ТАЙНЫ ЛУННОЙ ГОНКИ - Юрий Караш

С учетом упомянутой тенденции к заметному уменьшению поддержки космической программы внутри страны, бюджет НАСА можно было довольно безболезненно для общества подвергнуть дальнейшему урезанию. Как отметил другой исследователь из США, если раньше «американцев охватывал энтузиазм при мысли о перспективах освоения космоса, то теперь — только апатия и скука. Картины технологических чудес в космосе сменились картинами технологических провалов на земле»[670]. По этой причине космос занимал относительно небольшое место в предвыборной кампании Никсона, в то время, как «закон и порядок», а также Вьетнам — были, несомненно, в центре внимания[671]. Новый президент также понимал, что окончание «космической гонки» может оказать негативное воздействие на космическую программу США. По его мнению, одна из основных проблем этой программы состояла в том, что Советский Союз давно уже не осуществлял полетов в космос, которые могли бы захватить воображение обывателей, а без этого американская публика вряд ли вновь станет проявлять интерес к активизации деятельности Соединенных Штатов за пределами атмосферы[672]. Похожую точку зрения выражала и газета «Лос Анжелес Таймс»:

«…некоторые из аргументов, выдвигаемых в поддержку космической программы, заслуживают пристального рассмотрения. Один из них — просто старое утверждение, будто если США не будут быстро двигаться вперед, то они отдадут свое «космическое превосходство» России. В то время, как это может быть действительно стоящей национальной целью, есть признаки того, что Россия сама поняла несколько лет назад: подобный «кавалерийский» натиск не оправдывает себя ни с научной, ни с финансовой точек зрения»[673].

Обусловленная «гонкой» с Советским Союзом или без нее, но космическая программа США не должна была оставлять равнодушными американских налогоплательщиков. Это хорошо понимали представители космического лобби Соединенных Штатов, что и было отражено в докладе Оперативной группы по космосу, которую возглавлял не кто иной, как вице-президент США Спиро Агню (напомню, что с 1961 г. должность вице-президента предполагала автоматическое руководство Национальным советом по аэронавтике и космосу). В данном документе, представленном Никсону в сентябре 1969 г., были очерчены основные предлагаемые направления космической политики США при новом хозяине Белого дома. По мнению авторов доклада, «…постановка долгосрочной цели в пилотируемом освоении планет является важной частью будущей «повестки дня» [американской] нации в космосе». Для этого был предложен проект, масштаб и сроки реализации которого способны поразить воображение даже в начале XXI века при качественно более высоком уровне развития технологий. Итак, к началу 1970-х годов НАСА подготовило предварительные планы, которые включают в себя пилотируемую миссию на Марс в 1981 г. Если США возьмутся за решение этой задачи, то в 1974 финансовом году следует принять решение о разработке марсианского посадочного модуля. Подобная программа окажет максимально стимулирующее воздействие на наш технологический потенциал и приведет к расширению наших возможностей [в области науки и техники]… В то время, как запуск экспедиции на Марс может быть осуществлен уже в 1981 г., возможность для (подобного полета], начиная с этой даты, будет предоставляться примерно один раз в два года (когда наступает наиболее выгодная для полета на «Красную планету» диспозиция Земля — Марс. — Ю. К.). Таким образом, понимание факта, что мы в итоге перейдем к изучению планет с помощью людей, оказывает ключевое воздействие на формирование космической программы США после завершения проекта «Аполлон». Однако… в рамках сбалансированной программы, имеющей также другие цели и задачи, эта миссия не должна пользоваться беспрекословным приоритетом, в жертву которому в условиях бюджетного «голода» будут принесены прочие важные виды космической деятельности. Гибкость в определении содержания программы, а также возможность выбора различных сроков для полета на Марс являются органичными частями данного понимания… Время для принятия решений о создании техники для пилотируемой миссии на [«Красную планету»] будет зависеть от уровня бюджетной поддержки космической программы».

