И одной любви достаточно (СИ) - Иван Цветков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Привет. Слушай, у тебя вчера видимо из куртки выпал бэйдж. Тебе когда удобно будет встретиться? Может в пять часов в бургер кинге[2] напротив поликлиники?
— Привет. Да, давай там. До встречи.
Значит всё-таки у неё я оставил бэйдж. Ок. Послушав моих псевдолиберальных одногруппников на семинаре по политологии, я поплёлся на место встречи.
— Привет. Как у Вас дела? — встретила меня уже с набором вредной еды и занятым столиком Маша.
— Эм, привет. Давай лучше общаться на «ты». Мы же договорились, помнишь?
— Да, точно. Составишь мне компанию? — спросила Маша, бросив взгляд на поднос. Выглядит аппетитно. А я ещё и не обедал в ВУЗе.
— Ладно, я сейчас возьму себе кое-что, — сказал я, и девушка слегка улыбнулась. Подождав минут пять в очереди, я вернулся к столику. Маша не притронулась к своей еде.
— Я уж думал, что ты всё съела, — произнёс я с улыбкой, ожидая, что девушка продолжит фразу какой-нибудь шуткой.
— Нет, я решила разделить трапезу с тобой, — сказала Маша. Поставив ударение в предложении на последнее слово, чем довольно сильно меня смутила. — Так как у тебя дела?
— Да всё нормально, ничего необычного. Написал объяснительную записку за забытый бэйдж да и всё, — быстро закончил я, не желая рассказывать о себе. Однако это не означает, что я не желал продолжения разговора в целом. — Лучше расскажи, как у тебя дела? Как нога?
— Ой, спасибо что спросил, — слегка смутившись сказала Маша, и оно не удивительно, ведь я не произвожу впечатление человека, заинтересованного жизнью других людей. — С ногой дела обстоят намного лучше, слегка хромаю, но в целом нормально. Ещё день-другой и буду наконец бегать.
— Ты любишь бегать? — поинтересовался я.
— Не-то чтобы люблю, просто у меня вроде хорошо получается. Вот и определили меня в команду по эстафете на день учителя. У нас там весёлые старты будут. Я вообще спорт не сказать, чтобы люблю, но побеситься на физ-ре бывает прикольно. Вот музыкой я люблю заниматься. В детстве отходила два года в музыкальную школу, играла на пианино. А так я очень люблю рисовать. А сегодня в школе…, — увлечённо говорила Маша, активно жестикулируя, но при этом совершенно неумело пользуясь интонацией. Речь напоминала шквальный огонь из крупнокалиберного пулемёта. Быстро, громко, мощно. Совершенно не поспевая за ходом её слов и устав кивать, спустя какое-то время я занялся единственным дельным занятием: рассматривал её. Нет, я вновь не смог разглядеть хоть что-то удивительное. С этим у меня всегда были проблемы. Даже окрылённый чувством любви я плохо, на мой взгляд, описывал в стихах внешность «богини на год-другой». Всё сводилось к простым, незамысловатым, но искренним эпитетам. Вот и сейчас, я вновь загляделся лишь на её глаза. Определить однозначно их цвет возможно было только по принципу ромашки: зелёный — голубой — зелёный и так далее, пока не кончатся лепестки. Зрачки очень расширены, очевидно, что то, о чём она говорит, ей сильно нравится. Мы пересекаемся взглядами. Искра? Любовь с первого взгляда? Чушь.
— Ваня, хватит на меня так смотреть. Ты меня смущаешь, — начала жаловаться Маша.
— Ха, а вчера у тебя моё смущение было главной целью, — лихо парировал я.
— Ты меня вообще слушал? — начала обижаться Маша.
— Лучше. Я тебя видел, — чётко и строго сказал я, от чего моя соседка по столику покраснела. — Можешь сыграть «Лунную сонату»?
— Да, могу. Любишь Бетховена? — уже простив меня спросила девушка.
— Да, есть такое. У него больше всего предпочитаю аллегретто седьмой симфонии. Божественная вещь, — с видом знатока утверждал я. — А если говорить о божественном… Можешь сыграть «Вход богов в Вальгаллу»?
— Да ты ценитель немецкой классики? — заглядывая ко мне в глаза, спросила Маша.
— Есть немного. Вообще Вагнер для меня фаворит. Его «Тангейзер», «Лоэнгрин», они… Вдохновляют. Окрыляют. Помогают почувствовать себя чем-то большим, чем ты есть на самом деле, — поняв, что этой девушке удалось каким-то невообразимом способом разговорить меня на личную тему, я встал на попятную. — Ну так что, такое можем?
— А-то! Приходи через недельку, сбацаю и Вагнера, и Бетховена, — уже как будто не шутя выпалила Маша.
— Эм, я даже не знаю, — искусственно замялся я, давая себе время, чтобы придумать тактическое отступление. Но времени мне не дали.
— Да ладно, хватит стесняться, приходи. В конце концов, ты оказал мне услугу, теперь моя очередь. Я тебе на выходных напишу, как, что и когда. Ок? — всё решив за меня сказала утвердительно Маша. Вопрос она в конце добавила только из вежливости.
— Ну ладно, видно будет, — ответил я, оставляя себе пространство для манёвра. — Ты бэйдж-то мой не забыла?
— Нет, что ты. Просто мы с тобой так хорошо разговорились, что я и забыла про цель встречи.
— Ну, говорила-то почти только ты, а я так, по большей части только слушал.
— Умение хорошо слушать стоит не меньше, чем умение хорошо говорить.
— «Все великие процессы приходят в движение только путём голоса, и никогда через силу пера»
— Хм, звучит неплохо. Ты придумал или чья-то цитата?
— Цитата. Одного немецкого философа и политика. Весьма эксцентричного, — с лёгкой ухмылкой произнёс я.
— А ты неплохо вышел на фотографии, — откровенно подкалывая меня и подавая бэйдж, сказала Маша.
— Очень смешно. На твою фотографию в паспорте взглянуть? — поинтересовался я, убирая бэйдж в рюкзак.
— Ой всё. Сильно влетело в ВУЗе? — осторожно спросила девушка.
— Да так. Я ведь говорил уже, написал объяснительную и всё, — произнёс я, махнув рукой.
— А, точно. Проводишь второй день подряд до дома?
— Сегодня мне в другую сторону, — с невозмутимостью сказал я, раскусив коварный план этой девушки. Ей нравится, когда парни краснеют, по крайней мере я. А сейчас подвернулась удачная возможность обломать весь кайф.
— Оу, ну ладно. Можно тогда последний вопрос на сегодня?
— Да, конечно. Валяй.
— Тебе сколько лет? — спросила Маша так, что стало ясно, ей это важно.
— Что?
