Полное собрание сочинений Св. Иоанна Златоуста в двенадцати томах. Том первый, книга первая.С предисловием А. П. Лопухина. - Иоанн Св.

5. А преемник его Иисус (Навин) вместе с ним вкушал, так сказать, все горькое; если же он в молодости и избежал чего-нибудь, то восполнил это по смерти Моисея. Он не только при жизни Моисея разрывал одежды свои и посыпал пеплом голову, но и по смерти его опять поставляем был в такую же, или даже в большую крайность, так что не короткое время, но целый день лежал подвергшись на земле. Выслушай слова его и сетования: и растерза, говорится в Писании, Иисус ризы своя, и паде на земли на лице свое пред Господем даже до вечера, сам и старцы Израилевы; и посыпаша персть на главы своя. И рече Иисус: молюся, Господи, вскую преведе раб твой люди сия чрез Иордан, предати их Аморреом на погубление? О да быхом пребыли и вселилися у Иордана. И что реку? Понеже отврати Израиль выю свою пред враги своими. И услышав, Хананей и вси живущие на земли обыдут нас, и потребят нас от земли (Иис. VII, 6). Услышав это, Бог открыл ему виновника поражения; и Иисус, узнав это, истребил всех, не только согрешившаго, но и его родственников и домашних и множество скота (Иис. VIII, 24-26); а это не мало возмутило душу его. Если мы не можем смотреть, когда называют чужих, то чего не претерпел он, подвергая таким бедствиям соотечественников и соратников своих? А как (огорчали его) обман гаваонитян и подозрение, павшее на те колена, которыя поселились по ту сторону Иордана? Как тяжело было постоянное пребывание на войне и в сражениях? Какая душа могла при этом оставаться спокойною? Если он и одерживал победы, то удовольствие от получения трофеев омрачалось заботами о предстоявших еще войнах. Раздел участков также доставил ему много труда и много безпокойства; знают это те, кому был поручаем раздел хотя небольшого имущества между братьями или другими наследниками после кого-нибудь. О последующих несчастиях народа еврейскаго не считаю нужным говорить; потому что речь теперь не о том, проводил ли кто-либо скорбную жизнь, но о том, кто из благоугодивших Богу (проводил такую жизнь).

6. Посему, если угодно, упустим Илия, который оскорбил Бога нечестием детей, или вернее сказать - своею безпечностию. Он был наказан не за то, что имел порочных детей, но за то, что щадил их больше надлежащаго и не наказывал за нарушение законов Божиих; сознавая это, и сам он, после сильной угрозы Божией, говорил: Господь сам, еже благо пред Ним, да сотворит (1 Цар. III, 18). Итак оставив его, перейдем к Самуилу, который с детства воспитывался в храме, всегда отличался благочестием пред Богом и с ранняго возраста оказался столь добродетельным, что, не успев еще возмужать, был причислен к дивным пророкам, и притом в такое время, когда оскудело пророчество: не бе, говорится в Писании, видение посылаемо, и глагол бе честен (1 Цар. III, 1). Этот Самуил, рожденный после многих слез, был прежде всего опечален и смущен, как признательный и любящий ученик, видя своего учителя пораженным бедственною смертию; а потом он должен был постоянно оплакивать и несчастия иудеев. Сыновья же его, нечестивые, злые и крайне преданные порокам, опечаливали его как своею жизнью, так и тем, что не могли наследовать дарованной ему чести (1 Цар, VIII, 3). За этою печалию последовало, или лучше сказать, не последовало, - так как она не прекращалась, - но к ней присоединилось еще беззаконное требование израильтян, при чем Самуил так упал духом, что нуждался в великом утешении. Послушай, что говорит ему Бог: не тебе уничижаша, но Мене (1 Цар. VIII, 7). Впрочем и после этого Самуил так заботился о них, что говорил к ним: да никакоже ми согрешиши, еже оставити молитися о вас (1 Цар. XII, 23). Поэтому, когда он видел их, столь им любимых, бедствующими, поражаемыми на войнах, прогневляющими Бога, мог ли он чувствовать какое-либо удовольствие, мог ли когда-нибудь оставаться без печали и слез? А когда он поставил царем Саула, то опять последовали для него скорби непрерывно одна за другою. Так, когда Саул принес жертву вопреки воле Божией, когда он, победив амаликитян, пощадил царя их, опять вопреки повелению, Самуил был так поражен в душе, что более не видел этого человека, но с того времени до последняго дня сетовал и плакал о нем, хотя и укоряем был за чрезмерную скорбь. Бог говорил ему: доколе ты плачеши о Сауле? Аз же уничижих его (1 Цар. XVI, 1). Если же он плакал при этих событиях, то что было с ним, когда Саул избил столько священников напрасно и без вины? - когда в другой раз пошел умертвить своего благодетеля, который не сделал ему никакого зла? - когда он увидел Саула нагого пророчествующим и лежащим на земле? - когда слушал многочисленныя сетования и жалобы Давида на Саула?