Забегая вперед, отмечу, что время для решения о полете астронавтов на Марс, именно из-за недостаточного «Уровня бюджетной поддержки космической программы», так при Никсоне и не наступило. Кроме того, новый президент США Никсон всегда отдавал предпочтение военным перед гражданскими аспектам космонавтики. МБР, разведывательные спутники и противоракеты были для него всегда важнее, чем «Меркурии», «Джемини» или «Аполлоны»[674]. К тому моменту, как он занял кабинет в Белом доме в январе 1969 г., бюджет НАСА уже скатился со своего пика в 5,25 млрд долларов в 1965 г. до примерно 4 миллиардов[675]. Лауреат Нобелевской премии Чарльз Таунс, возглавлявший группу советников Никсона по космосу, сказал президенту, что 4 млрд. долларов — «адекватная» сумма. В задачу группы Таунса входило обеспечить переход от космической политики предыдущей администрации к новой, и в этом смысле она в определенной степени была предтечей Оперативной группы по космосу. Кстати, одной из рекомендаций команды нобелевского лауреата было выработать курс США в космосе после завершения программы «Аполлон». Никсон принял к сведению этот совет и с целью его выполнения образовал 13 февраля 1969 г. вышеупомянутую Оперативную группу. Так вот, по мнению Таунса, при одобренном его командой уровне расходов на космос США вполне могли сохранить «конкурентоспособную космическую программу»[676].

В дальнейшем Никсон, видимо, посчитал, что сохранить конкурентоспособность можно и меньшей ценой. Когда он ушел с поста главы государства, «кошелек» НАСА «усох» до 3,04 млрд долларов[677]. В то же время военные космические программы не подверглись такому «обескровливанию» и более того, даже слегка поправили свое финансовое благополучие под занавес президентства Никсона[678].

Однако в борьбе за пост президента в 1968 году Никсон однозначно представлял себя в виде сторонника «лучшей в мире» космической программы США. Вот выдержка из одного из его выступлений того периода:

«Америка должна быть впереди всех в космосе… Космос — это нечто большее, чем сфера исследований. Это — новое измерение, открытое для всех захватывающее предприятие, обещание благ для человечества. Проиграв космическую гонку, мы проиграем нечто большее, чем просто гонку. Мы потеряем наше стремление к величию, которое является движущей силой великих наций…»[679].

Окончание «лунной гонки», планы Никсона перейти «от раздоров к переговорам», а также его стремление сэкономить на гражданском «космосе» также усилили его интерес к международному сотрудничеству за пределами атмосферы. 22 июля 1969 г., когда «Аполлон-11» еще возвращался с Луны на Землю, он выразил надежду, что «следующий великий шаг в освоении космоса будет предпринят американцами вместе с представителями других стран так, чтобы мы вместе смогли достичь другого мира»[680]. Однако в начале своего первого срока пребывания на посту президента, у Никсона не имелось конкретных идей ни о том, как строить международное космическое партнерство вообще, ни о том, как с Советским Союзом — в частности. Его президентские заявления о сотрудничестве различных стран в космосе были в лучшем случае неопределенными и отражали скорее его миротворческие амбиции, чем конкретное знание того, как на практике сделать освоение космоса интернациональным предприятием. По мнению нового президента, космос был призван иметь морально-оздоровительное воздействие на международные отношения. 20 января 1969 г., в обращении к нации по случаю избрания но пост главы государства, Никсон, говоря об освоении космоса, подчеркнул, что «судьба людей на Земле неразделима… и как бы далеко мы ни проникли в космос, наши судьбы находятся не на звездах, но на Земле, в наших руках, в наших сердцах…»[681] В заявлении по случаю запуска «Аполлона-9» 3 марта 1969 года Никсон выразил надежду, что завоевание космического пространства «сблизит человечество, ибо наглядно продемонстрирует, что могут сделать люди, когда используют для решения задач лучшее, что у них есть в умах и сердцах»[682]. А сообщение, переданное экипажем «Аполлона-11» после посадки «в Море Спокойствия… вдохновляет нас на удвоение наших усилий по установлению мира и спокойствия на Земле»[683]. Приблизительно такие же заявления были сделаны Никсоном с июля по август 1969 г. в ходе его визитов на Филиппины, в Индонезию, Таиланд, Вьетнам, Индию, Пакистан, Румынию, Англию и Германию[684]. Впрочем, глава Белого дома, говоря о единстве человечества в масштабах Вселенной, отнюдь не впадал в идеализм. Он сознавал, что идеологические различия могут помешать подобному единению. Говоря о телевизионной трансляции посадки «Аполлона-11», Никсон выразил сожаление, что «примерно половина мира не смогла ее посмотреть, а именно — Китай и Советский Союз»[685]. При этом, однако, дал понять, что полеты в космос сопряжены с риском для жизни и что это сможет помочь преодолеть данные различия. В заявлении, сделанном по поводу взятия экипажем «Аполлона-11» с собой на Луну символов, посвященных памяти павших советских и американских героев космоса, президент подчеркнул, что «…у мужества нет национальных границ. Имена Гагарина и Комарова, Гриссома, Уайта и Чаффи покрыты такой же славой, как та, которая с нашими молитвами придет к Армстронгу, Олдрину и Коллинзу.