Ассоциация - Бентли Литтл

И оказался на арене.

В первое мгновение он ничего не понял: грязный пол, слой пропитанных кровью опилок, высокие стены вокруг, поднимающиеся амфитеатром ряды зрительских мест. Дом Колхауна, даже при своих внушительных размерах, никак не мог такое вместить – и все же приходилось верить собственным глазам. На трибунах Барри увидел своих соседей, жителей Бонита-Висты, в строгих костюмах и нарядных вечерних платьях.

В потолке было окно, вроде люка. Сквозь армированное стекло падали отсветы далеких молний. Глухо гремел гром. Саму арену освещали только масляные светильники и факелы, укрепленные на дальней стене, кольцом охватывающей трибуны. В центре посыпанного опилками круга на высоком бамбуковом шесте свисал с крюка еще один светильник, в форме… человеческой головы.

У Барри перехватило горло. Вглядываясь в полумрак, он понял, что это не просто подобие, а настоящая человеческая голова. Язычки пламени мелькают меж приоткрытых губ, пляшут в пустых глазницах. Барри шагнул вперед. Он не хотел видеть, но должен был убедиться наверняка.

Дилан.

В оранжевых отсветах отчетливо проступили хорошо знакомые черты.

Барри хотелось закричать, ударить кого-нибудь, разнести к чертям это проклятое здание и всех, кто в нем находится. Он повернулся к трибунам и увидел радостно-возбужденные лица женщин, каждый день бегавших трусцой мимо его дома. Знакомых, с кем он играл в теннис. Майк, сидевший у прохода, замахал рукой:

– Мы с тобою, дружище!

Рядом кивала Тина.

Барри знал – они не с ним. Они пришли не для того, чтобы его поддержать.

Они просто хотят крови.

Стюарты уже отвернулись и мило болтали с Фрэнком, Одри и еще какой-то женщиной. Все весело смеялись.

Барри снова посмотрел на фонарь из головы Дилана. Вспомнил, сколько они пережили вместе, как познакомились на семинаре по истории научно-фантастического кино, как отрывались по вечерам в «Майндербайндере», как встречались с двумя сестрами-двойняшками и как те подрались на концерте Сюзанны Веги, с визгом и выдиранием волос друг дружке.

– Дилан… – прошептал он.

В темноте у дальнего края арены возникло движение. Барри, нахмурившись, шагнул вперед, мимо шеста с головой друга.

И увидел Джаспера Колхауна.

Председатель стоял у дальней стены. И ждал.

Будто по сигналу, обрушился новый раскат грома. Разразилась гроза, которую предвещали зарницы.

Колхаун ухмылялся. В ярких вспышках молний Барри вдруг почудилось, что лицо председателя… изменилось. Другие члены правления в ложе у северного края арены тоже на миг преобразились, словно в ослепительном свете проступила истинная природа зловещих старцев.

Нет, такое могло бы случиться в одном из его романов. Не в действительности.

Лицо Колхауна исказилось… и вновь стало прежним.

Барри неудержимо хотелось кинуться бежать. Он с трудом заставил себя остаться на месте. Наверное, это было очень заметно. Майк, Фрэнк и еще несколько человек рядом с ними начали скандировать:

– Де-вя-но-ста-я ста-тья! Де-вя-но-ста-я ста-тья!

Очевидно, требовали немедленно приступить к поединку. Крик подхватили на других трибунах:

– Девяностая статья! Девяностая статья!

Бетонные стены отражали и усиливали звук. За дружным хором скандирующих Барри различил разговоры в толпе – зрители заключали пари, делали ставки на исход боя и азартно предвкушали жестокое кровопролитие.

Колхаун был одет в свою нелепую мантию. Хорошо, подумал Барри, – складки ткани сковывают движения. Они помешают старику атаковать и защищаться.

Кого он пытается обмануть? Колхаун – чудовище. Глупо даже надеяться, что их силы равны. Будь у Барри хоть малейший шанс на победу, председатель не вступил бы в поединок. Все подстроено, результат предрешен. Если Барри хочет выйти отсюда живым, надо срочно делать ноги.

Он обернулся: у двери, через которую он вошел, стояли добровольцы. Со стороны Колхауна дверей не было. А стена вокруг арены слишком высока, чтобы через нее перелезть, даже если бы он сумел прорваться сквозь нарядную толпу зрителей.

Впервые Барри задумался: если его все-таки убьют, что сделают с телом? Сообщат ли Морин? Обставят ли все так, будто он стал жертвой аварии, или он останется без вести пропавшим, и Морин с будущим сыном или дочкой так и не узнают, что с ним сталось? Может, из его головы тоже сделают фонарь и украсят ею чертову арену?

Надо было рассказать Морин. Хотя бы письмо отправить, чтобы она знала правду.

Джаспер Колхаун вскинул руки, и зрители мигом затихли. Даже гром умолк. Председатель улыбнулся и дважды хлопнул в ладоши.

Из-за спин пятерых старцев вынырнул Пол Генри, вновь одетый в ливрею. Остановишись у края трибуны, он подул в трубу, которую было совсем не слышно, зато голос прозвучал отчетливо:

– Начинаем игру!

Колхаун взревел и ринулся в атаку. Черная мантия хлопала у него за спиной, словно крылья безумного ворона. Барри охватил первобытный ужас. Все инстинкты кричали, что надо бежать, уворачиваться, спасаться любой ценой, но Барри заставил себя остаться на месте и встретить нападение ударом кулака. Попав председателю в живот, он ощутил мрачную радость.

Атака застала его врасплох. Он ожидал, что вначале зачитают правила, перечислят запрещенные приемы – может быть, даже предложат участникам пожать друг другу руки и разойтись на десять шагов. Как видно, для ассоциации все средства хороши. Барри понял, что нельзя брезговать грязными приемчиками, потому что Колхаун уж наверняка с ним церемониться не станет.

Он врезал старику со всей силы, вложив в удар весь свой вес, а председатель словно и не почувствовал. Лишь качнулся в сторону и вновь напал, размахивая скрюченными пальцами, напоминающими когти дикого зверя. Барри еле успел отскочить, и тогда Колхаун ударил его головой в лицо.

Барри почувствовал, как хрустнул нос. В горло хлынула кровь. Ему казалось, что осколки кости торчат сквозь щеки, словно иголки. Он упал на спину и не столько почувствовал, сколько услышал удар своего затылка о плотно утоптанные опилки: треск, похожий на щелчок бича.

Зрители на трибунах орали и бесновались. Барри заметил среди них Кертиса, охранника у ворот, и Фрэнка. Оба злобно скалились, радуясь, что ему больно.

Вдруг раздался новый удар грома, совсем близко и такой сильный, что дрогнули стены. Молния ударила в потолочный люк. Стекло раскололось. Сквозь трещину полила вода, разделив арену сплошным занавесом. Дождь вмиг промочил опилки и погасил огонь внутри мертвой головы Дилана.

– Это знак Божий! – заорал Барри, улыбаясь безумной улыбкой. – Гнев Его падет на вас, уроды!