Дембельский аккорд 1 - Альберт Зарипов

— Да ты не усидишь спокойно на снайперской позиции! Там нужно затаиться, замаскироваться и сидеть неподвижно по несколько часов… А ты?! Но только честно! Ты же шустрый как электровеник… Тебе уж лучше автоматчиком быть. Жалеть не будешь! Вот увидишь… Это же АКМС с прибором бесшумной стрельбы! Сечёшь, да?

Я уговаривал его совсем по-свойски и он сдался, согласившись на автомат…

Другой же боец с редкой фамилией Кяйс не желал быть гранатомётчиком… Поначалу он согласился на обладание РПГ-7, но спустя полчаса вернулся в вагончик и обратился ко мне с просьбой изменить ему должность. Пришлось обосновывать своё командирское решение…

— Вот ты у нас по национальности — эстонец! Правильно? Да… У тебя характер спокойный и очень терпеливый. А в бою это бывает важным… У гранатомётчика в запасе будет три или пять выстрелов. Понимаешь? Всего-то три или пять! Смотря какой портплед[28] возьмёшь. Кто-нибудь другой эти пять гранат выпустит за две минуты… По своей азартности и горячке… Потому что в бою стрелять хочется всем сразу и со всего, что у них есть… Понимаешь?

Невысокий солдат изредка вздыхал, но всё понимал…

— А мне, как командиру группы, очень нужно то, чтобы гранатомётчик сидел рядом со мной и стрелял гранатами только по моей команде. Причём именно туда, куда я прикажу. По своей огневой мощи гранатомётчик — это как персональная артиллерия. Сечёшь? Поэтому мне очень нужно, чтобы гранатомётчиком в группе был спокойный, уравновешенный и самое главное очень терпеливый человек… И ты на эту должность подходишь лучше всех…

Рядовой Кяйс молчал и о чём-то размышлял. Я конечно мог бы попросту приказать… Мол, я сказал и баста! Но… Хотелось с первых дней создать нормальные отношения между командирами и подчинёнными…

— А он тяжёлый? — буднично спросил он. — А вдруг я его не потяну?…

Вопрос был вполне закономерен… Ведь по своему внешнему виду ручной противотанковый гранатомёт РПГ-7дн выглядит как наплечная длинноствольная пушка с раструбом сзади. Не зря его вот уже который год упорно называют «шайтан-трубой».

— Ты не думай, что РПГ-7 — это самое тяжёлое вооружение в группе!.. — убеждал его я. — Пулемёт ПКМ весит почти столько же, зато патронов нужно тысячу штук брать… И это на одного человека! Я сам его таскал в Афгане и знаю, что это такое… Автоматчики и снайперы по началу вроде бы носят самое лёгкое оружие… И из-за этого на них дополнительно столько всего навьючивают… И взрывчатка, и «Мухи» со «Шмелями», ночные прицелы и бинокли, дополнительные ленты к АГСу или пулемёту… И бегать им приходится больше всего. А ты постоянно рядом со мной будешь. Гранатомёт конечно выглядит страшновато… НО это только на первый взгляд! Не такой уж он и громоздкий…

— Я уже видел его. — пояснил Кяйс. — Правда, ещё никогда не держал его в руках.

— Вот походишь с ним на занятия, а потом и на стрельбище… — уже уставшим голосом говорил я. — Постреляешь… Увидишь, что это за машина… Так что соглашайся, не раздумывая… Идёт? Вот и молодец…

После ухода нового гранатомётчика, писарь Корнюхин, не отрываясь от своих бумаг, вдруг обратился ко мне с какой-то лёгкой обидой.

— Да-а… Товарищ старшнант… С нами дембелями вы так не разговариваете… а с ними…

Всё это время, пока я опрашивал своих молодых солдат, он сидел тихой мышкой, лишь изредка шелестя листами и линейкой… А тут решил поговорить…

— Понимаешь, Корнюхин?! Они ведь сейчас всего побаиваются. Чеченов, командиров, дембелей и даже тебя. А я не хочу этого и с первого дня приучаю их к нормальному обращению. Чтоб они были уверенными и незашуганными… Понимаешь, да? Чтобы потом мне же было легче!

Однако мои убеждения подверглись сомнению…

— Да их тут никто не собирается трогать… — сказал писарь. — Вы так нас запугали, что…

Это «чистосердечное признание» меня конечно позабавило, но не настолько сильно, чтобы я изменил свою точку зрения на состояние дел в роте.

— Ну, да!.. Зачем же их трогать или бить? Они сами все деньги вам отдадут и вкалывать вместо вас будут как Папы Карло…

Действительно… На первых порах молодым солдатикам достаточно и ласкового обращения со стороны старших товарищей… Это уже потом…

— Так они и сейчас уже работают! — Корнюхин кивнул за окно.

Там наша военная молодёжь благоустраивала ротную территорию под руководством сержанта Бычкова.

