Красная книга ВЧК. В двух томах. Том 1 - А. Велидов (редактор)

Александр Н. Попов

(Александр И. Барановский)

Дополнительно показываю, что я слесарь по профессии и служил в городе Александровске в мастерских Южной железной дороги,[263] в городе Одессе у Генриха Гефмюса, в городе Бердянске у Новикова, в общем прослужил года четыре, получая от 80 копеек в день до двух рублей в день, все это было до 1914 года. После этого срока я уже не работал по своей профессии, а служил в старой армии и сейчас во время Советской власти служил красноармейцем в отряде Мокроусова в городе Бердянске и на фронте (отряд Мокроусова – красный партизанский отряд). Будучи уже на службе в партизанском отряде, я получал в месяц от ста до двухсот пятидесяти рублей, в Азовско-Донском банке в городе Бердянске у меня было шесть тысяч рублей, накопленных от службы, как вольной, так и рабочей, которые я взял в июне месяце с. г., никаких денег ни от кого я от этого времени не получал. Так что найденные при мне деньги в сумме четырех тысяч пятисот рублей происходят из денег, взятых мною из банка, как указано выше, в июне с. г.

Предъявленный мне документ на имя Александра Николаевича Барановского, выданный Бердянским уездным воинским начальником, я признаю своим.

Александр Николаевич Попов (Барановский)

Я до сих пор неправильно показывал, потому что испугался. Сейчас хочу говорить всю правду: в Москву я попал проездом из Рамадана в Ташкент, куда я был откомандирован 1-м Крымским Советским дивизионом, где я служил сотрудником; ехал я вместе с тов. Красовским, помощником начальника штаба дивизии, но в Москве случайно, на Сухаревке, я встретился с тов. Виктором, которого я знаю еще из Бердянска (там он занимался формировкой военных частей) и который мне советовал уехать обратно на родину в город Бердянск и обещал меня познакомить с группой анархистов, которые мне должны дать документы и помогут пробраться на Украину.

Было это так в половине сентября, в день встречи с тов. Виктором (фамилии его не знаю), он меня завел на Арбат, дом № 30, кв., кажется, 58, где уже был Петр Соболев, с которым меня Виктор познакомил, до этого я Соболева никогда не видел и не слышал о нем.

Виктор, когда меня представил, объяснил Соболеву, что я желаю уехать на Украину; последний обещал меня взять с собой, за что я поблагодарил и тут же остался жить. Прожил два дня, а затем мне дали комнату в Дегтярном переулке, дом 8, номера квартиры не помню, 2-й этаж. Здесь я прожил около двух недель; в течение этого времени ко мне приходил Соболев и часто меня агитировал, убеждал стать членом группы анархистов подполья. О том, что это была подпольная группа, я узнал лишь из газеты «Анархист», которую мне дала читать Мина.

Я жил на одной квартире с Яшей Глагзоном и Мишей Гречаниковым, которые ничего никогда против Советов и Советской власти не говорили при мне.

lЅ месяца тому назад Яша Глагзон мне сказал, что у него есть знакомый, который приехал из Киева, заболел тифом и лежит в лазарете, фамилия его Восходов; затем просил меня пойти с ним в лазарет. Там я познакомился с указанным выше Восходовым. Мне было жаль последнего, и затем я стал ходить к нему ухаживать за ним (какой это лазарет, я не знаю, но могу указать его), после чего и я заболел тифом, заразившись от Восходова. Я пролежал около четырех дней в Дегтярном, и меня увезли в лазарет, но в какой – я не знаю, так как я был в тяжелом состоянии, а увезли меня оттуда на дачу в Красково, где была типография анархистов подполья, тоже в тяжелом состоянии, меня преждевременно увезли из больницы потому, что мне было очень скучно и я просил об этом Мишу Гречаникова.

На дачу приходили: Миша Гречаников, Яша Глагзон, Петр Соболев, Казимир Ковалевич, Митя, Вася, Таня, Мина, Соколовская, Хиля Цинципер, Исаев Паша и Кривой. Из них на даче жили я, Мина, Кривой, Митя и Хиля ночевал от времени до времени. Много я знать не мог об их делах, так как я был новым человеком и больным и предо мною скрывали свои дела. Печатали газету «Анархист» Кривой, Митя и, может быть, Исаев Паша, но наверное не знаю. Делались ли бомбы на даче, я не знаю. В день, когда окружили нашу дачу, я как раз вышел из дому по надобности, и, когда направлялись к нашему дому, я сбежал в лес и оттуда в гор. Москву, хотел зайти на квартиру Розанова, которого я встречал на Арбате, и раз даже был у последнего с Яшей на его квартире, Тверская, 36 или 38, но тут был арестован засадой МЧК.

Должен добавить, что на дачу в Краскове ходил и Розанов; каким образом у меня очутился адрес Петра Тарасова, не знаю, но должен сказать, что я сам его написал, но может быть, припомню и тогда скажу, последнего я не знаю. Дядю Ваню я знаю, как уже говорил. Анархистом себя я не считаю.

