Ведомые Духом - Катти Шегге

Глава 5

МИЛОСТЬ ДЛЯ СМЕРТНИКА

Неприятные слухи поползли по 34-му пункту. Радость от щедрот коменданта и богатых обозов, отправленных в последнее время к морю, обернулась коренными переменами для всех ссыльных и свободных жителей поселка. В 44-м, который являлся ближайшим портом и самым крупным поселением в восточной части Истары, крайне заинтересовались вестями коменданта о новооткрытых залежах руды, и Квинту был отправлен в помощь свой человек, который заодно должен был оценить обстановку.

Домас, новый помощник коменданта, держался тихо и почти незаметно для окружающих. Он был тощ, бледен, с опадавшими волосами на костистой вытянутой голове. Родом он происходил из Алмаага, что подтверждалось его презрением к прочим морийцам и возвышением самого себя. Квинт приютил служащего в бывшей комнате Дугласа, однако на следующий день предоставил писцу отдельный заброшенный дом, ссылаясь на то, что не хочет стеснять его своим присутствием. Хотя дело обстояло в точности наоборот, и коменданту не пришелся по вкусу алмаагец, отказавшийся выпить с ним по чарке вина после совместного ужина.

В первый же день Дуглас передал все бумаги, записи и журналы Домасу, который одобрительно посмотрел на сложенные по порядку папки со всеми текущими делами, необходимыми для отражения в письмах к председательствующему в Каро Первому Судье. Более этого Дуглас не имел необходимости и желания общаться с писцом. Рудокоп ожидал дальнейшего распоряжения коменданта относительно своего занятия и был крайне удивлен, когда Квинт вызвал его к себе в комендатуру на ужин.

— Я совсем не видал тебя в последние дни, думал, может ты уже сбежал, — усмехнулся Квинт за богато накрытым столом. Дуглас был единственным гостем в покоях коменданта.

— Куда я денусь без коня, денег и еды, — ответил рудокоп. С появлением в пункте алмаагца возобновилось постоянное наблюдение за ним, солдаты повсюду следовали по пятам.

— Верно-верно. Я подумал об этом накануне. Чем тебе заняться? Этот писец настоял, чтобы тебя не допускали более к бумагам. Видишь ли, он в курсе твоей истории и заявляет мне, что надобно тебя в темницу посадить, а не размещать в отдельном доме, — комендант был явно недоволен. — Но пока в 34-м распоряжаюсь я, а он пусть роется и копается в своих делах. Я кстати буду наведываться к тебе порой, чтобы ты прочитал особо важные для меня письма, ибо доверия к алмаагцам у меня нет совсем, — Квинт подмигнул Дугу и продолжил. — Я, значит, подумал о твоей судьбе и вот что решил. Ты у меня около месяца обязанности писца исполнял — за это положено тебе жалование. Выдаю тебе десять серебренников, что хватит на пропитание в грядущие дни. Пусть Море пошлет их побольше, но пора уж ждать вестей о твоей участи из Лемаха.

Дуглас поблагодарил Квинта. Он совсем не рассчитывал от того подобной щедрости. Видно, что богатство приумножалось в комендантской казне большими грудами.

— Ох, чувствует мое старое сердце, что настанут скоро тяжелые времена для нас, — пожаловался Квинт. Он поделился с Дугласом новостями на шахте и в поселке. — Этот Домас сегодня побывал в горах без моего ведома и разрешения. Мои работники пришли: у всех головы опущены ниже плеч. Этот пес остался недовольным, как они трудятся. Мол, нет надсмотра, в кузницах огонь разводят часами, в шахтах больше болтают, чем кирками машут. Обещал, что скоро заработают они у него под ударами плетей, вмиг станут шустрыми и угодливыми.

— У нас теперь как на каторге в 30-м будет? — спросил Дуглас. У самых гор располагались большие территории занятые рудниками, куда отправляли молодых здоровых парней, которые в цепях таскали огромные камни, добываемые в недрах гор. Там за полгода они теряли все силы и умирали от кровавых ран на спинах, наносимых длинными плетьми, или от удушья в пыльном воздухе.

— Домас осмотрел наш поселок и сказал, что здесь довольно старых изб, которые давно пора разобрать и из полусгнивших дров построить просторные бараки для ссыльных. Пункт наш вскоре разрастется. Добыча руды пойдет постоянным потоком и принесет богатство как коменданту, так и морийскому государю. А то, что мои люди не выдержат на этой работе и неделю, его не волнует. Всех семейных переведут в другие поселения. Здесь же устроится каторга для тех, кто нарушил морийские законы и божьи заветы.

— Пункту придадут статус каторги? — удивился Дуглас. На каторге срок для заключенных уменьшался вдвое, но протекал он обычно очень скоро и заканчивался погребальным сожжением.

— Возможно и такое. На старости лет я лишусь спокойствия, сынок, — кручинился Квинт. — Неужели боги совсем позабыли меня и лишили единственной отрады — этой тихой пристани, где мне знаком каждый квадрат земли, где воздух наполнен свежестью, приносимой с вершин гор. Вскоре здесь будет скопище неизвестных людей: одни из них будут с кнутами подгонять других, одетых в жалкие лохмотья, а ветер будет развевать их прах по пустыне. Уж, лучше бы и не натолкнулись мы на эту жилу, жили бы дальше в нищете да без лемаков и алмаагцев.

Дуглас сочувствовал коменданту. Однако его занимали совершенно другие мысли. Он ждал возвращения друзей с известиями о Лиссе. Их задержка крайне тревожила рудокопа: подходил назначенный Алкаром срок, когда капитан должен был привести в 34-й приговор, вынесенный рудокопу Судьей Каро. Надежда на то, что решение будет милостивым и оправдательным, давно угасла. Дуглас знал о приближавшейся каре за убийства, совершенные в пустыне Межгорья, и считал её справедливой. Он уже смирился с мыслями о смерти, и, единственное, что еще волновало его ум, была участь Лиссы.

Но навийцы опаздывали. Неделя, положенная на путь к 19-му пункту и возвращение назад, давно прошла. Отсутствие вольных беспокоило ещё одного человека в 34-м.

— Эй, рудокоп, — послышалось возле порога. В ту же минуту в дом бывшего помощника коменданта вошел легалиец. Дуглас только вернулся от соседки Крилы, где присматривал за детьми, пока она убиралась по хозяйству.

— Проходи уж, раз пожаловал, — ответил рудокоп, ставя на стол бутылку разбавленного вина, купленного за пару медных грошей. Он не умел отказывать продавцам, тем более мальчишкам, которые бегали по поселку с товаром по поручению матерей и отцов.

— Не откажусь, — ответил Дрива, присаживаясь на скамью и взяв в руки полную кружку. — Дело одно надо нам с тобой обсудить. Ты уж не заведуешь почтой в 34-м, и как же теперь я узнаю новости на счет своего интереса? Алмаагец этот, чувствую, приберет всю награду и почести себе, когда придет ответ на наше послание.

Дуглас не сразу сообразил, о чем шла речь. С пиратом он не встречался с самого разговора в кабинете коменданта.