Бедный маленький мир - Марина Козлова

Еще вчера такое соседство никого не напрягало.

В пятнадцать ноль-ноль телеканал BTV, где В означало конечно же best, вышел с внеочередным выпуском новостей. Сразу же после короткой подводки встревоженной ведущей в студии было дано прямое включение молодой тележурналистки Яны Филатовой. Та коротко описала ситуацию, сказала, что паники в городе пока нет, но есть растерянность, недоумение и шок от действий властей, которые ничего не объясняют. После чего микрофон передала мэру города, потом председателю оргкомитета конференции «Славянский мир» и паре-тройке участников, потом – нескольким горожанам. Но все это было совершенно неинформативно, поскольку интервьюируемые говорили примерно одно и то же: «Пусть нам объяснят, в чем дело и сколько это продлится».

– Миша, позвони Яне, скажи, пускай они съездят к оцеплению, поговорят с военными, – сказал Тимофей Островский генпродюсеру канала сразу после слов ведущей: «Канал BTV будет держать вас в курсе и выходить с прямоэфирными спецвыпусками по мере поступления информации».

Михаил Иванович кивнул и потянулся к телефону, но телефон зазвонил сам.

– Кто? – спросил Михаил Иванович, после чего моментально покрылся красными пятнами и встал. Далее говорил очень тихо: – Да. Понимаю. Нет, даже и не… Безусловно.

Положив трубку, медленно опустился в кресло.

– Я правильно понял? – подал голос Тима.

– Председатель Совбеза, – кивнул Михаил Иванович и стал стучать кончиками пальцев по столу. – Сказал, что информацию мы можем давать только из той, которая в открытом доступе и без интерпретаций, а от прямых включений из города должны воздержаться. До специального постановления Совнаркома. Вопрос национальной безопасности.

– Интересно… – пожал плечами Островский. – А свобода слова всегда вступает в непримиримый конфликт с национальной безопасностью? Или все-таки бывают приятные исключения?

– Тима! – вдруг заорал Михаил Иванович и стукнул ладонью по столу. – Это не смешно!

– А мы при чем? – снова пожал плечами Тима. – Мы ни при чем совершенно. Пускай звонят инвестору. Моя инстанция – инвестор. Потому что мы – коммерческий канал и холдинг, а не какое-нибудь УТ-1.

– Инвестора нет в стране, ты же знаешь. Он в домике. Может не брать трубку, может быть в космосе, в нирване, в параллельном мире. Особенно в такой ситуации. А то ты не знаешь! И потом, нам могут сказать – и будут правы, – что такой вопрос решается не на уровне инвестора. Кто формирует программную и новостную политику канала? Я формирую. И ты.

– Не будет, значит, продаж и рейтингов… – уныло произнес Тима и стал рассматривать подошву своего замшевого полуботинка. Ну и черт с ними, да, Миша? Нам, татарам…

И тут у Михаила Ивановича опять зазвонил телефон.

– Папа! – заорала в трубку Яна так громко, что вздрогнул даже сидящий у стены Островский. – Готовьте выпуск в семнадцать, у меня есть жирный информповод!

– Нет, Яночка, отбой, – тяжело вздохнул замученный папа. – Никаких прямых включений мы больше не даем.

– Ты с дуба упал, папа? – спросила молодая журналистка Яна Филатова.

– Упал, – откликнулся он. – И больно ударился головой. Руководство канала в моем лице и в лице господина Островского приняло такое решение.

– Хорошо, – неожиданно легко согласилась Яна. – На BTV свет клином не сошелся. Мне сейчас отзваниваются по очереди BBC, CNN, Reiter и все крупные российские каналы. У меня телефон просто разрывается. И если я только что говорила «звоните на канал», то теперь элементарно назову нашу несущую частоту, и мы будем бросать видео прямо на спутник. Мы станем раздавать видео всем желающим, а вы идите лесом. Это ничего, что я на латыни?

Михаил Иванович прикрыл трубку ладонью и сказал шепотом:

– Она сошла с ума.

– Чао-какао, – сказала Яна.

Тимофей мрачно выслушал короткий отчет о клинической картине внезапного заболевания любимой дочери генпродюсера, его маськи, детки и зайки, и стал с остервенением чесать шею под воротничком рубахи.

– Я, Миша, с утра весь чешусь, – жалобно сообщил он. – Нервы. Надо накачаться димедролом и лечь спать. Причем желательно не просыпаться дня три. Ни под каким предлогом! Чего и тебе желаю. И ведь заметь, идея проста, как дважды два. Технически и организационно. Будет твоя Яна звездой и героиней, но только в обход нас. Ах, хороша! Как теперь говорят – красавчег.

– Спокойно, – Михаил Иванович решил привести последний аргумент, – спутниковый аплинк проплачиваем мы.

– Проплачивали, – нежно улыбнулся Тима. – А теперь будет проплачивать CNN. Или все заинтересованные стороны в складчину. Ах, Миша-Миша! Какая пошла молодежь… Качественно новые люди, скажу я тебе. Качественно.

