Готы - Вольфганг Викторович Акунов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жена и дети Алариха были бы весьма важны для Стилихона в качестве заложников. Однако, именно как ценные заложники, они не только играли бы большую роль в мирных переговорах, но и упоминались бы в других источниках. Как, например, дочь Феодосия Великого Галла Плацидия (Плакидия, Плакида), отданная в 409 г. своим братом (а заодно — сожителем) августом Запада Гонорием (т. е., на деле, Стилихоном) в заложницы (и наложницы, по мнению многих) Алариху и перешедшая затем, как некий приз, от одного готского царя к другому. От Алариха — к его преемнику Адольфу (Атаульфу), которому она родила сына Феодосия. Чтобы, овдовев через год, стать предметом торга за хлеб между вестготами и Гонорием. За всеми перипетиями трудной судьбы этой знатной заложницы императорской крови (которой мы еще коснемся в нашем изложении) очень внимательно следили, ее современники. И фиксировали его во всех подробностях. А о судьбе не менее важных заложников — семьи Алариха — ни строчки… Поэтому Витерсгейм/Дан задаются вопросом: «Как можно поверить в то, что столь важный факт (как пленение семьи Алариха Стилихоном — В.А.) не был бы упомянут более подробно, в том числе и в иных источниках?». Да и Бирт высказывает сомнения в достоверности сведений о захвате семьи Алариха Стилихоном. Сомнения, которые он, правда, сам же развеивает (хотя и не вполне убедительно). Высказав предположение (ни на каких источниках не основанное), что Стилихон вернул Алариху семью в ходе мирных переговоров, «чтобы впредь между ними была любовь» (используя древнерусское выражение, использовавшиеся нашими предками в аналогичных ситуациях). Об исходе битвы при Полленции Витерсгейм/Дан, однако, пишут: «Даже если сражение закончилось фактически вничью, в стратегическом отношении оно было проиграно Аларихом. Поскольку он, находясь в самом сердце вражеской страны, в большом удалении от свой оперативной базы, и помыслить не мог о продолжении войны и броске на Рим, не выведя предварительно римское войско из игры путем нанесения ему решающего, в том числе морального, поражения».
И не пытайтесь, уважаемый читатель, спорить с этими давно умершими историками — бывшим офицером запаса прусской королевской армии Даном и боевым офицером саксонской королевской армии фон Витерсгеймом, имевшим в 1814 и 1815 гг. прекрасную возможность изучить действия армий, оперирующих на вражеской территории!
Как бы то ни было, не подлежит сомнению одно. Патриций Стилихон в очередной раз сделался хозяином положения. Молниеносное снятие им осады с Медиолана, т. е. с тогдашней резиденции западноримского императора, в ходе которого далеко уже не молодой полководец явно совершенно не щадил себя, следует расценивать как веское доказательство его активности, решительности и уверенности в себе. И верности вандальского героя своей всегдашней «суворовской» максиме «глазмер, быстрота, натиск». Способность лично возглавить небольшой (согласно всем источникам) конный отряд, мгновенно привести готов в смятение, отвести от императора угрозу, сбить с толку Алариха — все это в очередной раз являет нам Стилихона как опытного воина. Не сомневающегося в своем конечном успехе и не рассматривающего Алариха как «неизвестную величину» или смертельную угрозу. Стилихон был явно уверен в своей способности разбить вестготского царя. И под Полленцией он отбил-таки у Алариха охоту продолжать слоняться по Италии. Да и готские воины восточноримского военного магистра (милостью Евтропия) были подавлены и не особо рвались в бой после утраты всей добычи и пленения их жен войсками Стилихона. И все же полной уверенности в разгроме Алариха у нас нет. Ибо нам ничего не известно о том, при каких обстоятельствах Стилихон заключил с Аларихом мир (если вообще его заключил). И об условиях, на которых этот мир был заключен. Между тем, уже в 403 г., всего через год, Аларих опять «откапывает топор войны» и подступает к италийскому городу Вероне. Под стенами которого, впрочем, терпит новое, уже окончательное (на этот раз) поражение от Стилихона в битве на реке Атезии. Клавдиан пишет о нарушении вероломным Аларихом условий мира, заключенного с Западной Римской империей. Для Эдуарда фон Витерсгейма регент западной части Римской империи вандал Стилихон — отъявленный злодей, снова напавший, в нарушение заключенного мира, на готов Алариха, и учинивший над ними кровавую расправу. Феликс Дан, обработавший огромный труд фон Витерсгейма (как Иордан — труд Кассиодора), ставит сделанный тем вывод под вопрос. При всей своей любви к готам Дан допускает, что Аларих, руководствуясь варварской «нордической хитростью» (используя известное выражение Лиона Фейхтвангера в романе «Успех»), далеко не всегда соблюдал договоры. Да и многие более поздние историки прямо указывают на вероломство и коварство визиготского царя.
Судя по имеющимся у нас скудным сведениям о битве под Вероной, она была не менее кровопролитной, чем битва под стенами Асти. Клавдиан сообщает, что река Атезий покраснела от крови убитых, и несла бесчисленные трупы павших в море. Вероятно, многие готы из войска Алариха перешли на службу Римской империи. К их числу, скорее всего, принадлежали Сар (то ли вест-, то ли остгот, сыгравший важную роль в качестве римского полководца в последующие годы), и Ульфила — тезка «готского апостола» — ставший со временем римским магистром милитум.
На этот раз патриций Стилихон не дал разбитому Алариху беспрепятственно вывести свои войска (как когда-то в Греции). Царю вестготов пришлось спешно отступить в горы, т. е. в тогдашнюю римскую провинцию Норик (а возможно — в восточную Ретию). Так Аларих ознакомился тогда с будущими австрийскими землями Каринтией и Штирией. Спасаясь в очередной раз бегством от войск Стилихона, он, вероятно, попал и в северный Норик (т. е. нынешние Нижнюю и Верхнюю Австрию).
Там ему — несмотря на вполне понятное чувство унижения и неприятные воспоминания о столь тяжелом поражении — понравилось, конечно, больше, чем в Эпире и Иллирии. Всякий российский турист, посетивший живописную Австрию, конечно, с нами
