В объятиях Элиты - К. М. Станич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я протягиваю руку и беру его лицо обеими руками, поворачивая его обратно к себе для жёсткого, наказывающего поцелуя. Я пытаюсь начать с нежности, но как только наши губы соприкасаются, Тристан берёт верх. Он издаёт этот звук, который опровергает эту фальшь контроля. Тристан Вандербильт сейчас не контролирует себя. На самом деле он ничего не контролирует в своей жизни.
Он поднимает меня и сажает на край стойки. Может, это и туристический автобус, но в нём всё те же низкие стойки, что и в вагоне поезда, благодаря чему я нахожусь как раз на нужной высоте, чтобы почувствовать, как твёрдость его брюк прижимается к моему телу.
С тихим рычанием Тристан отворачивает голову и зарывается лицом в мои волосы.
— Я так сильно хочу трахнуть тебя, — бормочет он, и я вздрагиваю, прижимаясь головой к его голове. — Но я не могу.
— Почему нет? — шепчу я, потому что прямо сейчас он так крепко обнимает меня. Я просто могу представить, как мы продвинулись на шаг дальше, чем в тот день в его комнате…
— Потому что я использую секс как оружие. Я не буду использовать это против тебя. — Он снова отстраняется, и на этот раз я отпускаю его. — Поверь мне: искушение существует. — Тристан оглядывается на меня, прежде чем направиться к двери. — Похоже, твой папа дома.
Он спускается по лестнице, а я со стоном прислоняюсь головой к шкафчикам и ругаюсь себе под нос. Всё моё тело прямо сейчас горит, а соски смущающе затвердели под тонким розовым платьем, в которое меня одела Миранда.
Я пользуюсь моментом, чтобы собраться с мыслями, а затем спрыгиваю вниз и направляюсь навстречу Чарли, который подъезжает к обочине на своём ржавом «Форде». Я уверена, он будет рад увидеть пятерых моих бойфрендов, тусующихся у него дома.
— Марни, — начинает он, разглядывая гигантский автобус и приподняв бровь. Он такой длинный, что загораживает подъездную дорожку; папе пришлось припарковаться на улице перед соседским домом. — Что всё это значит?
— Это просто, э-э, дом вдали от дома, — говорю я, улыбаясь и протягивая руку, чтобы указать на гигантское серебристо-чёрное чудовище, нависающее над нашим районом. — Я надеюсь, ты не возражаешь, что мои друзья заглянули ненадолго…
Папа улыбается и протягивает руку, чтобы взъерошить мне волосы.
— Я совсем не возражаю, — отвеает он, когда я беру его за руку и сжимаю её в своей.
— Как прошла химиотерапия сегодня? — небрежно спрашиваю я, зная, что Чарли упорно отказывается рассказывать мне что-либо о своём лечении. Он не хочет меня пугать. Чего он не понимает, так это того, что я и так достаточно напугана.
— Просто отлично, — отвечает он, его бейсболка прикрывает лысеющую голову. Я ненавижу это. Это несправедливо. Почему такой человек, как Уильям Вандербильт, избивает своего сына и растрачивает семейное состояние, а его задницу вытаскивают из огня в последнюю секунду? И почему такая женщина, как Дженнифер Кармайкл, изменяет своему мужу, бросает своего ребёнка, а затем живёт в роскоши без каких-либо проблем со здоровьем?
Иногда мир может быть таким жестоким.
— Мистер Рид, — приветствует Виндзор, выходя из дома в сопровождении Зака, следующего за ним по пятам. У первого нет проблем с тем, чтобы неторопливо подойти и пожать руку моему отцу, в то время как у второго… Стыд на его лице отражается и на лице Крида. Зейд просто выглядит нервным, в то время как Тристан совершенно невозмутим.
— О, ясно. Эти друзья. — Папа вздыхает, но мы уже проходили через всё это раньше, на прошлогодней вечеринке по случаю дня рождения, так что это не так важно, как было раньше. — Ну, один мой друг заехал в больницу поздороваться и принёс мне эту огромную упаковку для гриля. Полагаю, я мог бы приготовить на скорую руку стейк и курицу, может быть, несколько бургеров…
— Позвольте нам самим всё приготовить, — предлагает Виндзор, проходя мимо папы и хватая холодильник с заднего сиденья грузовика, прежде чем Чарли успевает даже подумать о протесте. — Вы отдохните, а я принесу вам чашку чая. Я привёз несколько сортов с рассыпными листьями, которые были подарком моей прабабушки.
— Ты такой славный парень, — говорит папа, но затем слегка съёживается. — Я имею в виду, я думаю, вам всем почти по восемнадцать, так что я должен сказать «мужчина».
— Я просто благодарен, что вы позволяете мне встречаться с вашей дочерью, — произносит ему Виндзор, и мне нравится, как у всех просто вылетает из головы, что прабабушка Винда — королева долбаной Англии.
Папа улыбается, но в его глазах какое-то отстранённое выражение, такое же, какое было у него всю неделю. Мне нужно поговорить с ним об истории с Изабеллой. Он ужасный лжец, так что, если мои подозрения верны, он проболтается во время простой настойчивости. Но это хорошая черта характера, не так ли? Быть ужасным лжецом? Это лучше, чем быть экспертом в этом деле.
— Всё в порядке? — снова спрашиваю я, кладя руку ему на плечо. Он делает паузу и, поджав губы, кивает.
— Да, всё хорошо, Мишка-Марни. Тебе не о чем беспокоиться; я просто хочу, чтобы ты насладилась своим выпускным годом. — Он снова направляется к дому, но мои нервы на пределе. Я чувствую, что он ещё чего-то не договаривает мне.
Я смотрю ему вслед, отец приветствует Лиззи и Миранду, когда заходит в дом. В основном он игнорирует Зака и Крида, но в этом нет ничего удивительного. Он до сих пор не простил их, и я не могу его винить. Я с большей вероятностью прощу то, что сделали со мной, чем то, что сделали с человеком, которого я люблю.
— Он ненавидит их, да? — спрашиваю я Винда, поглядывая в его сторону, когда он следует за отступлением моего отца, и тёмные тени танцуют в его карих глазах. Он всё ещё кажется мне рассеянным и усталым; это заставляет
