Голова без женщины - Ютта Никулина

"Счастлива?!" - Лида чуть не задохнулась от... от чего? От догадки.

Да, невозможно быть счастливой целиком и сразу. Но если однажды счастья было очень сильно недодано, то потом можно получить добавку.

Теперь её маленькое счастье - это Игорь. Он совсем не дурак, а обычный, простой человек. Не гений, но и кровью чужие шедевры марать не станет.

"Да, ты умница, ты все поняла правильно! - кивнул Алеша и добавил, снова наливая себе: - Это по последней, мне на посошок... Ты обязательно будешь счастлива. Ведь если говорить по честному, тебе никогда не нужен был гений, нет. Зачем, господи ты Боже мой? Тебе нужен был просто любящий мужчина. Обычный, и даже более того. И теперь он с тобой, надеюсь, навсегда. И ты обязательно поднимешься, попомни мое слово! Будь здорова!"

Алеша выпил и медленно исчез. Но Лиде не стало тяжело на сердце. По лестнице спускался Игорь, осторожно держа на вытянутой руке картину в потемневшей деревянной рамке.

- Ты тут в тряпке была укутана, я тряпку снял, - пояснил Игорь. К портрету он относился очень хлопотливо, поскольку совершенно отождествлял его с Лидой.

Фаина появилась следом за ним, они поставили портрет на табурет напротив Лиды и некоторое время молча рассматривали.

С картины глядело прекрасное, мудрое, немолодое женское лицо. Это была Лида сейчас, в свои сорок лет. И ничего, кроме головы, и ещё немножко шеи. Вокруг - бледные пастельные разводы, в которых при желании можно было угадать контуры типично московского пейзажа.

- Он назвал этот портрет "Голова без женщины", - улыбнулась Лида. Он всегда считал меня слишком умной для этой жизни. Наверно, поэтому я выгляжу на портрете старше своих лет.

Игоря это по-мужски задело, и он рявкнул обиженно:

- Да нормально ты выглядишь!

- Горяша, ей ведь тогда было только тридцать лет, и вообще, дипломатическим шепотом объяснила Фаина на ухо брату.

- А-а, ну тогда ладно, - кивнул Игорь, хотя явно ничего толком не понял.

- Нет, просто Алексей угадал, какой я буду сейчас, - сказала Лида и чуть было не добавила: "Он здесь только что был, повидал меня и вернулся назад на восемь лет, писать этот портрет".

- Все-таки он был гениальный художник, не то что Сашка, - заметила Фаина, пытаясь дополнительно уесть гада Симакова хотя бы заочно, вдогонку.

- Наверно, нет. Иначе у него рука бы не поднялась замазывать великие картины кровью. А этот портрет действительно мне очень нравится. Господи, сколько лет я его не видела! Если бы не кровь...

- Помешались вы все на этой крови! - буркнул Игорь невпопад. Выпейте лучше вина, вон я хлеба достал зажевать. Кстати, едрена мати, как это ты успела ещё полбутылки приговорить?

Это он обращался уже к Лиде. Она с ужасом посмотрела на стол и увидела, что Алеша действительно ухитрился выпить слишком много - и так быстро...

Наверно, если подобное случается в жизни, то только один раз. Нет уж, пусть никто не узнает об этом их последнем свидании! Она прикроет Алешу ей не привыкать. И Лида притворно и торжествующе засмеялась:

- А вот такая я здоровая!

Фаина энергично кивнула и предложила пошлый тост:

- За оздоровляющую любовь!

Они по очереди глотнули густого красного вина прямо из горлышка, хотя на столе были расставлены найденные в буфете стаканы. А потом отщипнули по кусочку остывшей, как мертвое тело, булки, которую невозможно оказалось разрезать коротеньким перочинным ножиком.

Ночевать на старой промерзшей дачке не остались, тут нечем было топить, а идти снова за хворостом и жечь его всю ночь - не хотелось. Портрет аккуратно запаковали в сумку, которую понесла Фаина. Дверь кое-как заколотили гвоздями длиной в палец.

Игорь всю дорогу до платформы развлекал их смешными блатными песенками. Хотя катить коляску с Лидой ему было очень нелегко, там уже стало заедать и второе колесо.

В электричке было пустовато. Поток народа валил из Москвы в область, с работы домой. В обратном направлении двигались только всякие отщепенцы, вроде Фаины с Лидой и Игорем. Лидину коляску на всякий случай закрепили поясом от Фаиного плаща к ручке сидения, чтобы не ездила вперед-назад, если заденут прущие по проходу граждане.

