Человек из Преисподней: Часть 1. Дом (СИ) - Шабалов Денис

Пандус он прошел хоть и медленно – но почти без задержек. И раза три поблагодарил сам себя, что до лестницы не поперся… На лестнице самая адова работа, чистой воды акробатика: голову к колену, ствол автомата вверх, сам буковой «зю» изогнулся, наизнанку вывернувшись… Да еще и ногами работать, как пружинами. Добравшись до пересечения с галереей, замер, прислушиваясь, – и стоял так минут десять: в Джунглях слышишь порой куда больше, чем видишь. Но в транзитной стояла мертвая тишина, только вода неподалеку капала. И Серега, решившись, шагнул на новый для себя горизонт.

Присев за ребром и включив коммуникатор, сразу же определился по месту. До Дома – восемь километров, пять часов времени. С гулькин хрен прошел, топать еще и топать. Хотя тут, на сорок девятом, шансов встретить страуса чуть больше – все же, прикинув, он решил подняться выше. Сорок восьмой. Там и оборудовать засидку.

До следующего пандуса было десять кэмэ. Но по галерее шпарить здесь уже рискованно. Не уйти ли глубже в Джунгли? Подумав немного и поглядев карту, все же от этой затеи отказался. Да, в транспортной галерее куда больше шансов встретить тяжелый механизм. Но с другой стороны – здесь и видимость дальше. Он одиночка, он компактнее, мобильнее, движется тихо. Время юркнуть в боковой проход всегда будет. Зато можно с хорошей скоростью идти. А уйти глубже – значит собрать по пути все узлы и комнаты. Каждую проверь, каждую осмотри и обшарь – времени раз в пять больше уйдет.

Приняв решение, Серега двинулся дальше.

И снова потянулись часы тьмы и безмолвия. Полтора километра в час. Нервы на пределе. Шаг за шагом, медленно, осторожно, всматриваясь во мрак, слушая галерею, фильтруя звуки на опасные и безопасные… Все время в ожидании атаки, в любой момент готов ответить длинной очередью и упасть за ребро тюбинга. И как же хорошо, что они есть! Торчащие через каждые три метра, эти ребра были универсальным укрытием в транзитных галереях. Да и во многих узлах они тоже имелись. За ребром и места достаточно, и мелкую стрелковку держит. Нет, если крупный работает – он, понятно, сталь пробивает… Но когда с двух сотен огонь идет – этих ребер на пути у пули не одно и не десять. Одно прошла, второе… а в третьей застряла. На эти ребра бойцам молиться надо. Святые Ребра, мать вашу, не иначе…

Тишина в галерее сейчас стояла такая, что слышен был стук собственного сердца. Мертвая, абсолютная тишина. Такое бывало если поблизости отсутствовали короба вентиляции или не капала вода. Даже то невообразимо-громадное нечто, которое ворочалось иногда где-то внизу, сейчас затихло, словно решив немного отдохнуть, забыться сном. Слышно только легкое постукивание обрезиненных подошв пассивника о бетон, шелест комбеза и снаряги да едва различимый, на пределе, писк ПНВ. Но это были звуки, которые он производил сам. Паутина же молчала.

Может, именно из-за этой тишины – да еще одиночества – в голову его скользкими гадами поползли нехорошие мысли. Вспомнился вдруг и Одноногий, и Крысолов, и Конструктор… и Ящик Шредингера, будь он неладен… Хотя этим байкам сто лет в обед – все же шевельнулось что-то в душе… инфернальное. Да и как не шевельнуться? Вот контрóллер – это понятная и вполне себе обыденная угроза. Знаешь, как с ней бороться, сумеешь за себя постоять. Но как, скажите на милость, бороться с Крысоловом, если его никто и не видел никогда? Дудка, это ж надо… На что опираться, на какие данные? Куда, вашу мать, ему стрелять?! А Блудилка? Это же двинуться башкой можно, когда каждая новая дверь ведет тебя в одну и ту же комнату. Что за фокусы там с пространством творятся? Вот и с Добрыниным то же было… Аномалия? Может, и окно где-то в паутине существует? Как в детском саду… Серега, почувствовав холодок чуть ниже пупка, поежился – куда же можно выйти через него? В другой мир? Во вне?.. Но есть ли этот мир или паутина бесконечна, как сама Вселенная? Может, на нулевом горизонте? Ведь куча всяких баек о нем. Те, кто придерживался гипотезы об Эксперименте, считали, что там начинается зеркальное отражение реальности. И якобы там, на плюс триста пятидесятом, есть такой же Дом. Антидом. Где обитают точь-в-точь такие же люди, двойники здесь живущих, и все, что происходит в Доме – находит зеркальное отражение там. Может, и чушь, а может, и есть в этом зерно истины… Те, кто говорили о паутине как о многоэтажной планете, не сомневались, что за нулевым горизонтом начинается открытый космос. Якобы в паутине потому и холодно, что снаружи ноль по Кельвину. Минус двести семьдесят три, абсолютный ноль. И ведь тоже было тут о чем задуматься… Последователи теории огромного бункера верили, что выходить на нулевой нельзя – заражение. Вылезешь – тут же погибнешь, сгниешь заживо или сгоришь от радиации… А кто-то и просто считал нулевой горизонт недостижимым и не парился по этому поводу. Путь туда все равно закрыт. Тут триста сороковой вряд-вряд одолеть… Попробуй, перейди его, этот рубикон.

