Под конвоем лжи - Дэниел Сильва

Размахивая щербатой кружкой, Бутби представил Вайкери людей, находившихся в комнате.

— Альфред Вайкери, это Пеликан, — сказал он, указав на того, который был покрупнее и заметно старше. — Уверяю вас, это не настоящее его имя, а агентурная кличка. Боюсь, что настоящего его имени вы не узнаете. Я не уверен, что даже мне оно известно. — Он ткнул кружкой в сторону второго из сидевших за столом. — А этого парня зовут Хоук. И это вовсе не какой-то псевдоним, а как раз самое настоящее имя. Хоук работает на нас, верно, Хоук?

Но Хоук никак не отреагировал на эти слова, как будто вовсе не слышал их. Фамилия Хоук ему вовсе не подходила[36]. Он скорее походил на палку или, может быть, тростинку, но не свежую, а давно завядшую и даже подгнившую — бледный, как труп, и неестественно тоший. Его дешевый по военному времени костюм болтался на костлявых плечах, как на вешалке. Бледность его была особого рода — такими бывают люди, постоянно работающие по ночам или под землей и почти не показывающиеся на солнце. Хотя он был не старше тех юношей, которых Вайкери учил в университете перед тем, как сменить работу, его белокурые волосы заметно поредели и в них угадывалась обильная седина. Сигарету он держал на французский манер — между кончиками длинного большого и тонкого указательного пальцев. У Вайкери возникло неприятное ощущение, что он уже когда-то видел этого человека, вот только не мог вспомнить, когда и где — то ли в столовой на Сент-Джеймс-стрит, то ли там же в архиве с кипой папок под мышкой. А может быть, он покидал кабинет Бутби через ту не предназначенную для простых смертных дверь, которой в ту ночь воспользовалась Грейс Кларендон? Хоук же не смотрел на Вайкери. Он немного пошевелился, когда Бутби сделал пару шагов в его сторону, — его голова наклонилась в сторону на какую-то долю дюйма и лицо напряглось, как будто он боялся, что Бутби сейчас его ударит.

Затем Вайкери всмотрелся в Пеликана. Он с одинаковым успехом мог быть писателем или докером, немцем или французом. Возможно, он был поляком — они сейчас попадались на каждом шагу. В отличие от Хоука, Пеликан смотрел прямо на Вайкери, пристально, хоть и несколько смущенно. Глаз Пеликана Вайкери не смог рассмотреть, потому что они скрывались за самыми толстыми стеклами очков, какие Вайкери когда-либо видел. К тому же линзы были немного затемненными; вероятно, их обладатель не только плохо видел, но и плохо переносил яркий свет. Под черным кожаным пальто он носил два свитера — серый с высоким воротом и поверх него потертый бежевый кардиган, который выглядел так, будто был связан престарелой родственницей Пеликана со зрением ничуть не лучшим, чем у него. Он домусолил свой «Голуаз» до окурка микроскопической длины и лишь после этого раздавил его корявым ногтем толстого большого пальца.

Бутби снял пальто и выключил радио. После этого он посмотрел на Вайкери и спросил:

— Ну, ладно. Так, с чего же мне начать?

Хоук работал не на нас, Хоук работал на Бутби.

Бутби был знаком с его отцом. Работал вместе с ним в Индии. Как и сейчас, в контрразведке. С молодым Хоуком он встретился в Великобритании в 1935 году за завтраком, будучи в гостях в их Кентском поместье. Молодой Хоук слишком много пил и болтал, ругал своего отца и Бутби за то, что они занимаются таким грязным делом, цитировал Маркса и Ленина, как нормальные образованные англичане цитируют Шекспира, указывал пальцами на ухоженные садовые деревья, как будто те могли послужить доказательством коррупции английских правящих классов. После завтрака Хоук-старший бессильно улыбнулся Бутби и попросил прощения за отвратительное поведение сына: дети в наше время... вы же знаете... они набираются в школе такой пакости... все расходы на образование пропадают впустую...

Бутби тоже улыбнулся. Но после этого очень долго наблюдал за Хоуком.

В то время Бутби получил новую обязанность: следить за коммунистами. Особенно в университетах, Оксфорде и Кембридже. Коммунистическая партия Великобритании, пользовавшаяся постоянной заботливой поддержкой со стороны своих русских вдохновителей, стремилась проникнуть в университеты в поисках новых членов. НКВД там же искал шпионов. Хоук согласился работать на Бутби в Оксфорде. Бутби убедил Хоука. Бутби дал ориентиры его сердцу и разуму. Бутби хорошо умел делать такие вещи. Хоук постоянно имел дело с коммунистами: пил с ними, ссорился с ними, играл с ними в теннис, предавался блуду с ними. А когда коммунисты пытались уговорить его вступить в партию, Хоук посылал их куда подальше.