Александр Николаевич Попов (Барановский)

В экспроприации артельщиков с патронного[264] завода в Туле участие я принимал. Экспроприация была произведена по предложению максималистов, которые для проведения экспроприации самостоятельно своими силами в достаточном количестве не обладали. В экспроприации участвовали еще Яша Глагзон, Евсгифеев (Прохоров), других участников я не назову, также не расскажу, как была поделена между анархистами и максималистами экспроприированная сумма денег. Укажу только, что взято было 3 миллиона 700 с чем-то тысяч рублей. Во время экспроприации, как я слышал потом, был убит кучер. Он был убит, вероятно, Евстифеевым (Прохоровым) в то время, как он пытался вытащить наган. На первую коляску с деньгами произвели нападение трое из нас. Я же был у второй коляски, поэтому подробностей происходящего у первой не видал. Артельщик и красноармеец со второй коляски убежали в самом начале. Я, думая, что там денег нет, ушел пешком, товарищи же поехали с деньгами на первой коляске. Тогда кучер второй коляски погнал лошадь, обогнал первую и стал стрелять. Больше показать ничего не имею.

А. Н. (Барановский) Попов

ПОКАЗАНИЯ ПАВЛА ЕФИМОВИЧА ИСАЕВА

В Москву я приехал из Вятки в командировку по закупкам типографских материалов. Здесь в конце июня, несколько дней спустя по приезде, я был арестован на съезде анархической молодежи и просидел в Бутырках месяц и несколько дней. В начале августа я был освобожден из тюрьмы и жил в Москве все время без прописки. Ночь с 3 на 4 ноября я ночевал в Зацепском переулке у анархиста Турчанинова, он же Лев Черный. Миши Гречаникова я не знаю. Дядю Ваню, Приходько, Хлебныйского, Ратникова, Ратникову не знаю. Сапоги я купил 4-го сего ноября на Сухаревке за шесть тысяч рублей. При моем аресте отобрана одна тысяча рублей. В Москву в июне месяце я привез своих сбережений из Вятки десять тысяч рублей. Жалованья в Вятке я получал одну тысячу двести рублей в месяц. В типографии в Вятке я работаю с 10 января. В Перми я был мобилизован в августе 1918 года и до конца ноября был в полку. С конца ноября стал работать в типографии, получал около семисот рублей в месяц до февраля 1919 года. В Москве по освобождении из тюрьмы я работал в типографии Атабекяна по Мытной улице.

П. Исаев

Обнаруженное у меня при обыске проходное свидетельство и свидетельство о болезни на имя Павла Ивановича Жигулева я нашел на лестнице перед дверью Турчанинова (Льва Черного) в день ареста; обнаруженный у меня револьвер системы «наган» я хранил без разрешения. У меня было 35 патронов.

П. Исаев

Павел Васильевич-Полетаев – мой товарищ по службе в типографии политотдела 3-й армии, и полагаю, что сейчас должен находиться в Вятке.

П. Исаев

С анархистами подполья я начал работать с половины октября, и с этих пор я стал жить в Краскове. Откуда брали бумагу для печатания, я не знаю. Привозил ее Митя, он же и увозил напечатанное. При мне на даче было 3 револьвера, 6 бомб, и за полторы недели до моего ареста привез Митя два солдатских вещевых мешка со взрывчатыми веществами. Бомбы делал Захар. Мною напечатано было 2000 экземпляров газеты «Анархия» № 2.

П. Исаев

ПОКАЗАНИЯ МИХАИЛА ЛЬВОВИЧА ГРЕЧАНИКОВА

В Москву я прибыл приблизительно в середине сентября с Украины, с фронта, где был у Махно. В Москве я узнал, что мой товарищ по Царицынскому фронту Александр Восходов заболел тифом и помещен в лазарет. Я его навестил и, зная, что у него нет средств, решил помочь ему материально, через Казимира, от которого я получил записку к квартирохозяйке Татьяне Никитишне Кореневой; я устроил там, на Арбате, в доме № 30, кв. 58, Восходова. Потом я устроил его на квартире по Большой Александровской улице, в доме № 22, вместе с Шестеркиным. В первых числах октября я съездил в Нижний Новгород навестить Петра Шестеркина и вместе с ним приехал в Москву. Шестеркин, не числившийся до этого членом организации подполья, должен был ехать на Украину. За квартиру и содержание Шестеркина и Восходова платил я из средств организации. Около 9 октября я ездил в Иваново-Вознесенск и около 20 октября – в Тулу. Последнюю поездку в Тулу я совершил вместе с Шестеркиным. Бомба 25 сентября с. г., брошенная в помещение Московского комитета Коммунистической партии, была брошена одним из моих товарищей анархистов. Я сам принимал участие в этом акте и стоял на посту в одном из переулков. Бомба была весом около lЅ пуда. Оболочка ее была деревянная; это была коробка из дерева, в которой носят вещи. Бомба эта, как акт протеста, была брошена по соглашению с «Всероссийской организацией анархистов подполья». Начинена была бомба пироксилином и динамитом. В 46-ой стрелковой дивизии я никогда не служил ни под своей, ни под чужой фамилией. Наша организация и я лично произвели экспроприацию в Москве на Большой Дмитровке в кооперативе, где был убит во время перестрелки один из членов организации.