7. Вспомнив о Давиде, я не знаю, что мне делать: изложить ли теперь продолжительныя сетования его, описанныя в псалмах или, предоставив тебе прочитать их на досуге, самому разсказать его несчастия. Так, Давид потерпел много бедствий, когда пас стада, отражая нападения и непостоянных стихий и диких зверей; первое видно из того, что говорил Иаков; а последнее из того, что сам он говорил Саулу о льве и медведе. Когда же он, рано оставив эту жизнь, приступил к делам военным - опускаю зависть братьев, хотя и она была для него весьма тягостна, - когда, вступив в единоборство, одержал блистательную и чудную победу, то в облагодетельствованном Сауле нашел себе врага сильнее низложеннаго Голиафа; потому что Саул не открыто вооружался против него, но, приняв вид друга и притворившись почитателем и попечителем его, поступал с ним враждебно. А как прискорбно за добро получать зло, о том послушай блаженнаго пророка, который постоянно плакал, сетовал и говорил; еда воздаются мне злая за благая (Иер. XVIII, 20)? Даже без всякой другой неприятности, одно то причиняет великую скорбь военачальнику, что он находится в подозрении у царя, который смотрит на него с неудовольствием. Что я говорю - военачальнику у царя? Нам неприятно, если и слуги так относятся к нам; когда же притом строятся козни против жизни ненавидимаго, то какая жизнь может быть горестнее этой? Однако Давид все переносил и терпел; жил вместе с тем, кто замышлял убить его, и участвовал в его войнах. Когда же он удалился и устранился от войны, то хотя самое удаление и обнаружение вражды (Сауловой) посодействовало несколько безопасности (Давида), но так как он должен был с четырьмя стами мужей защищаться против многочисленнаго Саулова войска, то трепетал более, чем прежде. Подумай, в каком он был положении, когда не имел ни города, ни крепости, ни союзников, ни доходов, и должен был воевать с тем, который имел все это, между тем как сам он не мог, кроме пустыни и пещер, найти и места, куда бы убежать. Взяв город, так называемый Кеиль, он тотчас вышел из него, когда священник сказал, что Бог не избавить его из рук Саула, если он останется там. А этот священник был тот самый, который избежал рук Саула и возвестил Давиду о бывшем в Номве печальном происшествия, причем (Давид) произнес прискорбныя слова: аз есмь виновен о душах всего дому отца твоего (1 Цар. XXII, 22). Таким образом этот священник, постоянно находясь с Давидом, служил только напоминанием о том печальном событии; взирая на него, Давид постоянно вспоминал о погибели священников, а вспоминая об этой погибели и обвиняя самого себя в этом избиении, он жил бедственнее всякаго приговореннаго к казни. Если бы и ничто другое не тревожило его, то одной мысли, что он сам был виновником избиения столь многих священников, достаточно было для того, чтобы уязвлять и сокрушать душу его. Между тем он, сокрушаясь этою мыслию, которая и ночью и днем хуже червя терзала душу его, получал еще потом и другия раны, непрерывно одну за другою. Так, когда Навал оскорбил его в лице его слуг, и назвал его беглецом, изгнанником, неблагодарным рабом, он не без скорби перенес такия слова; также, когда, пришедши к Анхусу, он притворялся безумным, падал на землю, искажал свое лицо и испускал из уст своих много пены, он более действительных бесноватых терзался мыслию о том, до какой крайности довел его Саул, столь облагодетельствованный им. Когда же Давид несколько отдохнул, живя у иноплеменников, то должен был идти воевать с их врагами; но военачальники, завидуя ему и желая оклеветать его пред царем, удалили его из войска, как бы человека безполезнаго, коварнаго и вероломнаго: прискорбни быша, говорится в Писании, о нем воеводы иноплеменничи и глаголаша ему: возврати мужа, и да возвратится на место свое, идеже поставил еси его там, и да не идет с нами на брань, и да не будет наветник в полцех. И чим примирится сей господину своему? Не главами ли мужей сих (1 Цар. XXIX, 4)? Давид, пораженный этими словами, удалился с великим огорчением и унынием. Но прибывши домой, он нашел столько бедствий, что едва не умер от печали. Случившияся тогда бедствия могли бы омрачить его душу, если бы даже были им предусмотрены, а так как они случились нечаянно и неожиданно, то казались вдвое более тяжкими, и были уже невыносимы. Он отправился домой, чтобы отдохнуть и найти облегчение прежней скорби своей в детях и женах; но прибывши, внезапно услышал, что он в неволе у врагов, и увидел огонь, и дым, и кровь мертвецов, и прежде нежели он оплакал убитых и окончил сетование о плененных, на него напали, свирепее зверей, жители города, и каждый из них хотел найти облегчение своих горестей в его смерти. Как при столкновении на море противных ветров, от их борьбы происходит великая и свирепая буря; так и тогда уныние и страх терзали душу праведника, в которой происходило великое волнение и смущение от этих чувствований, непрерывно то преодолевающих, то преодолеваемых одно другим. Когда же он избавился от этих бедствий и возвратил жен и всех пленных, то прежде, нежели насладился этою победой, опять был поражен горестною вестию о смерти Ионафана, которая так поразила душу его, как можно видеть из его плача: нападе на мя любовь твоя, говорил он, паче любве женския (2 Цар. I, 26). Что я говорю об этом плаче? Тот, кто столько плакал об отце Ионафана, своем враге и зложелателе, тысячекратно искавшем его погибели, что мог чувствовать, когда узнал, что разделявший с ним опасности, многократно избавлявший его от козней отца, участвовавший в его тайнах и заключавший с ним много договоров, что этот человек лишился жизни в то время, когда Давид мог воздать ему должное за прежния благодеяния?