Затем на него вышел Пеликан.

Хоук позвонил Бутби. Хоук был хорошим мальчиком.

Пеликан был немцем, евреем и коммунистом. Бутби сразу же оценил те возможности, которые давало его появление. Пеликан в двадцатые годы был коммунистическим активистом и скандалил на улицах, но после прихода Гитлера к власти решил, что стоит поискать более безопасный берег.

В 1933 году он эмигрировал в Англию. Пеликан еще со времен берлинских событий был хорошо известен НКВД. Когда советские разведчики узнали, что он обосновался в Англии, они поспешили завербовать его в свои агенты. Впрочем, в его задачи не входил сбор каких либо-данных; они ограничивались одной лишь вербовкой. Первым же талантом, который он разыскал, был Хоук, агент Бутби. Во время следующей встречи Пеликана с новым агентом неожиданно, как черт из табакерки, возник Бутби и нагнал на немца такого страха, что тот без больших раздумий согласился работать на него.

— Вы следите за моим рассказом, Альфред?

Вайкери слушал его, стоя у окна. «О, да, — подумал он. — Я не только слежу, я даже точно знаю, чем этот разговор закончится».

В августе 1939 года Бутби привел Хоука в МИ-5. По приказу Бутби Пеликан сообщил своим московским хозяевам, что его многообещающий новичок оправдал надежды и теперь работает в британской разведслужбе. Москва пришла в экстаз. Звезда Пеликана стремительно всходила над горизонтом. Бутби через Пеликана направлял русским подлинный, но при этом совершенно безопасный материал, якобы поступивший из его источника в МИ-5, и принимал меры к тому, чтобы они могли проверить его подлинность по другим источникам. Звезда Пеликана поднялась в зенит.

В ноябре 1939 года Бутби направил Пеликана в Нидерланды. Молодой заносчивый офицер разведки СС Вальтер Шелленберг регулярно ездил туда под вымышленным именем для встреч с парой агентов МИ-6.

Шелленберг изображал из себя члена Schwarze Kappelle и просил у британцев помощи. В действительности он хотел, чтобы британцы назвали ему имена настоящих предателей, и он мог бы арестовать их. Пеликан встретился с Шелленбергом в кафе в одном голландском городе у самой границы и вызвался стать его агентом в Великобритании. Он признался, что выполнил несколько заданий НКВД, в частности, завербовал в Оксфорде студента по имени Хоук, который только что поступил на службу в МИ-5, но сохранил с Пеликаном прежние отношения. В качестве дополнительного доказательства своего рвения Пеликан вручил Шелленбергу подарок — коллекцию азиатских эротических миниатюр. Шелленберг, в свою очередь, дал Пеликану тысячу фунтов стерлингов, фотокамеру, рацию и отправил обратно в Великобританию.

В 1940 году в МИ-5 прошла реорганизация. Черчилль резко и даже грубо уволил генерального директора Вернона Келла, который основал это управление в 1909 году. Его место занял сэр Дэвид Петри. Бутби был хорошо знаком с ним по Индии. Самого Бутби быстро, словно пинком, вынесло наверх. Он передал Пеликана офицеру-оперативнику — такому же любителю, как и вы, Альфред, только адвокату, а не профессору, — но все же ни на минуту не выпускал его из поля зрения.

Пеликан играл слишком важную роль для того, чтобы работу с ним можно было перепоручить человеку, который с трудом находил дорогу в служебную столовую. Кроме того, отношения Пеликана с Шелленбергом становились все интереснее.

Первые сообщения Пеликана произвели на Шелленберга большое впечатление. Поставляемая им информация была весьма добротной, хотя на самом деле не представляла опасности для интересов Соединенного Королевства. Это были сведения о производстве боеприпасов, передвижении войск внутри страны, оценка разрушений после бомбежек. Шелленберг жадно заглатывал эти сведения, невзирая даже на то, что они поступали от еврея-коммуниста, являвшегося вербовщиком для НКВД. Он, как и подавляющая часть офицеров СС, глубоко презирал Канариса и профессиональных разведчиков, служивших в абвере. Руководство СС не доверяло той информации, которую Канарис сообщал фюреру. Шелленберг увидел в этом свой шанс. Он мог создать в Великобритании собственную агентурную сеть, которая поставляла бы сведения непосредственно ему и Генриху Гиммлеру и не имела бы никакого отношения к абверу.