Превратности судьбы - Кузнецова

— Если я откажу? Я никогда не видела этого человека, как я пойму, какой он? — в сотый, если не в тысячный раз спрашивала Горлина брата.

— Ты в праве не объяснять отказа. Таким как ты, поцелованным Солнцем, разрешено выбирать супругов самим. И никто их не может заставить, даже король.

— Я это знаю, и каждый день благодарю за это. Мне не придется как Стасии жить со стариком. Но мне тревожно…

— Что тебя тревожит? — улыбнулся брат.

— Граф Лисс — правая рука герцога Остергама, не воспримет ли он отказ своему вассалу как личную обиду?

Девушка с беспокойством смотрела на брата.

— Остергам озабочен тем, чтоб сменить династию на троне, при этом остаться в живых и с положением. Ты для него слишком мелкая сошка, поверь. — Он подошел к сестре и по-отечески обнял её.

Девушка доверчиво прижалась к его груди.

— А что у тебя со Стасией?

Ивон вздохнул.

— Она объявит об отказе выйти за меня, её репутация от этого не пострадает…

— Дурак ты, — грустно констатировала сестра. — Стасия тебя любит, а ты ждешь или ищешь непонятно чего. Она в конце концов выйдет замуж, а ты только тогда поймешь, что потерял.

Ивон ничего не ответил, только крепче прижал сестру к себе. А через несколько дней прилетел вестник о скором прибытии потенциального жениха. Снова слуги сбивались с ног, чтобы гостям было удобно и сытно. Хотя все давно приготовили, но лишняя проверка не повредит. Наконец, с дозорной башни раздался крик:

— Еду-у-ут!!!

На дороге появились всадники в богатых одеждах, на сытых, лоснящихся лошадях, покрытых богатыми попонами. В середине процессии двойка лошадей везла небольшую карету, выкрашенную в коричневый, красный и золотой — цвета графа.

Вскоре гости въехали во внутренний двор замка, где сразу стало тесно и шумно. Дворовые слуги увели лошадей в конюшню, домашние проводили господ с прислугой в замок и занесли вещи в приготовленные покои.

С кандидатом в женихи Горлина впервые встретилась за обедом, накрытом в большой гостиной. Это оказался высокий, по-своему привлекательный мужчина лет двадцати пяти, одетый в темно-синий камзол с серебряным шитьем, со светлыми волосами и загорелым лицом. Одну щеку пересекал небольшой шрам, добавлявший потенциальному жениху мужественности.

— Рад знакомству с вами, сударыня, — произнес он и галантно поклонился. — Наслышан о вашей красоте. Разрешите представиться, граф Александ Лисс.

— Я тоже рада знакомству с вами, граф, — девушка приветливо улыбнулась. — Вы устали с дороги и голодны, пройдемте к столу.

Горлина с Ивоном первыми заняли хозяйские кресла, вышколенные слуги проводили гостей к их местам. Нанятый трубадур играл незатейливые мелодии. Все приступили к трапезе. Когда первый голод был утолён, барон нарушил молчание.

— Вы не представите своих спутников, граф? — сказал он.

— Безусловно! — Александр указал на мужчину справа: — Это мой друг, граф Эмор Нагерс, это тоже друг, граф Драгал Ферал. Поместья наших родителей находятся рядом и, можно сказать, мы выросли вместе.

— Скажите, Александр, почему вы решили просить руки моей сестры? — спросил Ивон. — Вы — граф, она — баронесса. Наш дом не настолько богат, чтобы привлечь ваше внимание.

Граф Лисс откинулся на спинку стула и улыбнулся.

— Ваша сестра красива и одарена, я буду уважать ее не стану препятствовать развитию её дара, даже приглашу лучших учителей, если потребуется. Взамен хочу, чтобы она родила мне наследника. Дети поцелованных солнцем приносят славу роду, в котором рождены.

— Вы честны, граф, — согласился Ивон, — но Поцелованные солнцем должны сами выбрать семью, в которую войдут.

— Поэтому я и хочу, чтобы ваша сестра выбрала меня, — улыбнулся Александр.

— Давайте выпьем за разумные решения! — граф Драгал поднял свой бокал.

Мужчины выпили, беседа оживилась.

— Как долго вы собираетесь гостить у нас? — вежливо поинтересовалась Горлина.

— Мы не будем злоупотреблять вашим гостеприимством, — учтиво ответил Александр, — и через пару дней планируем вернуться домой, но не раньше, чем вы с братом пообещаете навестить наш замок.

— Непременно навестим! — улыбнулась девушка.

По своим комнатам гости разошлись далеко за полночь. Оставшись с братом наедине, Горлина с горечью сказала:

— Такое впечатление, будто покупать меня приехали.

— Так и есть, только обычно девушки этого не слышат, когда родители договариваются о свадьбе. Тебе же придется выслушивать предложения самой и выбирать того, кто пообещает лучшее.

— Как мне понять, что он за человек? — со слезами в голосе спросила она.

— Смотри на его окружение, — посоветовал брат, — приближенные ведут себя так, как им позволяет господин, и неосознанно копируют его поведение.

— Ты так думаешь? — Девушка недоверчиво подняла взгляд.

— Уверен.

— Тогда почему ты не копируешь никого?

— Мы живем слишком далеко, я мало от кого завишу, поэтому могу позволить не оглядываться на других, — ответил Ивон и легонько щелкнул сестру по носу. — Иди спать, уже очень поздно.

Следующие дни граф Лисс старался не отходить от Горлины, постоянно пытаясь развлечь её беседами. Он мог говорить, казалось, на любую тему, начиная от охотничьих собак и заканчивая алхимией. Но в собаках он разбирался гораздо лучше, чем в чем-либо остальном. Девушка старательно изображала радушную хозяйку, выслушивая рассуждения гостя и, лишь изредка, восторженно вздыхая в тех местах, где молодой человек делал паузы, предназначенные для восторженных вздохов. Горничные ничего плохого про спутников графа не говорили, да и что можно было сказать, если все они с утра уезжали на охоту и возвращались лишь вечером, вымокшие и голодные. Когда же гости, наконец, покинули замок, брат с сестрой облегченно выдохнули.

— Еще одного жениха я не переживу, — устало произнесла Горлина.

— Главное, первого встречного не выбери, чтобы от остальных отвязаться, — с улыбкой ответил Ивон. — Устал я от его друзей, одно вино, охота да собаки на уме.

Войдя в свою комнату, барон увидел на столе яркие переливы вестника. Выслушав сообщение, он стукнул кулаком по столу и выругался. Несколько раз прошёлся по комнате из угла в угол и, приняв решение, вышел прочь. Во дворе он столкнулся с деревенским старостой. Тот, едва завидя барона, стянул с плешивой головы шапку и принялся подобострастно кланяться.

— С просьбой к вам, светлый господин, ото всего обчества, — гнусаво затянул он.

— Что у тебя? — раздраженно поинтересовался Ивон, недовольный задержкой.

— Рыжуха у Сколка намедни пала, лошадей таперича всего три осталося на всю деревню. А поля на бабах да на мужиках не вспашешь.

— От меня что требуется? Тебя в плуг запрячь?

Староста от этих слов стушевался и будто стал меньше ростом.

— Воля ваша, светлый господин, да только я ноги еще скорее Рыжухи протяну, а вот ежели б вы