Двойной агент. Записки русского контрразведчика - Владимир Григорьевич Орлов

Мой «успешный рейд» произвел на финнов большое впечатление. Меня настоятельно просили дать явку к «своим» людям в Ленинграде и Москве. Однако я получил указание пока никаких явок не давать, мотивируя это тем, что мои связи являются политическими, а не разведывательными, что к сбору разведывательных данных надо подходить осторожно и т. д.

По приезде в Берлин я успешно афишировал поездку в Советский Союз. Привезенные мною «документы» и письмо тетки к Павлову, сообщения из Финляндии о моем «рейде» подняли мой авторитет в эмигрантских кругах и укрепили доверие ко мне и к «Братству белого креста».

Орлов, которому я показал привезенные документы, стал более доверительно относиться ко мне и старался перетянуть меня в свою организацию. К фабрике фальшивок, однако, он меня все еще не допускал.

Связь я поддерживал с Запорожцем, а затем с товарищем Игорем, С этим товарищем работалось очень хорошо. Места встреч часто менялись, хорошо конспирировались. Он приобрел мотоцикл и благодаря этому легко ускользал от слежки немецкой полиции. Мы встречались в пригородах Берлина, что было надежней и спокойней. Продолжалась обычная работа по сбору интересующей информации.

Как я уже указывал выше, через созданную мною из эмигрантов сеть осведомителей я получал обширную информацию и мог вести наблюдений за интересующими нашу разведку лицами. В это время я получал очень хорошую по тому времени зарплату, имел возможность через ИНО помогать матери.

Летом 1926 года я снова тяжело заболел, сказалась простуда, полученная при переходе границы. Проболев около двух месяцев, я получил месячный отпуск и поехал поправляться на курорт.

На очередной встрече после отпуска товарищ Игорь сказал мне, что я должен снова организовать при помощи Орлова и его финских друзей поездку в Финляндию и снова перейти через границу в Советский Союз. В Финляндии мне необходимо закрепить связи с финнами и собрать материал о деятельности эмигрантских группировок в Выборге.

Приехав вместе с Павловым в Париж, я через него, а также с помощью своих связей собрал интересующую информацию и вернулся в Берлин. Павлов остался в Париже еще на полгода, но вернулся ни с чем. В финансовой поддержке ему отказали, и его «братство» начало распадаться. Мне уже почти нечего было «перебрасывать» в Советский Союз. Денег у Павлова на печатание его макулатуры не было.

Я же старался все больше и больше сближаться с Орловым и «Братством русской правды», так как помимо задачи разоблачения его фабрики фальшивок и использования его связей в Финляндии я получал от Орлова богатейшую информацию о деятельности активных эмигрантских группировок и об их связях с иностранными разведками.

К лету 1927 года я подготовил свою поездку в Финляндию. С письмом Орлова приехал в Хельсинки. Я думал, что Саариярви будет организовывать мою переброску через уполномоченного финского генштаба в Выборге. Однако Саариярви заявил мне, что сделает это сам через своих агентов на границе: политическая полиция и Caapиярви не хотят делиться с разведкой генштаба ожидаемыми от меня материалами и моими возможными связями в Ленинграде.

Вместе с Саариярви я выехал на границу и днем в районе Сестрорецка перешел границу в указанном мне месте без проводников. Из этого мне стало ясно, что политическая полиция располагает точными данными о расположении наших пограничных постов и движении патрулей в дневное время. В Ленинграде я пошел, как в первый раз, на квартиру уполномоченного ИНО и вечером выехал в Москву, где меня встретил товарищ Горб.

В Москве в этот раз пробыл долго, около двух месяцев. Меня представили начальнику КРО Артузову и его заместителю Пузицкому. Мне сказали, что на некоторое время я передаюсь в распоряжение КРО и буду работать по их заданиям. Я неоднократно встречался с Артузовым, Пузицким и Горбом. На встречах всегда присутствовал А. П. Федоров.

Во время встреч обсуждались дальнейшие аспекты работы, и в частности разработка финских связей. Решен был также вопрос о снабжении меня дезинформационными материалами, дана явка для финнов в Ленинграде и решен вопрос о прикрытии материальных источников моего проживания за границей.

Кажется, в конце июля, снабженный в достаточном количестве материалами для финнов и для моих берлинских связей, я выехал вместе с Федоровым в Ленинград, а затем в том же самом месте, в районе Сестрорецка, перешел границу.

В Хельсинки я, как и в прошлый раз, передал Саариярви часть материалов, предназначенных для финнов, а главное, к большой радости Саариярви, дал адрес-явку в Ленинграде. С Саариярви договорился, что часть получаемых на этой явке материалов он будет пересылать мне в Берлин через посольство Финляндии. Таким образом, мои финляндские связи успешно закреплялись. От Саариярви я получил подробные сведения о деятельности эмигрантских группировок в Финляндии, отношении к ним финского правительства и их связям с разведывательными органами, в том числе и с английской разведкой.

Пробыв несколько дней в Хельсинки, я через Стокгольм возвратился в Берлин и по условленному паролю связался с товарищем Игорем. Передал ему собранную в Хельсинки информацию, получил валюту для прикрытия материальных источников моего существования в Берлине. Получил я также первые задания КРО, состоявшие в организации наблюдения за приезжавшими в Берлин из Москвы специалистами и установлении их связей с белоэмигрантскими группировками. Мне было названо несколько фамилий и переданы фотографии лиц, за которыми надо было вести наблюдение. Это было легко организовать, так как я использовал для этого своих осведомителей из «Братства белого креста», поручая им следить за «большевистскими агентами». Одновременно я должен был продолжать сбор информации и разработку Орлова.

На полученные деньги я купил хорошую машину, нанял шофера из прибалтийских немцев (конечно, бывшего офицера) и начал ее эксплуатировать по частным заказам, как это тогда практиковалось в Германии. Машину я поставил в парамоновском гараже, которым заведовал упоминавшийся мною ранее казачий есаул Самсонов. Таким образом, источники моих средств стали всем известны и разговоры о том, на какие же средства живет поручик Крошко, прекратились.

Однако это мероприятие повлекло за собой ухудшение моих отношений с моим, так сказать, вождем лейтенантом Павловым. Он был удручен отсутствием денег для финансирования «Братства белого креста»; не получая поддержки, организация его теряла влияние в эмигрантских кругах. Я же почти совсем перешел в «Братство русской правды» к Орлову.

Однажды Павлов спросил меня, откуда у меня появились деньги на покупку автомашины. Я ответил, что получил крупную сумму денег от финской разведки за оставленные мною «большевистские документы». Эту версию я распространил и среди всех моих эмигрантских знакомых. Павлов заявил мне, что это компрометация «Братства белого креста», ведущего «идейную борьбу с большевиками». На это я ответил, что имевшиеся у меня скудные средства иссякли и у меня не было другого выхода. После этого разговора мои отношения с Павловым стали весьма холодными, но полностью отношения с «Братством белого креста» я не порывал и оставался одним из его руководителей.