А по вагону тащились торговцы с отчеканенным на лбу высшим техническим образованием, предлагали подарочные наборы от "Мери Куй", фритюрницы и тостеры с двадцатилетней гарантией, пробнички вина "Амонтильядо" и газету "Секса пил!" с крупным подзаголовком "много!". Одинаково тяжелой поступью проходили милиционеры в штатском и бандиты, переодетые в милицейскую форму. Плелись, натренированно пошатываясь, неместные беженцы со справками на внеочередное получение милостыни. Рыскали контролеры с поддельными удостоверениями и рэкетиры с настоящими наколками. Прошмыгивали к свободным сидячим местечкам нервные пожилые тетки, у которых из сумок протекали пакеты дешевого молока. Какие сволочи делают такие паршивые пакеты под молоко? Пусть даже и дешевые.

Подошли двое детишек - мальчик лет десяти и девочка лет шести. На груди у мальчика висела картонная табличка: "Наша мама сварилась. Подайте кто может. Хотим кушать". Фаина раздраженно отвернулась от этих вымогателей, а Лида порыскала в недрах своего кресла и отдала малышам какую-то мелочь. Они пошли дальше. Фаина почувствовала себя плохой. А ей нравилось видеть себя хорошей.

Игорек притомился и задремал. Езды-то почти час. Колеса на стыках ритмично стучат. И вина выпил, к тому же.

- Скажи мне, - вдруг наклонилась к Лиде Фаина. - Ты заранее предугадала, что все так будет? Когда писала письма Симакову?

- Что - так будет?

- Ну, со всеми нами.

- Я ни тебя, ни Игоря, ни остальных тогда знать не знала. А насчет Симакова - я клянусь, уверена была, что это Алеша. Но теперь я... я счастлива, что это не так, - вдруг храбро бросила Лида.

- Почему это?

- Потому что у меня есть Игорь. Извини, что я так говорю, но мне так хочется думать. Я знаю, в глубине души ты можешь его жалеть, ведь я... А он твой брат.

- Брось! - отрезала Фаина. - Если хочешь знать, я теперь за брата спокойна. С тобой он не пропадет. Другое мне грустно...

- Я знаю. Ты себя считаешь неустроенной. Но только это не так.

- Правда? Ты думаешь, у меня есть шансы?

Фаина сказала это без всякой иронии. Совершенно всерьез и с полным доверием. Теперь она радовалась даже намеку, даже призраку смысла собственной жизни. Этот смысл она в последнее время совсем перестала понимать. А инвалидка Лида знала все. Голова, одним словом! Женщины в ней только не хватает.

- У тебя есть твой Дениска. Он же не кукла, а человечек! И ещё вокруг масса мужчин, из которых можно пить кровь. Оглянись! Они же косяками ходят, неприкаянные! Взять хотя бы твоего гомеопата... Нет, лучше не его. Возьми своего друга, который на полном серьезе считает себя следователем из разведки... У тебя ведь что-то с ним было? Ну вот, все ясно... Просто раньше тебе просто не везло, не те люди попадались. Тот же Симаков. У него кровь неправильная.

- Да, с консервантами, в холодильнике, - невесело откликнулась Фаина и вдруг рассмеялась: - Может быть, мне снова купить эту газетенку, "Из уст в уста"?

- Конечно, почему бы нет? - кивнула Лида. - Там ведь написано под шапкой названия: "исполнение ваших желаний".

- Между прочим, я в издательском бизнесе не последний человек! намекнула Фаина, только что вспомнив об этом сама. - Это называется "подзаголовок"!

- И все же, ты, небось, и не заметила этих слов... Так что вперед! Если тебе недостаточно твоего следователя и доктора-гомеопата...

- Доктор отпал. Он оказался мошенником. Чуть мне желтую волчанку какую-то не прописал, представляешь? Причем бессистемную, то есть совершенно какую-то жуткую, непредсказуемую и неизлечимую. Гад и мошенник.

- Не смеши меня. Кто в нашей жизни не мошенник? Думаешь, твой разлюбимый следователь - не мошенник? Что же он тогда сразу не взялся как следует за Симакова?

- Ему было неудобно. Он в меня безумно и бескорыстно влюбился, дурачок, и думал, что у меня с Симаковым все серьезно.

- Ты тоже мошенница. Ты обманываешь сама себя! - вздохнула Лида с улыбкой.

- А в этой газете все желания исполняют? - Фаина была все-таки заинтригована.

- Наверно, все. Посмотри сама. Я хотела любви. По-моему, получила. Ты искала полнокровного мужчину. Между прочим, их у тебя целых несколько. Но тебе ведь совсем не обязательно пить из них кровь? Просто ты всегда хотела выбирать и всем распоряжаться сама, а всегда получалось наоборот. А твоя Валентина хотела быть рабыней. Она и стала. Хоть и за рубежом, и в не самом приятном варианте. Но ей, наверно, нравится. Симакову нужны были только деньги, и ещё перестать мечтать о таланте, которого у него в помине не было и нет. И теперь он наверняка получил деньги, а насчет ненужного таланта наверняка забыл начисто! Эта газета волшебная. Кто только с ней свяжется, получает на руки все свои мечты в натуральном виде. Ну, или почти в натуральном.