Тебе назло - Екатерина Риз

— Оксана где? — отрывисто поинтересовалась я.

— Оксана?

Я указала на пустующее окошко.

— Где она?

— Так она ушла… у неё дома что-то случилось. Она с Геннадием Михайловичем уехала.

Час от часу не легче.

Генка на звонок ответил не сразу. Сначала его телефон оказался недоступен, потом, когда появились гудки, он его и вовсе выключил, но чуть позже сам мне позвонил.

— Что случилось? Ты где? — накинулась я на него.

— У матери, — негромко проговорил он. — Стаса арестовали, сегодня ночью. Несколько часов назад нам сообщили.

— За что?

— Да… — Завьялов раздражённо хмыкнул, а после, понизив голос, начал рассказывать: — Этот идиот человека сбил, на чужой машине. И вдобавок ко всему, у него наркотики нашли.

Я лишь головой качнула.

— Точно идиот.

— И дома ещё припрятанное нашли. Обыск недавно закончился. У матери почти инфаркт.

Вот в "почти" я верю. У неё скорее истерика, приступ бешенства, но никак не инфаркт. Не тот она человек, чтобы с инфарктом слечь. Как бы грубо это не прозвучало.

— И что, он дома наркотики держал? У матери под носом?

— Представь себе. Он их в материн зимний сапог спрятал.

Подобного только от Стасика ожидать можно. Специально такого не придумаешь, это полёт фантазии.

— А ты что? — спросил Генка.

Я от его вопроса вдруг перепугалась, снова вспомнила про беременность и даже руку на живот положила.

— Что? — осторожно переспросила я.

— По магазинам нагулялась?

Я с ответом помедлила.

— Ну, я же не знала, что у нас в семье горе.

Что-то в моём тоне Генку определённо задело, потому что он тут же пошёл на попятную, испугавшись моих возможных наставлений и нравоучений.

— Ладно, не злись. Я тебе позже позвоню, хорошо? Мать меня зовёт.

— Подожди. А кто мне смску прислал? Номер незнакомый.

— А… Это Оксана, наверное. Она всем своим новость горькую сообщила. Как говорил: не надо рассказывать никому, но нет!.. Ты сама сказала: в семье горе, а им принято делиться.

— Ну, ещё бы. Сами-то не справляемся.

— Не огрызайся, котёнок, ладно?

— Не буду, — пообещала я, но Генка, этого, скорее всего, уже не слышал. Отключился, а я в кресле замерла, раздумывая о том, хорошо это или плохо, что столько всего в один день случилось. Может, если Бог на самом деле есть, ему следовало бы как-то продлить "удовольствие"?

Завьялов был на взводе, я бы даже сказала, на грани, и хоть говорил со мной сдержанно, его спокойный тон меня обмануть не смог. По тому, как он растягивал слова, с показной лёгкостью, я понимала, сколько сил он прикладывает, чтобы не сорваться. То ли из-за брата так переживает, то ли мать с сестрой на него насели не на шутку.

Папку я нашла на верхнем этаже гостиницы. Там, с некоторых пор, располагалась наша городская квартира, идея отца, между прочим, и я уверена, что он это в каком-то фильме подсмотрел. Но в квартире этой никто никогда не жил, это была просто задумка, на которую была потрачена уйма денег. Папка только работал здесь время от времени, подальше ото всех, вот и сегодня спрятался. Я поднялась на лифте на верхний этаж, в дверях квартиры столкнулась с горничной, посмотрела на столик на колёсиках, что она перед собой толкала, поняла, что папка обедал, в одиночестве. Ну что ж, это неплохо. Когда он сытый, он больше склонен к пониманию.

Я прошлась по квартире, оглядываясь. Если честно, я была здесь всего пару раз, у меня даже ключей от неё не было. Я не очень любила здесь бывать, каждый раз чувствовала себя неуютно. Квартира огромная, занимала весь верхний этаж, и когда ты здесь одна, становится не по себе, а иногда и попросту жутко. Конечно, если жить здесь большой семьёй, это необоснованный страх наверняка пройдёт, но сейчас это просто пустая, нежилая площадь, пусть с мебелью и коврами на полу.

— Папа! — крикнула я, остановившись в гостиной. Если честно, я не знала в какую сторону дальше идти. — Папа!

Огромное окно во всю стену притягивало к себе. Я сделала пару шагов и посмотрела с высоты шестнадцатого этажа на старый город, в котором и пятиэтажных-то домов было не много, и наша гостиница смотрелась среди столетних деревянных домиков, как Эйфелева башня.

— Вась, ты чего кричишь?

Я самым натуральным образом вздрогнула, услышав его голос за своей спиной. Обернулась и пожаловалась:

— Ты меня напугал.

— С чего бы это?

Я прошла по ворсистому ковру, к отцу подошла и с ходу выпалила:

— Стаса арестовали!

Филин вздёрнул брови, но ничего не сказал. Вместо этого оглядел меня с ног до головы, неизвестно, что во мне высматривая, я даже заподозрила на одно мгновение, что Ника слова не сдержала и мужу про мою беременность разболтала, но для таких новостей папка выглядел подозрительно спокойным. И необыкновенным. Не знаю, почему мне вдруг это в голову пришло,

возможно, новая обстановка подействовала, но я неожиданно на отца совсем по-другому взглянула. Он выглядел спокойным и вызывающим одновременно. Рубашка белоснежная, чёрные брюки от жутко дорогого костюма, идеально отглаженные, на запястье часы, стоимостью, наверное, как хорошая машина. Лёва Шильман, который к дорогим побрякушкам вообще дышит неровно, каждый раз, как видит папкины часы, только завистливо глаза закатывает. А Филин всего этого словно и не замечает. Ему уже давно всё равно сколько что стоит, главное, чтобы ему было удобно. Как например эта квартира, никому абсолютно ненужная, но ему в ней удобно работать, и поэтому он не пожалел денег — ни на обустройство своего кабинета, ни на гостиную с дорогой мебелью, ни на спальни. Здесь даже детская есть с игрушками, словно Ванька здесь бывает, и моя комната. Надо, кстати, зайти, из любопытства.

И сейчас отец так на меня смотрит, не замечая роскоши вокруг, подбородок вызывающе вскинут, брови якобы удивлённо вздёрнул, но что-то в его глазах есть такое, явное понимание того, о чём я говорю, но скрыть он это пытается.

— Пап, — повторила я с намёком на панику, — Стаса арестовали.

— Это кто?

— Генкин брат.

— А, мелкий. — Вот тут он соизволил удивиться. — Правда? Арестовали? — Головой качнул, но без всякой жалости. — Давно пора.

— Я тоже так считаю, — не стала спорить я. И следом за ним направилась, когда папка к кабинету своему зашагал. — Но ведь всё равно нужно что-то делать.

— Что?

— Не знаю. Я пришла у тебя спросить.

— А я здесь при чём? И ты, кстати, тоже не при чём.

Мы в кабинет вошли, я огляделась, взгляд на книжные полки, упирающиеся в потолок, вскинула, но даже не заинтересовалась. Прошла к креслу и практически рухнула в него.