Клад адмирала - Валерий Привалихин

– Допросил академика? – спросил Нетесов.

– Так точно. Вот протокол, – протянул Мамонтов тонкую папку.

Нетесов, скользнув глазами по первой страничке, где были общие сведения, перевернул ее. Дальше читал внимательно, неторопливо.

Из протокола допроса И. В. Мазурина

Мамонтов:  Итак, вы сказали, что видели в последний раз Бражникова позавчера.

Мазурин:  Да. Он довез меня до гостиницы, и мы расстались.

Мамонтов:  В котором часу это было?

Мазурин:  В три с минутами. Между тремя и полчетвертого.

Мамонтов:  И больше вы Бражникова уже не видели?

Мазурин:  Нет. Договорились, что он снова заедет за мной на следующий день утром, но он не заехал.

Мамонтов:  В гостинице, в вашем номере, когда Бражников приезжал за вами позавчера утром, кто‑нибудь еще был?

Мазурин:  Нет. У меня отдельный номер. Гостиница вообще пустая. По крайней мере, я там никого, кроме дежурной, не видел.

Мамонтов:  А по какой дороге вы ехали от Пихтового до кордона и обратно?

Мазурин:  Не знаю. Там, по‑моему, вообще нет дороги. Петляли между деревьями.

Мамонтов:  Выехали с кордона и до самой гостиницы нигде не останавливались?

Мазурин:  Останавливались. На какой‑то окраинной улице уже в городке около брусового дома. Бражников заходил в этот дом минуты на две.

Мамонтов:  Показать сможете этот дом?

Мазурин:  Наверное. Там наискосок, на другой стороне улицы, старое деревянное здание. На нем мраморная доска с надписью.

Мамонтов:  У нас во всем городе только на одном деревянном доме мраморная доска: там, где до войны размещался аэроклуб.

Мазурин:  Я не подходил. Не пытался разглядеть, что написано.

Мамонтов:  Ясно. Еще остановки были?

Мазурин:  Не было.

Мамонтов:  По пути вы разговаривали?

Мазурин:  Мало. Он спросил, на какой примерно глубине может быть клад. Я ответил, что для меня самого еще много неясного. Потом я спросил.

Мамонтов:  О чем?

Мазурин:  Неделю назад я по его просьбе уже обследовал дом на этой заимке – или как ее назвать. Искали золото, но нашли только пулеметные ленты, трехлинейку Мосина и маузер. Винтовка вроде как годная, в смазке и завернута была.

Мамонтов:  И не пришли с этим к нам?

Мазурин:  Извините, я в фискальных органах не работаю. Это он должен был прийти.

Мамонтов:  Ладно. Рассказывайте дальше.

Мазурин:  Я спросил его, уж не москвич ли, Зимин, кажется, его фамилия, посоветовал ему поискать клад еще и во дворе. Он ответил, что да, москвич упомянул про старый колодец. И что как раз в том месте, где этот колодец был, биорамка закрутилась. Тогда я ему сказал, что он рискует: Зимин может оформить заявку и, если обнаружится золото, придется вознаграждение делить.

Мамонтов:  Как Бражников отреагировал?

Мазурин:  Почти никак. Сказал, что ему в данный момент больше интересен сам факт наличия клада, а дальше видно будет – сумеют поделить.

Мамонтов:  В первый раз вы были на Пятнадцатом километре и на лесокордоне с кочегаром Сипягиным. Он вас привез. Почему в первый раз Бражников сам не заезжал, как было позавчера?

Мазурин:  Мы не оговаривали с Бражниковым день. Когда выдалось время, тогда и поехал.

Мамонтов:  Кочегар Сипягин сам вызвался отвезти вас?

Мазурин:  Нет, это по моей просьбе. Его вообще интересовало другое место. Но у него кончились деньги. «За так» я не работаю. Он искал взаймы, боялся, что я не стану ждать, уеду, и рад был, что подвернулся Бражников.

Мамонтов:  Сколько вы берете за работу?

Мазурин:  Вообще‑то это к делу не относится. Но я отвечу – вы ведь все равно узнаете. С таких, как Сипягин, Бражников, стандартно: сто долларов за сеанс. В пересчете на рубли.

Мамонтов:  Хорошо. Вернемся к позавчерашнему дню, к тридцатому октября, к трем часам с минутами. Расскажите, как и с кем вы провели остаток дня?

Мазурин:  Один. Во‑первых, отогрелся под горячим душем. Потом пил чай и работал, пытался представить, на какой глубине находится, скажем условно, тяжелый металл. Переводил горизонтальную плоскость в вертикальную.

Мамонтов:  Как это делается, можно узнать?

Мазурин:  Мысленно. Голая сенсорика.

Мамонтов:  Чувства, значит.

Мазурин:  Да. Чувства, ощущения, интуиция. Как угодно.

Мамонтов:  То есть сидите, размышляете. И – все?

Мазурин:  Ну, иногда, в сложных случаях, делаю набросок места поиска. Для себя.

Мамонтов:  Для наглядности?

Мазурин:  Да. Именно для наглядности.

Мамонтов:  В этот раз набрасывали?

Мазурин:  Набрасывал.

Мамонтов:  Можно взглянуть?

Мазурин:  Пожалуйста.

Мамонтов:  Хорошо рисуете. Прямо‑таки картинка. Кто‑нибудь видел эту картинку?

Мазурин:  Нет. Вы первый.

Мамонтов:  А мог видеть?

Мазурин:  Исключено.

Мамонтов:  Почему вы так уверены? Вы никуда не уходили?

Мазурин:  Уходил. Где‑то около шести вечера, в сумерках уже, пошел в вокзальный ресторан поужинать. В восемь вернулся. После этого до утра был в гостинице.

Мамонтов:  Вы не допускаете, что, когда ходили ужинать, кто‑то проник в номер и увидел этот рисунок?

Мазурин:  «Проник» – сильно сказано. Замок на честном слове держится, любым гвоздиком открыть просто. Поэтому я, когда даже ненадолго ухожу, все самое ценное с собой беру. А на рисунке, как видите, полная информация.

Мамонтов:  То есть рисунок был с вами?