Люди не ангелы - Иван Стаднюк

И пусть натруженное сердце временами расплескивает в груди горячую боль, не может спешить Степан подвести черту под своей жизнью коммуниста, под деяниями своими - успешными, а иногда и не успешными. Хоть несколько лет, но должен он побыть еще у настоящего дела и трудом своим, умноженным на опыт и на страстное желание добра людям, помочь тому самому главному взлету жизни села, после которого, наконец, уже не будет вынужденных различными обстоятельствами приземлений.

Степан Григоренко был свидетелем и участником почти всех предыдущих взлетов. Особенным восторгом наполняли грудь те, коим открыли просторы исторические съезды партии, начиная с Двадцатого. Но то ли от чрезмерного усердия, то ли от неумения получалось нередко так, что после трепетного в упоительных надеждах взлета следовало удручающее приземление. И кажется Степану, что взлеты прерывались из-за "триумфальных аркад", спешно воздвигавшихся на пути сельского хозяйства области. Да, да! Сельское хозяйство, шагнув в годы советской власти от сохи до умнейшей техники, все-таки терпело неудачи, идя к ним через многочисленные триумфальные ворота, позади которых гулко звенели пустеющие кассы колхозов и совхозов, голодно мычал на фермах скот и горестно вздыхали крестьяне, подсчитывая свои скудные заработки. А он, Степан Григоренко, разум и совесть тружеников земли, нечего греха таить, не спешил поднимать тревогу. И не только из-за того, что набат не ласкает слух, особенно тогда, когда победно звучат фанфары, а и потому, что действительно есть в области заметные маяки - колхозы и совхозы, где земли родят обломные урожаи, а животноводство не приносит убытков. Степан Прокопович из кожи лезет, чтоб перенять опыт маяков и научить людей своего района лучше хозяйничать. И уже не раз бывало, что Будомирский район стоял одной ногой на ступеньке, с которой виднелись крыши показательных хозяйств. Но вдруг выяснялось, что какие-то другие районы тянут вниз показатели области или соседние области снижают уровень вала республики, и по давно заведенному обычаю "благополучным" районам "накидывали" планы по сдаче хлеба, свеклы, мяса, молока, яиц... И ступенька безропотно подламывалась... Область торжественно проходила через очередные "триумфальные ворота", а район с тревогой оглядывался на свое ослабленное хозяйство и прикидывал, как в будущем году не рухнуть еще ниже.

Но бесконечно так продолжаться не может. Всем становится ясно, что истончаются жилы земли, усыхают родники, питающие веру крестьян. И Степан Григоренко убежден, что вот-вот примолкнут литавры и трезвый голос державы спросит у людей, командующих боевым фронтом земледелия, умеют ли они смотреть вперед дальше, чем на один год, на один план. А значит, и с него, со Степана, спросят. И он готов делами ответить, только чтоб был твердый план для района - без "встречных" и "поперечных".

Но как пережить этот малоурожайный шестьдесят третий год, когда почти у половины колхозов района недород?

Много тревог, забот, дерзостных надежд будоражит сердце Степана Григоренко. В этом его жизнь. И ни за что не поверит Степан, что обком партии без всяких причин вдруг предложит ему отказаться от этой нелегкой жизни.

22

Уверенно шагать по жизни - это целая наука. Так, во всяком случае, мыслит Арсентий Никонович Хворостянко - отец Юры. И если ты постиг эту науку да еще тебя не обходит стороной удача - нет тебе цены как человеку и нет конца служебной лестницы, по которой ты можешь устремляться вверх, на радость себе и на пользу державе.

Однако о себе Арсентий Хворостянко не может сказать, что он очень удачлив. Многие люди в его возрасте, в том числе и немало однокашников Арсентия по заочной Высшей партшколе, давно стали секретарями горкомов, обкомов, председателями исполкомов, а он только рядовой инструктор обкома. Но и в то же время сколько его товарищей, с которыми вместе начал выбиваться в люди, так и не поднялись выше районных горизонтов. Вот и разберись: удачлив Арсентий Хворостянко или нет. Кто его знает.

Да... и все-таки Арсентий Никонович убежден, что случай единственный и законный властелин человеческой судьбы. Нередко по его воле обыкновенный человечишка вдруг возносится на такие вершины, о которых он и мечтать не смел, а бывает, что и человек-глыба, гигант мысли игрой случая низвергается в пучину безвестности.

Впрочем, Арсентий Хворостянко мыслит значительно шире. Он прекрасно понимает, что случай может сослужить добрую службу только благоразумным, деловым, одаренным людям, то есть подобным ему.

И вот такой счастливый случай...

Дело было во время туристской поездки вокруг Европы на теплоходе "Подолия". Одним из туристов был никому не известный работник Будомирского райкома партии Арсентий Никонович Хворостянко. Поездка как поездка: множество приятных знакомств на теплоходе, чужие берега и чужие города, калейдоскоп впечатлений, и в итоге - усталость и отупение от всего увиденного и услышанного. Арсентий Никонович поначалу вел дневник, а потом забросил его и стал записывать в блокнот только анекдоты, услышанные от артистов, писателей, художников. Под каждым анекдотом Арсентий аккуратным каллиграфическим почерком проставлял дату и фамилию знаменитости (ему казалось, что незнаменитостей, кроме него, на теплоходе не было) и предвкушал удовольствие, с каким он будет пересказывать эти анекдоты в Будомире и называть ошеломляюще-известные фамилии людей, с которыми он, Арсентий Хворостянко, теперь знаком.

Надо отдать должное, что и Арсентий Никонович понравился своим спутникам. Понимая, что хотя молчание не всегда свидетельствует о присутствии ума, но говорит об отсутствии глупости, Арсентий, когда в салоне теплохода или за ресторанным столом велись беседы о новинках литературы, драматургии или живописи, о зарубежных светилах искусства, только улыбкой и глазами принимал участие в этих беседах.

Но если заходил разговор о положении в деревне, тут Хворостянко витийствовал с глубочайшим знанием дела и волнением, которое его слушателям с особой силой передавалось тогда, когда в рюмки разливался из фляги прихваченный Арсентием в дальнюю дорогу спирт - наиболее остро впечатляющий продукт сельского хозяйства.

В одном из европейских городов к группе туристов с теплохода "Подолия" подошли студенты и затеяли разговор о том, какой образ жизни лучше - капиталистический или социалистический.

После возвращения из туристской поездки Арсентий Хворостянко не без самолюбования рассказал об этом разговоре райкомовцам. А секретарь райкома затем похвалился в обкоме:

- Хворостянко наш отличился за границей.

- Чем?

- Одна буржуазная газета назвала его суперкоммунистом.