Звёзды стертой эпохи - Александра Питкевич

на дом впереди. Сложно было представить, что смогу когда-то согласиться жить в подобном, несмотря на все спокойствие, которым буквально был пропитан воздух вокруг.

— Ты идешь? Без тебя это будет совершенно бесполез… ой! — я, кажется, даже подпрыгнула, когда Руш коснулся моего плеча. Засмотревшись на огни в окне, не заметила, как он подошел.

— Идем. Ты права, если не попробую — буду потом сожалеть. Ты взяла печенье?

— Ой! — встрепенувшись, нагнулась к спидеру, вытягивая красивую коробку с выпечкой. Традиция казалась странной, но на этой части Руш настаивал особенно. — Я чуть не забыла!

— Это было бы фиаско, — тихо посмеиваясь с того, что ветер то и дело бросал в лицо мне волосы, а я не могла их убрать, держа обеими руками коробку, заметил консультант.

— Думаю, никто бы и не заметил, — не согласилась я. Сердце стучало все сильнее, словно это я, а не мужчина стоящий рядом не видела родню десятки лет. А что если, и правда, не узнают?

Эта мысль, как въедливое насекомое, вцепилось в голову, вызывая горький привкус во рту.

— Идем? — теперь уже Руш торопился, а меня практически накрывала паника.

И все же губы удалось растянуть в улыбке.

— Конечно.

Пара десятков шагов, и мы замерли перед дверью, пытаясь собраться с силами. Ища, на что отвлечься, я с удивлением уставилась в окно. Светящаяся лента, тонкая, золотистая, складывалась в знакомые буквы. Почти.

— Ривелеш? — повернувшись, я все же успела поймать тень сомнения не светлом лице своего мужчины.

— Так меня звали дома. До того…

— Ты мне не говорил, — внутри вдруг начала собираться обида, но я усилием затолкала ее обратно, вспомнив, что на самом деле все еще многого не знаю о том, с кем стою рядом.

— Не было случая, — просто пожал плечом консультант.

— Надеюсь, в скором времени такой случай представится и ты расскажешь мне все, что стоит знать, — голос сам собой сел, превратившись в тихое шипение, как я не старалась этого не допустить.

Виска коснулся легкий поцелуй, сопровождающийся тихим хмыком.

— Как скажешь, моя Тихая Кира.

Протянув ладонь над моим плечом, Руш решительно постучал.

Светлая дверь открылась почти сразу. На нас пахнуло теплом и ароматом вкусной еды, домашнего уюта. Молодой парень, совсем подросток, вопросительно смотрел на нас светлыми, очень знакомыми глазами.

— Я вас слушаю? — молчание затянулось. Из дома доносились радостные голоса, смех, и все это как-то оглушало.

— Простите, — Руш, замерший на несколько мгновений, сильнее сжал руку на моей талии, прежде чем продолжить, — нам нужна Дилана Хатинон. Она проживает здесь?

— Да. Одну минуту, — обернувшись, не потрудившись прикрыть дверь, юноша громко крикнул через весь дом. — Мама! Тут к тебе!

Рука на моей талии мелко задрожала и сжалась почти до боли. Я, пытаясь хоть как-то выказать поддержку, отступила на полшага назад, практически прижимаясь к жесткому телу мужчины.

Внутри дома послышались быстрые шаги, а потом к нам вышла невысокая женщина с неожиданно смуглой кожей и темными глазами. Я шокировано смотрела на черты ее лица, на уши. На ключицы, которые не были скрыты платьем, и в голове, со щелчком, складывались кусочки.

— Я вас слушаю, — остановившись рядом с младшим сыном и вежливо склонив голову, мягко произнесла эта женщина.

Но ответом ей стала тишина. Руш не мог произнести ни единого слова, а я не знала, что сказать. Пребывая в каком-то замешательстве, эта особа с большой примесью крови ташвы, моей крови, несколько раз моргнула, хмуря брови и рассматривая нас уже куда внимательнее.

— Это моя мама. Дирлана Хатинон, — так знакомо хмуря брови на более смуглом и еще немного детском лице, вступил в разговор юноша открывший дверь, — вы ее спрашивали.

Не найдя в ее глазах и капли узнавания, понимая, что наше молчание начинает казаться подозрительным, а сам ситуация все больше ранит мужчину, что стоит за мной, я откашлялась, пытаясь натянуть улыбку на лицо.

— Кира, пойдем отсюда, — тихий голос, едва различимый, раздался над ухом. Рука на талии дрогнула, и медленно потянула в сторону. Но я еще была не готова.

— Здравствуйте. Да, мы искали именно вас. Нас просили передать вот это в честь праздника Ва…Ва… — я никак не могла вспомнить это дурацкое название, а от неловкости уже подергивался глаз, который только вошел в норму после отпуска.

— «Ваналати», — осипшим голосом подсказал Руш, привлекая к себе внимание женщины.

— Да, — стараясь выглядеть еще счастливее, кивнула я, практически толкая коробку в руки Диланы, не оставляя ей и шанса отказаться. — Один наш знакомый очень просил передать вам. Вот мы и выполнили просьбу. Очень рады. Поздравляем. И всего хорошего.

Развернувшись, я поймала ладонь Руша, и мы довольно быстро двинулись в сторону спидера. Внутри поднималось что-то большое и тяжелое, наполненное тоской и печалью. Не булла уверена, что сумею сегодня сдержать слезы. Да и не хотелось. Эта ситуация стоила того, чтобы разрыдаться.

За спиной что-то упало, раздался женский вскрик.

— Ривелеш? Сынок?! Это ты?!

Я думала, что пристукну этого умника! Какая глупость!

— Почему ты мне не сказал?! — когда все вопли восторга, все слезы иссякли, когда Дилана торжественно, под охи и ахи неожиданно большой семьи сняла с окна золотистые огоньки, мне наконец-то дали возможность выплеснуть часть собственного гнева.

— Как-то случая не было, — почти равнодушно отозвался Руш. Кажется, та откровенная радость, с которой его приветствовали, то, что даже его племянники, дети сестры заочно знали его — все это довольно сильно шокировало моего страхового консультанта.

— Случая не было? Не было случая сказать, что ты на половину ташв? — мое шипение почти невозможно было расслышать за гулом счастливых голосов.

— На четверть. Мама — полукровка.

— Почему нет пластин? Почему нет шрамов? Почему ты такой белый?! — меня всю мелко потряхивало от возмущения, зато теперь становилось понятно, почему его все же взяли в агенты. И почему черты лица, какие-то мелкие детали казались мне такими знакомыми.

— Не шипи, Кира, — меня, к громкому восторгу детей, что сидели перед нами полукругом на полу во что-то играя, подтянули ближе и крепко обняли. — Это все из-за обучения. Мне нельзя было иметь столько отличительных черт, а малая доля вашей крови позволила почти безопасно удалить все пластины. Их было совсем немного, не как у тебя или у мамы. Скорее как у брата.

На последнем слове Руш слегка споткнулся, но все же закончил фразу. Я посмотрела на юношу, открывшего нам дверь. В нем явно было больше крови нацоев крови отца, чем материнских генов. Обычные уши, более светлая кожа. И едва заметная пара наростов на позвоночнике, выступающая под одеждой.