– А откуда у них ее телефон? – спохватился несчастный отец. – Телефон, я тебя спрашиваю, откуда?

Тимофей вздохнул:

– Там в городе, хоть на той конференции, америкосы, там немцы, британцы. Хотя бы по полторы калеки, но есть, твою мать. Уж небось подсуетились. Так что в семнадцать ноль-ноль мы с тобой включаем CNN. И не смотри на меня, как солдат на вошь. Янка свою угрозу выполнит – я тебе отвечаю.

Давор слушал Иванну с закрытыми глазами. Он лежал на диване в гостиничном номере прямо в куртке и в кроссовках, закинув руки за голову, а она ходила и говорила.

– Отдохни, сядь, – предложил, не открывая глаз.

– Не могу. – Иванна на ходу оборвала листок фикуса и стала мять его в руках. – Если это то, что я думаю, они уничтожат город физически. Уничтожат его руками украинской власти, дискредитировав ее за неспособность мирного выхода из кризиса. Это будет международный скандал. После чего Украина сойдет с ума и начнется черт знает что. Затем они возьмут страну в прямое внешнее управление по пункту недееспособности власти, сюда войдут всякие голубые каски, любимый тобою КФОР и толпы международных наблюдателей и экспертов. Также они обвинят Россию и Беларусь в давлении на президента Украины и объявят соучастниками преступления. Три страны будут равно ответственными за небывалую гуманитарную катастрофу. Вот такая у меня реконструкция их замысла. И это только часть сценария, если ты понял.

– Да я понял, понял. – Давор открыл глаза и сел. – Више-манье… то есть более или менее. – Он провел рукой по лицу, поймал Иванну за рукав и усадил рядом с собой. – Когда еще студентом я был в Советском Союзе на стажировке, выучил несколько русских идиом. Одна из них мне нравится особо.

– У тебя вишневые глаза, – удивилась Иванна. – Тебе никто не говорил?

Давор засмеялся.

– Так что там твоя идиома?

– «На каждую хитрую задницу найдется болт с винтом», – со вкусом произнес Давор. – Но если ты хочешь услышать интеллигентную интерпретацию, можно сказать и так: на каждый рациональный вызов найдется иррациональный ответ. Небывалый в своей иррациональности. Чего ты молчишь?

– Что я делала без тебя раньше? – снова удивилась Иванна.

– Гуляла с собакой биглем по заснеженному парку и выпекала керамических улиток в муфельной печи. Таких маленьких, разноцветных.

– Нет, – покачала она головой, – вовсе нет.

– Да, – сказал Давор. – Ты просто забыла.

Когда на канале CNN с титром «Chernigov, live» появилась Яна, Михаил Иванович вжался в кресло и приоткрыл рот. На экране была, конечно, его дочь, но как бы одновременно и не его. Эту девочку он забирал из роддома, растил и баловал, а теперь совершенно не узнавал. Она уверенно держалась в кадре, а лицо у нее было… Не дай бог какое у нее было лицо. Воспламеняющая взглядом.

– Итить-етить, и кубик BTV с микрофона уже сняла, – пробормотал Тимофей. – Не выступает больше под нашим брендом…

– Переводи, – перебил Михаил Иванович, – ты же знаешь, с английским у меня…

– «Уже одиннадцать часов город Чернигов, областной центр на севере Украины, находится в кольце блокады, и до сих пор жители и гости города не получили никакого объяснения причины такого беспрецедентно жесткого решения властей. Украина – демократическая страна, родина знаменитой „оранжевой революции“, завоевала право на демократические свободы, одна из которых – свобода слова и право на информацию, но сейчас мы видим, как наши гражданские права грубо нарушаются. В городе уже заметны признаки паники, люди скупают продукты, никто не знает, сколько продлится оцепление, будет ли Чернигов жить в это время за счет собственных ресурсов, или все же власть предоставит необходимую гуманитарную помощь.

А сейчас я хочу дать слово человеку, которого представлять не надо».

– Да… – сочувственно произнес Островский, глядя на экран. – Вот мужик попал так попал… По самые помидоры. Надо же было ехать ему в этот гребаный Чернигов…

– А Янка не попала? – возмутился Михаил Иванович. – Переводи давай!

«Меня зовут Давор Тодорович, я руководитель оркестра, композитор и исполнитель. С сегодняшнего дня я являюсь арт-директором Фестиваля „Славянский мир“, который начнется в городе Чернигове ровно через два часа. В нем примут участие мой коллектив и все творческие коллективы города, академические, народные, танцевальные и театральные, городской симфонический оркестр, а также все местные рок-группы, которых здесь в настоящее время четырнадцать. В фестивале может участвовать любой желающий, любой самодеятельный исполнитель, преподаватели и ученики музыкальных школ и студий. Главный принцип фестиваля – музыка должна звучать круглосуточно и непрерывно. Мы приглашаем всех жителей города на черниговскую Красную площадь, которая с этого момента является основной фестивальной площадкой».