Диалектика и атеизм: две сути несовместны - ВП СССР

И не только А.С.Хомяков подметил эту неспособность разрешать проблемы в реальной жизни, свойственную победившей на Западе традиции «на­уч­ной философии»:

«Философ легко торжествует над будущею и минувшею скорбями, но он же легко побеждается настоящею[52]» (К.Прут­ков, “Плоды раздумья. Мысли и афоризмы”, № 112).

А.С.Хомяков ошибся в одном: он думал и надеялся, что в философии Г.Гегеля монстр оторванной от Жизни логики и пустого формализма достиг предела своего развития[53], но вопреки его мнению К.Маркс и Ф.Энгельс вскорости доказали, что «гегельянство» — это ещё не предел. Но в отличие от многих других философов, основоположники марксизма выпустили этого монстра из тиши университетских библиотек и узкого мирка философов-профес­сио­налов «на выпас», и он пришёлся по вкусу «мыслящему тростнику», которым была и есть «интел­лигенция» всех толпо-“элитар­ных” обществ. В результате неспособный к созиданию монстр оторванного от реальной жизни обольстительного «научно философского» интеллектуализма оставил за собой множество бед и проблем.

Но всякая научная философия, вне зависимости от того, принадлежит она к первому роду либо ко второму, будь она цитатно-догматической или методологической, представляет собой инструмент. Однако, прежде чем говорить о научной философии второго рода, с ОПОСРЕДОВАННОЙ помощью которой объективно возможно выявлять и разрешать личные и общественные мелкие и большие проблемы в повседневной настоящей жизни, необходимо правильно определить функциональное предназначение этого инструмента, а также границы области деятельности, за пределами которых обращение к нему неуместно.

Этот инструмент создаётся в мире человеческой психики всяким выразителем философии. Но если искать ему аналог среди предметов овеществлённой культуры, то это — камертон.

Стандартный камертон в исторически сложившейся культуре человечества задаёт базу для настройки высоты звучания музыкальных инструментов, а также задаёт общий строй в пении: это нота «ля» первой октавы[54].

Но в камертоне нет потребности для тех, у кого — абсолютный музыкальный слух. То же касается и «научной философии»: в ней нет потребности у тех, у кого развито чувство мhры и другие чувства, личностная культура мышления и навыки осмысленного пользования разнородными языками общества.

Камертон нужен тем, у кого музыкальный слух «относи­тель­ный»: т.е. ноты различимы попарно в смысле «выше — ниже — одна и та же», но способность к соотнесению с абсолютной шкалой высоты звуков — отсутствует. Эту способность замещает стандартный камертон, задавая эталонную высоту звука «ля» первой октавы, что позволяет настроить для совместной игры в оркестре различные инструменты, а участникам хора, обладающим относительным слухом, — петь в лад на несколько голосов, в том числе и «а капелла»[55].

Однако камертон не может подменить собой ни один инструмент, хотя в качестве камертона иногда используют фортепиано или другие инструменты, которые, будучи настроенными, способны сохранять настройку длительное время в меняющихся условиях воздействия на них окружающей среды.

Но тот, кто изготавливает камертон, не имея под руками эталонного экземпляра, — обязан нести в себе самом эталонное звучание чистого «ля».

Также и всякая научная философия — вне зависимости от намерений её основоположников и осознания философами-про­фессионалами и приверженцами-любителя­ми этого объективного факта —берёт на себя роль камертона (точнее — системы камер­то­нов), на соответствие с которым её приверженцы могут настроить алгоритмику своей психики (а могут только декларировать настройку, не произведя её по неумению или нежеланию).

В результате такого рода настройки, обусловленной качеством философии, алгоритмика психики индивидов и обществ, в которых та или иная философия достаточно широко распространена, оказывается способной или не способной выявлять и решать в жизни те или иные проблемы или создавать новые и усугублять старые. Сама же философия, решив задачу настройки алгоритмики психики на разрешение проблем повседневной жизни, после этого перетекает в деятельность человека, утрачивая свои специфические формы. В частности, перетекает в прикладную науку и выражается в ней, в результате чего исчезает граница между прикладной наукой и “чистой”[56] «научной философией». А в общем, перетекая в повседневную жизнедеятельность людей, философия выражается во всём, стирая тем самым границы между “чистой” «научной философией» и жизнью общества и индивидов.