— Ну, и что?!

Я тоже выглянул наружу… Молодые старались от души… И я вернулся к нашему спору тире диалогу…

— Правильно! Но они в первый же день делают то, что вы полгода не могли наладить! Продирались через верёвки, как обезьяны сквозь лианы в джунглях. Они же для всей роты доброе дело делают. То есть улучшают ротную территорию! И выполняют они приказ командира группы, а не прихоть опухшего «дедушки». И вообще… Ты уже закончил писать своё расписание?

Ведь так впустую болтать языком можно было сколько угодно… Тогда как «кое-кому» не мешало бы заняться чем-нибудь пополезнее…

— Нет-нет-нет… Товарищ старшнант! — возразил скороговоркой писарчук. — Мне ещё много…

— Ну, так работай и не отвлекайся!

С этими словами и лёгким раздражением я закончил своё бумажное крючкотворство, после чего потянулся и затем поднялся, чтобы выйти на свежий воздух.

На полпути к палатке я столкнулся с Бычковым практически нос к носу.

— Стоямба! — остановил я его знаменитейшим тимофеевским выражением.

— Уже! — быстро откликнулся сержант. — Стою!

— Вот ты-то мне сейчас и нужен! Позарез! — говорил я контрактнику. — Ну, как там работа?

В первую очередь, меня интересовала трудовая деятельность молодого пополнения по благоустройству территории родной для них первой роты. Издалека я и так уже видел, что они уже завершили переоборудование прохода между нашей палаткой и второй. Но качество выполненных работ я ещё не проверял. Не было времени…

Понимал это и Бычков:

— Нормально. Скоро закончат. Темновато уже… Но пацаны стараются… Уже начали засыпать ямы щебёнкой.

— Это хорошо! — одобрил я. — Объяви благодарность от моего имени самым старательным. Пойдём-ка в палатку… посмотрим как в ней всем разместиться…

Первым делом мы заглянули в кубрик справа от входа, где раньше жил покойный Олег Кириченко. Его кровать до сих пор стояла на своём месте и я не собирался её убирать из первой палатки. Скоро должны были закончиться сорок дней со дня его гибели, но по моему убеждению память о бывшем командире группы должна оставаться навсегда с подчинёнными. Пусть они и не видели его вживую, но чтить погибшего молодым бойцам следовало очень крепко… Хотя бы для того, чтобы они каждый день видели траурную красно-белую полосу и постоянно помнили о смерти, которая ходит всегда поблизости… Чтобы молодёжь никогда не расслаблялась…

— Так… Кровать Олега Кириченко мы убирать не будем… — говорил я свои мысли вслух, осматривая небольшой отсек. — Но вот куда бы тебя и Молоканова разместить? Сюда только одна кровать встанет… Вот здесь — у стенки…

— Можно двухярусную кровать сюда поставить. — предложил сержант. — Молоканов будет снизу, а я сверху…

— А если наоборот? — просто так спросил я.

— Если он сверху грохнется, то меня раздавит в лепёшку! — рассмеялся Бычков. — Уж лучше я буду наверху, а он внизу…

— Хорошо! — согласился я и тут же обосновал своё решение. — Случаи бытового травматизма со смертельным исходом нам не нужны… Правильно?

— Ну, конечно. — усмехнулся сержант.

Затем мы вышли из кубрика. На деревянных нарах всё ещё имелось несколько мест для матрасов. Это заставило меня предпринять меры предосторожности…

— Так! Виталик… пока мы не оборудовали вам помещение, тебе придётся перебраться сюда и ночевать вместе с молодыми. Принесёшь свою постель сюда из третьей палатки и разместишься там, где понравится… Но сразу тебе скажу, что лучше всего вот с этого краю…

— А зачем, товарищ старшнант? — со вздохом спросил Бычков. — Я там уже привык…

— Ну, хватит! Я тебя конечно понимаю. — пояснил я. — Живёшь там с остальными контрактниками… В третьей палатке веселей и теплей… Но кто же здесь будет контролировать порядок? Если молодые тут одни останутся, то их быстренько переоденут в старьё, денежки отберут и ещё куда-нибудь припашут. А с тобой этого не случится… Понимаешь?

Моя житейская логика была основательной… Да и контрактник отлично знал про все нюансы военной жизни молодого призыва.

— Понимаю. — произнёс сержант и снова вздохнул. — А Молоканов как?

— А вы перебирайтесь сюда оба! — предложил ему я. — Вдвоём надёжней будет. А как оборудуем кубрик — тогда сюда и переедете… Всё-таки отдельное помещение…

Перспектива персонального жилья оказалась весьма приятной и её не следовало игнорировать с самого начала… А вдруг командир группы сам захочет перебраться в этот кубрик?!.. Тогда контрактникам придётся всё время проживать на нарах… Вместе со всеми подчиненными…