Везуха - Сергей Чекмаев

Каждый час проводилась общая перекличка, и только в этот момент становилось понятно, какой невероятно сложный механизм стоит сейчас в десятках километрах отсюда, на стартовом столе.

В отделении для прессы шумно, эта братия не может вести себя спокойно. У дальней стены и перед главным табло возятся с настройкой своей оптики телеоператоры. Разрешение на съемку получили немногие, хотя присутствует в зале не меньше трехсот журналистов.

Весь мир оповещен о запуске русских космонавтов на Луну. Полковника уже мутило от той невообразимой шумихи, которую подняли СМИ в эфире и на страницах газет. Российские, захлебываясь восторгом, рассказывали о новом прорыве в космос, о достойном наследии советских конструкторов, запустивших первый спутник, первого космонавта, первую межпланетную станцию…

– Успешно завершив борьбу с вседозволенностью и сверхдоходами олигархов, обогатившихся в период так называемой приватизации, президент приступил к возрождению былого величия России, завоеванию передовых позиций в мировой науке и, в первую очередь, – в исследовании космического пространства…

Корреспонденты иностранных газет и телеканалов высказывались несколько более осторожно. Красной нитью в их репортажах сквозило недоверие: сумеют ли? Откуда у нищей и коррумпированной России средства и технологии на развитие лунной программы?

– …история уже была однажды свидетелем поразительных успехов Советского Союза, но, как оказалось, достигнуты они были за счет повального обнищания населения и рабского труда сотен тысяч политических заключенных. Многих сейчас волнует один и тот же вопрос: не наблюдаем ли мы сейчас возрождение старых методов? После ряда громких дел по фактической национализации сырьевой отрасли – единственного источника валютных поступлений, – российское правительство, вместо того, чтобы пустить изъятые в бюджет доходы нефтяных гигантов на социальные программы, тратит так необходимые народу ресурсы на амбициозный лунный проект. Ученые США ясно высказались о бесперспективности пилотируемых полетов в ближайшие пять-семь лет, пока не будет достигнут необходимый уровень безопасности. Впрочем, русских никогда не заботил уровень риска собственных космонавтов. Вспомним, хотя бы станцию «Мир», которая продолжала летать и через 15 лет после запуска!

Бог с ними! Главное удалось избежать интервью с космонавтами, сославшись на плотный график. Пресс-служба РКА скормила журналюгам несколько записей – лунные космонавты на тренировке, они же в бассейне, они же на медосмотре… Пока никто не догадался, почему в кадре их всегда только пятеро, хотя говорится про два экипажа – основной и дублирующий. Но Везунчик не должен быть в кадре ни в коем случае – на этом настоял генерал лично, да и еще кое-кто сверху. Газетчики народ ушлый, быстро сообразят, где пахнет сенсацией. Да и коллегам не стоит облегчать работу.

На большом обзорном экране в центре рабочего табло титанической башней возвышался голубовато-белый корпус «Энергии» с колоннами разгонных блоков по бокам. Камера стояла в километре от стартового комплекса, но даже с такого расстояния было видно, как струятся вдоль корпуса перламутровые в мощном свете прожекторов облака испаряющегося азота. Шестидесятиметровую ракету поддерживали направляющие фермы, но все равно казалось, что космодромные плиты вот-вот не выдержат ее тяжести, и вместо рывка в космос двухтысячетонный носитель провалится под землю. По сравнению с «Энергией» скрытый за атмосферными обтекателями лунный корабль казался миниатюрной игрушкой, хотя вес одного только посадочного модуля зашкаливал за шесть тонн.

Как Петр Дмитриевич не ждал его, все равно – предстартовый отчет начался неожиданно.

– Внимание! Пятиминутная готовность! Всем службам доложить о готовности!

– Топливо – в норме!

– Кислород – в норме!

– Внимание! Четыре минуты до старта!

– Двигатели первой ступени – в норме!

– Двигатели второй ступени… в норме!

– Телеметрия – в норме!

– Метеоконтроль – в норме!

– Медицина – в норме!

Едва смолк последний доклад, как отчет пошел уже непрерывно.

– Сто двадцать секунд до старта… сто семнадцать… сто шестнадцать…

– …девяносто девять…девяносто восемь…девяносто семь…

– …полста восемь…полста семь…полста шесть…

– …десять секунд до старта…восемь…семь…шесть…пять…четыре…три…два…один…НОЛЬ!

– Ключ на старт!

– Есть ключ на старт!

– Протяжка!

Даже здесь, за тридцать километров от стартового стола, дрогнул пол. С экрана донесся глухой гул, клубы густого дыма заволокли площадку.

– Есть протяжка!

– Продувка!

– Есть продувка!

– Зажигание!

– Предварительная!

– Пошла предварительная!

– Промежуточная!

– Пошла промежуточная!

– Главная, подъем!

– Есть подъем! Отрыв от стола!

Нарастающий где-то за спиной гул вдруг неожиданно для Андрея перешел в рев, казалось, невиданной силы зверь попался в ловушку, и напрягает все силы, чтобы выбраться на свободу. Кабина задрожала. В адском грохоте уже ничего нельзя было понять, мысли путались, даже сквозь звукоизоляцию шлема шум давил на него всей своей мощью.

Потом был могучий рывок, и корабль, ощутимо раскачиваясь, медленно пошел вверх, в маленьком иллюминаторе промелькнули опаленные выхлопом решетчатые фермы.

Внезапно словно тяжелая стальная плита пресса навалилась на Андрея сверху и начала методично и неуклонно вдавливать его в кресло, в пол кабины, в землю. Она очень хотела сплющить его, размазать подобно куску масла на бутерброде.

Было плохо. Было тяжело. Невообразимо тяжело, как будто трое или четверо Андреев уселись на плечи, живот и ноги. Не просто уселись, а то и дело принимались скакать, да так активно, что трещали ребра.

А в наушниках спокойный голос с земли продолжал отчитывать:

– …десять секунд – полет нормальный… двадцать секунд – полет нормальный… тангаж – в норме… тридцать секунд – полет нормальный… траектория стабильна…

Спустя какое-то время (ему показалось – вечность) корабль дернулся, на мгновение мышцы внизу живота сцепились в узел, как это бывает при спуске на скоростных лифтах. Голос в наушниках произнес:

– Отстрел первой разгонной ступени. Полет нормальный.

– Держись, Везунчик, – прохрипел Хрусталев, – сейчас вторая пойдет.

В этот раз рывок был не таким сильным, но измученному позвоночнику Андрея его хватило с лихвой. Некто могучий и неласковый со всей силы пнул его в спину. На секунду Андрей даже вроде бы потерял сознание.

Очнулся от шипения статики в наушниках. Голос земли молчал.