня к мужчинам, с которыми я работаю. Будь честным, Мартин, – тебе это понравилось бы не больше, чем остальным.

Ее рабочий график ничуть не смутил Мартина – он мог бы противопоставить ему не менее напряженный собственный. Только опасность, которой она подвергала себя, заставляла кровь холодеть в его жилах. Но говорить об этом он не собирался.