Тебе назло - Екатерина Риз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Что-то в моём голосе его насторожило, потому что Генка взглянул на меня совершенно по-иному.
— Ты о чём?
— Да обо всём. Стасик чего здесь весь день крутится?
— Не крутится, Вась.
— Крутится. Я когда на обед пошла, он ещё в гостинице был, и всё с Оксаной шептался. Чего они хотели?
Генка щёки надул и резко выдохнул, а сам ладонью по моему бедру водил. Разглядывал серёжку на мочке моего уха, потом взгляд к кулону перевёл, пальцем до него дотронулся, а у самого взгляд напряжённый, мне даже не по себе стало.
— Ты про клинику матери сказал?
Генка только кивнул.
— И что? Она против?
— Ну, конечно, она против, Вась! — рыкнул он в сторону, а я в последний момент удержалась от того, чтобы по груди его не погладить, успокоить хотела, но знала, что сейчас этого делать не стоит, Генка только больше взбеленится. И рада была, что на коленях у него сижу. Не хотелось, чтобы он вскочил и принялся по кабинету метаться. Выждала минуту, и осторожно заметила:
— Её желание или нежелание сейчас не играет никакой роли, ты ведь сам говорил. Стаса надо отправить в клинику, изолировать его, на время. Да и это на пользу ему пойдёт.
— Я понимаю.
— Оксана что хотела?
— Поговорить.
Я к Генке наклонилась и лбом к его виску прижалась.
— Понятно.
Он смотрел на меня, глаза в глаза, и неожиданно усмехнулся.
— Что тебе понятно, котёнок?
Я улыбнулась.
— Что ты опять не договариваешь и проблемы от меня скрываешь. А ведь я могу помочь.
— Даже боюсь представить как.
— А ты не бойся, — посоветовала я.
В клуб вечером мы всё-таки отправились. Правда, для начала в Яблоневку поехали, поужинали, я переоделась, а потом уже развлекаться. Это папка так сказал:
— Развлекайтесь. — А сам глазами на Завьялова косит, и на лице такая ухмылочка, не противная, а наоборот, предостерегающая какая-то. Я Генку за руку взяла и из дома вытащила, от греха подальше. Он выглядел немного ошарашенным и задумчивым, а когда мы в машину сели, сказал:
— Даже когда я пьяный в "Трёх пескарях" вздумал по бутылкам стрелять, Кирилл после и то на меня так не смотрел.
Я даже рот открыла, услышав подобное заявление.
— Подожди, так это ты?
— Что я?
— Стрелял? Об этом в городе до сих пор говорят! И поэтому "Пескарей" и называют бандитским притоном. Завьялов, тебе не стыдно?
— Нет, можно подумать, я там один был!
Я дала ему лёгкий подзатыльник.
— Заводи машину и поехали.
Встретившись в клубе с Емельяновым, я порадовалась тому, что он догадался с собой девушку взять. В машине я немного переживала по тому поводу, что я одна буду между двух мужчин. Да и успокаивать после Завьялова мне тоже не очень хотелось. А тут я увидела миловидную девушку, мою ровесницу, но по тому, как она хихикала без конца, я засомневалась в том, что заговорю с ней этим вечером, о чём бы то ни было. Поздоровались, познакомились, Емельянову я сдержанно улыбнулась и как при первой встрече, руку для рукопожатия протянула, всё вполне официально. И сразу Генку под руку взяла, проигнорировав заинтересовано-удивлённый взгляд Александра. Он явно не ожидал, что мы с Завьяловым пара. Я мысленно даже пошутила, что вот он, оказывается, единственный человек в городе, который сплетнями и слухами не интересуется.
— Давно я здесь не была, — сказала я, когда мы за стол усаживались. Все уже сели, и только я продолжала стоять и оглядываться. Что ж, особа я любопытная, Генка этому уже давно не удивляется. А тут музыка грохочет, внизу, на танцплощадке, полно людей, все энергично прыгают, руками машут, головами трясут — вроде как танцуют. А мы на импровизированном балкончике — столики в ряд, диваны с высокими прямыми спинками, которые также играют роль перегородок, и две официантки, которые, не смотря на начало вечера, кажется, уже с ног сбились.
Генка меня за руку потянул.
— Вась, сядь уже. Что ты пить будешь?
Я повернулась, глазами с весёлым взглядом Емельянова встретилась, и решила от него не прятаться больше. Чем больше я жеманничаю, тем сильнее его любопытство разжигаю. А мне этого совсем не хочется, честно.
— Я шампанского хочу, — совершенно неожиданно поняла я. Шампанское не является моим любимым напитком, а вот сегодня что-то захотелось. — Тут хорошего нет, наверное, да?
— Найдём.
— Ой, я тоже хочу шампанского, — поддержала меня спутница Емельянова.
Мужчины тоже решили особо не мудрствовать, заказали водку, а я, взглянув на литровую бутылку, вскоре появившуюся на столе, невольно задалась вопросом, о каких делах они собираются говорить. Зато выпив, все расслабились, я с интересом прислушивалась к тому, что мужчины обсуждали, правда, старалась вида не показать. Пила шампанское мелкими глотками, иногда начинала пританцовывать сидя, а когда Генка меня обнял, сама к нему потянулась. Сегодня я не думала о том, напьётся он или нет, важнее было, чтобы бы перестал думать о семейных проблемах. Когда он долго о них думает, соображать перестаёт, проверено опытным путём. Зацикливается на чём-то ненужном, и тогда его уже не свернуть.
Емельянов тоже оказался человеком приятным и компанейским. И с Генкой их явно связывало нечто большее, чем шапочное знакомство. Они говорили на малопонятные для меня темы, обсуждали какие-то дела и задумки, но были не слишком многословны, и я могла только одно — запоминать то, что меня заинтересовало сильнее всего, чтобы завтра, на свежую голову, Генку начать пытать, и получить ответы. Сейчас влезать в их беседу — дело абсолютно зряшное, оба не слишком трезвые и на женские капризы отвлекаться не будут. Время от времени я посматривала на девушку Галю, которая так и сидела, держась за локоть Александра, и, по всей видимости, скучала. Её даже музыка не радовала. Она с тоской поглядывала на танцплощадку внизу, но перебить Емельянова никак не решалась, что было весьма показательно — сразу становилось ясно, что у них за отношения. Я бы даже рискнула предположить, что девушка рядом с Александром этим вечером оказалась чисто случайно. Ему просто нужно было кого-то пригласить, и он пригласил. А теперь внимания на свою спутницу не обращает.
Я даже подтверждение своих догадок получила. Когда Генка ушёл в бар за стаканом воды для меня, не дождавшись официантку, а Галя, извинившись, отправилась искать дамскую комнату, мы с Емельяновым вдвоём за столом остались, и он всё-таки сказал:
— Я не знал, что вы вместе. Генка не говорил.
— Он, вообще, человек скрытный.
Емельянов, уже заметно захмелевший, на спинку дивана откинулся, а руки в карманы брюк сунул. Поза была дурацкая, как и всё, на что был способен пьяный человек. Уставился на меня в упор.