А ведь триста сороковой – всего лишь десятый горизонт, предел, который смогли познать люди. И даже до него редко кто поднимается. В разрезе громадности паутины все мечты об исследованиях показались Сереге вдруг абсурдными. Ничтожными! Знайку сюда… Он и пикнуть бы не посмел о каких-то там исследованиях. Это он в Доме смелый, за Периметром! А выйди наружу, ощути эту громаду, это безмолвие… Серега вдруг до дрожи отчетливо ощутил себя букашкой, затерянной в бескрайнем бетонном лабиринте. Козявкой перед лицом непостижимого. Микробом. Это он в Доме значимая фигура, боец ПСО. Но здесь, в паутине, все казалось несущественным и мелким. Словно из другой жизни. Слишком огромна она и слишком мелки людишки на ее фоне. Кто он тут? Не тварь ли дрожащая?.. Что может противопоставить бесконечности? Свои знания и боевые умения? Пф… смешно. Или отвагу? Да, может. Да только эта мрачная черная преисподняя сожрет его и не подавится.

Сообразив вдруг, куда могут завести подобные мысли, Серега, злобно засопев, резко тряхнул головой, словно пытаясь вытрясти наружу весь тот бред, что занимал последний час его мозг. Остановился, достал фляжку, плеснул на ладонь водой, стянув УПЗО, протер физиономию… Эх и плющит… Нет, правы Наставники. Тысячу раз правы. Нельзя в паутине одиночке. День, другой, третий – и даже железный боец начнет сдавать. И это человек, который с детства готовился! Которого тьме специально учили! Предупреждали же матерые, что Джунгли в первый раз очень уж сильно на голову давят. Наставник, ухмыляясь, говорил, что это сама паутина испытывает человека на прочность: поддастся ли?.. запаникует?.. уступит ей?.. Паутина – и собственное я. Словно поднялись из глубины те остатки сомнений и неуверенности, которые стальными клещами тащили из курсантов все эти годы – и, выплясывая и кривляясь вокруг человека, завели свой хоровод. И неизвестно еще, что опаснее на Инициации: мысли твои слабые, зыбкие или материальный враг. Дашь слабину – тут тебя, вменяемого, и видали. А на самом деле все куда прозаичнее обстоит: сенсорное голодание. Тьма и тишина такие фокусы с мозгами выделывают – будьте нате… Благо он, вооруженный знанием и прошедший тренировки, мог этому сопротивляться.

Впереди вдруг шумнуло и Серегу мгновенно катапультировало в боевой режим. Бросив приклад к плечу, он нырнул за тюбинг, одновременно гася инфракрасный фонарь[136] УПЗО и чувствуя, как по спине в предчувствии боя дернуло мурашками. Прислушался – и тут же сообразил, что расстояние еще слишком велико: полтысячи метров, не меньше. Просто активные наушники отработали, усилив звук. Потому и не видно нихрена – за изгибом галереи идут… Однако по характерному полязгиванию сразу стало ясно – контрóллеры.

Нужно было сворачивать в боковое: встреча с противником, а тем более бой в планы не входили. И чем быстрее – тем лучше: сидя за тюбингом, он нагревал его металл, тепловой след останется какое-то время и будет светить механизмам, словно маяк. Поди знай, что они себе решат – то ли ящер здесь яйца чесал, а то ли человек… Минуты достаточно, ребро остынет – но ведь нужно и постараться, чтоб поиметь эту минуту!