В поисках Великого хана - Висенте Бласко Ибаньес

— Мы уже возле источника, — говорил он своим приближенным, — и я уповаю на господа бога, который приведет меня к месторождению золота.

Индейский король обещал доставить ему золота, и он с нетерпением ожидал его нового посещения не потому, что жаждал того немногого, на что мог рассчитывать, но в надежде получше узнать, каково в конце концов проио хождение этого золота.

Во вторник 18 декабря Колон по случаю праздника благовещения распорядился украсить флагами адмиральский корабль и каравеллу. Кроме того, на судах были произведены многочисленные выстрелы из бомбард, Король, покинув свою резиденцию, находившуюся в четырех лигах от берега, поздним утром прибыл к бухте Де ла Пас; его сопровождала толпа более чем в двести человек, образовавших нечто вроде процессии.

Четверо туземцев несли короля на носилках; вокруг шли главнейшие из его сановников, наделенные одновременно жреческой властью и магической силою, как это всегда наблюдается у первобытных племен.

Адмирал завтракал в одном из помещений кормозой башни, в каюте, примыкавшей к той, в которой он спал, когда к нему вошел в сопровождении своей свиты долгожданный король. Молодой государь сел рядом с адмиралом; он не дал ему подняться из-за стола, прося его зна-: ками не прерывать завтрака.

Дон Кристобаль приказал Лусеро, под наблюдением Террероса прислуживавшей своему господину, подавать королю те же кушанья, что и ему. Король величественным жестом отослал свою свиту, приказав ей выйти из кормовой башни. Это было исполнено «с величайшей поспешностью и почтительностью; все удалились на палубу и расселись на ней». Только два пожилых человека — один, по мнению адмирала, воспитатель юного короля, другой — первый советник его — остались вместе с ним и уселись на полу, у ног своего господина. От каждого кушанья, которое Лусеро ставила перед туземным монар хом, он отведывал по небольшому кусочку, как это делали, бывало, в Испании, чтобы доказать приглашенному, что он может безбоязненно есть угощение или чтобы воздать ему особый почет. Остальное король отсылал своим приближенным, которые и съедали все до последней крошки. Так же поступал он и с напитками. Поднесенного ему вина он лишь слегка коснулся губами, после чего передал полный до краев кубок своим ближайшим советникам, которые, в свою очередь, отпив по глотку, отослали остальное индейцам, находившимся на палубе.

Король был крайне немногословен, и оба придворных, сидевшие у его ног, смотрели ему, что называется, в рот и при помощи переводчиков, передававших их речи скорее посредством жестов, чем путем слов, говорили от его имени.

Подарки, принесенные королем, заключались в поясе туземной работы и двух очень тонких пластинках золота.

Вручив свои дары адмиралу, он не сводил глаз с куска цветной ткани, висевшей над постелью Колона.

Лусеро получила приказание своего господина снять эту ткань и отдать ее королю в качестве ответного дара. Адмирал подарил ему, кроме того, янтарное ожерелье, которое постоянно носил на груди, пару туфель из красной кордовской кожи и флакончик настоянных на апельсиновом цвете духов, приведя его этими столь замечательными подарками в восхищение.

Король и его советники искренне сокрушались о том, что ни они не понимают языка адмирала, ни он их языка. Впрочем, несмотря на полное непонимание того, что говорили туземцы, великий вождь белых, обращаясь к присутствовавшим при этом свидании соплеменникам, заявил:

— Я знаю, они говорят, что если мне что-нибудь нужно, то в моем распоряжении весь их остров.

Потом Колон велел Лусеро отправиться в его спальню и разыскать кое-какие бумаги, среди которых у него сохранялся оставленный им на память золотой экселенте — монета стоимостью в два кастельяно; он хотел показать индейцам выбитое на ней изображение королевской четы — Фердинанда и Исабелы. Развернув затем перед туземным монархом и его приближенными королевское знамя и знамена с крестами, он привел этих простодушных людей в неподдельное изумление и восторг.

На берег король и его свита были доставлены «с превеликим почетом», под грохот салютующих в его честь бомбард, на баркасе с «Санта Марии». Это был первый туземный монарх, посетивший флотилию со всей подобающей его сану торжественностью.

С корабля видели, как король, окруженный толпившимися на пляже двумястами придворными, сел в носилки и как его старший сын, взгромоздившись на плечи одного из важнейших сановников, направился вслед за ним в королевскую резиденцию. Король был настолько признателен адмиралу за полученные подарки, что приказал приветствовать и угощать всех моряков, съехавших в тог день на берег. Каждый из подарков Колона нес впереди короля один из придворных, и притом с такою почтительностью, как если бы это были некие талисманы, наделенные мистической силой.

Не замедлил посетить адмирала и брат короля, получивший свою долю подарков. Его не несли на носилках, но вели под руки два важных сановника.

Побывал у адмирала также один престарелый индеец, видимо жрец, пользовавшийся славой лучшего знатока достопримечательностей этой страны и ее островов на сто лиг в окружности.

Колон постарался во что бы то ни стало понять его. Островов, оказывается, было великое множество, и каждый из них достаточно богат золотом. На одних островах собранное золото, просеяв предварительно сквозь решето, плавили и употребляли для отливки фигур. На других оно водилось в таком изобилии, что все там было золотым, даже камни и сама земля.

Взволнованный этими до такой степени отвечающими его чаяниям новостями, Колон решил было похитить этого старца, чтобы использовать его в качестве проводника. Никто, конечно, вернее, чем он, не укажет дорогу к упомянутым островам. Но этот маг пользовался таким уважением юного короля и придворных, что Колон так и не решился оскорбить их подобным поступком.

Помимо этого, адмирала огорчило, по-видимому, и то сообщение, которое настойчиво повторял, прибегая к помощи весьма выразительной мимики, этот старик индеец. Если верить ему, то выходило, что много лет назад здесь уже побывали прибывшие на такой же плавучей роще, как эти, другие белые сыновья неба. У них были мечи и арбалеты, были также и бороды, и говорили они на том же языке, что адмирал и его спутники. Число их было поменьше, и через несколько дней они снова исчезли в море. Старик знал об этом посещении их страны белыми от колдунов того царства, в котором они высаживались на сушу. Люди той страны сохранили о них дурные воспоминания, потому что сыновья неба поступали с ними очень нехорошо и отбирали у них силой съестные припасы.