Поэтому первый вопрос действительной житейской мудрости состоит в том, чувствует ли устремившийся в будущее человек в себе самом истинную мhру бытия, чтобы указать на фальшь всех научно-философских «камертонов», включая и тот его собственный «камертон», что он унаследовал в прошлом из культуры общества?

Тем более правомерно этот вопрос адресуется к выразителям философий, создающим на основе свойственного каждому из них чувства мhры «камертоны» для других людей, а как максимум — для всего человечества.

Но «чувство мhры» — это пустые слова в марксизме, «фигу­раль­ный оборот» речи, за которым не стоит ничего… кроме разве чтоабстрактной “меры” как «философской категории», яко­бы «выражающей диалектическое единство качества и количества объекта», которая «указывает предел, за которым изменение количества влечёт за собой изменение качества объекта и наоборот».

И поскольку представления о диалектике в марксизме ущербны и извращены, что было показано ранее, то не диалектическому материализму толковать о мhре, о «диалектическом» единстве качества и количества, о форме и содержании: и как об объективных данностях в жизни, и как о философских категориях, эти объективные данности выражающих и вводящих их в миропонимание людей.

5. Диалектичность Жизни и субъективная рассудочность людей

Для понимания многих особенностей психопатологии марксизма также необходимо вспомнить и определение понятия «жизнь» в “диалектическом” материализме:

«ЖИЗНЬ — форма движения материи, качественно более высокая, чем физическая и химическая формы, но включающая их в «снятом» виде. Реализуется в индивидуальных биоло­ги­чес­ких организмах и их совокупностях (популяциях, видах и т.п.). Каждый организм является открытой самоорганизующейся[57] системой, для которой является характерным наличие процессов обмена веществ, управление роста[58], развития и размножения. (…) Решение вопроса о том, является ли существующая на Земле жизнь уникальной, требует экспериментального исследования и не может быть получено умозрительным путём» (цитированный ранее “Философский словарь”, стр. 113).

«ЖИЗНЬ, одна из форм существования материи, закономерно возникающая при определённых условиях в процессе её развития. Организмы отличаются от неживых объектов обме­ном веществ, раздражимостью, способностью к размножению, росту, развитию, активной регуляции своего состава и функций, к различным формам движения, приспособляемостью к среде и т.п. Полагают, что жизнь возникла путём абиогенеза» (“Советский энциклопедический словарь”, 1986 г., стр. 438).

«АБИОГЕНЕЗ (от а — отрицательная частица[59], био[60]… и …генез[61]), образование органических соединений, распространённых в живой природе, вне организма без участия ферментов. В широком смысле абиогенез — возникновение жизни из неживого, т.е. исходная гипотеза современной теории происхождения жизни. В середине 20 века экспериментально осуществлён абиогенный синтез белковоподобных и других органических веществ в условиях, воспроизводящих условия первобытной Земли» (“Со­вет­ский энциклопедический словарь”, 1986 г., стр. 9).

Но эти выдержки из словарей выражают воззрения “диалекти­ческих” материалистов, принадлежащих к поколениям, отделённым продолжительным временем от поколения основоположников. К тому жеони скрывают в умолчаниях порочную узость тех воззрений, которые пропагандировали сами основоположники “ди­а­лек­ти­ческого” материализма по вопросу о том, что есть жизнь в предельно широком смысле этого слова.

И эта узость воззрений основоположников просто разоблача­юще неприлична в нынешние времена для звания «гениев, указавших светлый путь человечеству».

Перечисление свойств «живых организмов», отличающих их от «неживых» объектов, в данном случае не столько раскрывает существо этой темы, сколько навязывает сценарий её рассмотрения, построенный на основе принципа, чтобы «за деревьями леса было не видать»[62]. В результате рассмотрения вопроса в беспросветно тёмном тоннеле этого сценария качество понимания существа объективного явления Жизни утрачивается.