Ребус. Расшифровка - Андрей Константинов

Информацию о задержании заказчиками Ребуса на Центр передал Эдик Каргин. Пятнадцать минут назад «семь-три-седьмой» экипаж, как и было условлено, подъехал к центральному подъезду Московского вокзала. Эдик с двумя «грузчиками» вошел в здание, встретился с блудным сыном Кириллом, и все вместе они прошли в главный зал. Здесь, на глазах у изумленных пассажиров и не менее изумленных «грузчиков» прямо под бюстом Петра четверо в штатском классически упаковали какого-то мужика и, натянув ему на голову мешок, потащили на выход в сторону Лиговки. Сомнений в том, что задержанным был Ребус, лично у Эдика не было никаких. Впрочем, как и у группы захвата. Сомнения появились чуть позже, но «грузчики» этого уже не знали. Хотя если бы кто-то из них на всякий пожарный дотянул гласников до машины, то мог бы на месте убедиться, что в данном случае имела место частенько встречающаяся и относящаяся к издержкам оперативной работы «с колес» и «впопыхах» ошибка в объекте.

В этот вечер ничто не предвещало беды для покидавшего место своей службы капитана Евтушенко. А местом его работы был линейный отдел ФСБ на транспорте. Транспорт, который обслуживал капитан, расходился от Московского вокзала радиусами железных дорог, и, собственно, это и было той самой линией. Настроение у Евтушенко было замечательном вот почему: сегодня он договорился со своим знакомым из антитеррористического подразделения о том, чтобы сдать сессию на юридическом факультете за деньги. Сессия равнялась тремстам долларам основного стратегического противника. Отчего так дешево? Так ведь для детей и сотрудников ФСБ скидки, к тому же и учение заочное.

Евтушенко уверенно и довольно шел мимо памятника Петру Первому. В такие минуты его нередко охватывало что-то вроде чувства гордости, ведь это он лично обеспечивал порядок в ту ночь, когда Володю Ульянова меняли на Петра Романова. Неожиданно ноги капитана подкосились от боли под коленями, и, падая назад, он почувствовал, что на голове у него оказалась какая-то пыльная, но сухая тряпка. Упав, