Попытка возврата – 3 - Владислав Конюшевский

– Понятно... – я покусал губу – А звуки боя, их пограничники похоже просто не услышали. Особенно если учесть, что он шел в густо заросшем ущелье, да еще и недалеко от водопадов... Угу... И что рассчитываете предпринять?

Иванов опять повздыхал, потер подбородок и твердо ответил:

– Я туда поеду, попробую их вытащить. – и словно оправдываясь добавил – Мы и так всю войну здесь, как в тепличных условиях провели, а там – наши, советские люди. Разведчики! Да еще и раненые. Конечно, несколько смущают пленные, но я думаю с этим как-нибудь разберемся. Возьму цивильную одежду на всех, консульский грузовичок "Фиат" и легковушку. Номера у нас дипломатические, поэтому полиции на обратном пути, можно не опасаться. Главное теперь, чтобы они мне поверили...

Постучав пальцами по столешнице и после нескольких секунд размышления, прихлопнув по столу ладонью, я подытожил:

– Поверят! Мне – точно поверят. Поэтому еду с вами. До завтра, думаю, обернемся? Только вот мне бы костюмчик сменить... У вас подходящий размер найдется?

Иванов так обрадовался моему предложению что не стал даже ради приличия отказываться от помощи, поэтому через час, сменив гардероб, отзвонившись Хелен и взяв с собой помимо людей Макарыча, еще и посольскую врачиху с медицинской сумкой, мы, на трех машинах катили в сторону Цюриха. Возглавлял всю колонну, на своем "Опеле", так и нерасшифрованный мною Антуан Пернье. Нерасшифрованный, потому что на прямой вопрос заданный Иванову, атташе ответил, что это просто его старый знакомый, который сочувствует СССР. То есть с одной стороны вроде и не агент, а с другой оказывает всяческую помощь. Поняв, что Василий Макарович не очень хочет говорить на эту тему, я замолк и прикинув, что у нас есть еще несколько часов до прибытия на место занялся тем, чем обычно занимаюсь чтобы скоротать время. А именно – заснул, опустив выданную кепку на нос и привалившись к дверце машины.

Проснулся когда машину стало подбрасывать на грунтовке. Оглянувшись, увидел, что мы въехали в какую-то пустынную, горно-лесистую местность и так как никаких городков, ферм и прочих селений в округе не наблюдалось, спросил у сидящего за рулем Панарина:

– Далеко еще, не знаешь?

Степан молча пожал плечами, а Иванов сзади ответил:

– Еще минут пятнадцать-двадцать. А дальше надо будет идти пешком. Вон туда – он показал пальцем в окно – в сторону больших водопадов.

Глянув в указанном направлении, я увидел километрах в трех, на одном из склонов шикарный, водопад и даже заметил, стоящую над ним радугу. Да и вообще – места тут красивейшие. Смешанный лес, воздух чистейший и пахнет как может пахнуть только в горах... Полностью открыв окно я вдыхал запахи разноцветья и так увлекся созерцанием природы, что даже не заметил как мы проехали последний участок пути. А потом, оставив машины на большой площадке, которой заканчивалась дорога, еще минут сорок топали вверх по тропинке до тех пор, пока Пернье не остановился и показывая в сторону речки, сказал:

– Вон до того места, я за ними следил. А после наступления темноты, дальше идти не рискнул.

– Понятно. Разрешите бинокль?

Взяв у лесника оптику, я начал оглядывать противоположный склон вплоть до поворота ущелья, но конечно же ничего не увидел. "Невидимки" не те люди, чтобы оставлять следы.

Так, будем мыслить логически – ночью да еще и с раненными по горам особо не побегаешь. Места, если не знать что это Мекка для пикников – выглядят совершенно дико. По словам Антуана, шли ребята тяжело. Значит есть большой шанс, что ночевку они устроили где-то недалеко отсюда. Мда, ночевку... Сейчас уже около двенадцати и бойцы могли уже несколько часов шагать на восток...

Хотя, у них на шее пленные и раненые. От погони они оторвались буквально только что. А что такое отрыв, я знаю очень хорошо, значит есть большая вероятность, что этот день они посвятят уходу за раненными и отдыху. Ну, я на это сильно надеюсь, так как бегать в их поисках, мы можем до ишачьей пасхи. Выходит, надо осмотреть местность километров на пять-семь выше и если никого не найдем, значит се ля ви. Во всяком случае это будет значит, что из зоны возможной встречи с отдыхающими людьми "невидимки" вышли. Озвучив свои мысли окружающим я, отдавая бинокль Пернье, поинтересовался:

– А где здесь есть места, наиболее подходящие для того чтобы группа людей могла остановится? Ну там – площадка более менее сухая и ровная, до ручья или реки недалеко и в тоже время закрытое от посторонних глаз? С этого места должно быть несколько путей скрытного отхода и... скорее всего оно будет располагаться в ельнике или недалеко от него. – Видя удивленный взгляд Василия Макаровича, пояснил – Раненых на землю не положишь, да и самим на камнях ночевать тоже не фонтан. А так: лапника подстелил – и тепло, и мягко.

Лесник, которому я повторил свою речь по-немецки, внимательно ее выслушал, а потом оглаживая бородку долго думал. В конце концов объявил, что наиболее подходящее место находится километрах в трех выше. Там можно издалека отслеживать подходы и в случае опасности незаметно уйти в любое из двух ответвлений от основного ущелья.

Решив принять его слова как руководство к действию, мы пошли по какой-то звериной тропке дальше. Где-то через час, оглядев мокрых и запыханных консульских, я только цокнул языком. Мда, три километра в горах и на равнине, это совсем разные вещи. Не зря говорят, что внизу расстояние измеряется километрами, а наверху, часами пути. Бодрыми были только я и Пернье. Видя, как остальные жадно глотают из фляжки, подумал и решил уходить в отрыв. Сказав Иванову и его людям, чтобы догоняли я, забрав у Василия Степановича недельной давности выпуск газеты "Правда", который мы взяли в качестве одного из доказательств нашей советскости, двинул вперед в одиночестве.

Дыхалка, несмотря на свою прокуренность работала хорошо, да и общие тренировки тоже давали о себе знать, поэтому минут через двадцать быстрой ходьбы, увидел то место, о котором говорил Антуан. Увидел и остановился, соображая, как себя лучше преподнести. Нет, как именно я придумал еще в машине, но теперь стали терзать сомнения по поводу репертуара. В том смысле, что я рассчитывал идти к возможному месту нахождения "невидимок" с песней. Просто другого в голову не пришло. Не будем же мы орать: "Советские разведчики, ау! Выходите! Вас ожидает сухая постель, горячий обед и наше радушие." Можно конечно и так, но лучше сработать тоньше.

Вот я и думал затянуть последний хит, запущенный с подачи Верховного и ставший позывными совсем недавно введенного, нового радио – "Маяк". До этого радио работало только несколько часов в день, а "Маяк", первым в СССР, шуровал по круглосуточной сетке вещания. Во-первых это было внове, а во-вторых по нему, помимо последних известий, комментариев футбольных матчей и всего прочего, что было на старом радио, крутили популярную музыку как нашу так и импортную, поэтому всем такой подход очень понравился. Вот я и думал сначала затянуть насчет того, что "не слышны в саду даже шорохи", но сейчас переиграл и выкинув так и не зажженную сигарету вздохнув, немузыкально, но зато в такт шагам, заорал:

А на войне как на войнеА нам труднее там вдвойнеЕдва взойдет над сопками рассветМы не прощаемся ни с кемЧужие слезы нам зачемУходим в ночь, уходим в дождь, уходим в снег

Вопил так, что даже заглушал далекий рокот оставшегося за спиной водопада, а сам напряженно вглядывался в приближающиеся деревья. Но там никаких шевелений не было, лишь над головой возмущенно застрекотала перепуганная криками сойка. Только я не унывал и стараясь не сорвать горло, идя вперед, продолжал голосить:

Батальонная разведкаМы без дел скучаем редкоЧто ни день то снова поиск снова бойА ты сестричка в медсанбатеНе тревожься бога радиМы до свадьбы доживем еще с тобой

Так, пропев пару куплетов я добрался до деревьев и в растерянности остановился. Мда, приехали. И что дальше? Сколько мне еще вот так вокалом заниматься? Никого ведь не видно! Ни людей ни следов... Замолкнув я сплюнул, пару раз громко свистнул и не получив никакого ответа, пошел дальше, уже просто по инерции громко бормоча себе под нос:

И мы припомним как бывалоВ ночь шагали без привалаРвали проволоку брали языкаКак ходили мы в атакуКак делили с другом флягуИ последнюю щепотку табака

И тут, выйдя на крохотную полянку, я остановился, так как увидел что искал. Нет, не людей, а место ночевки. Глаз быстро скользил вокруг примечая примятости на не успевшей расправиться траве, обсыпанную хвою от уже убранного лапника, сломанные кое-где веточки. А еще через секунду почувствовав движение слева, за спиной, поднял обе руки вверх и попросил:

– Ты только не шмальни сдуру. А то я тут пел, надрывался, а мне вместо благодарности – пулю в башку... Повернуться-то, можно?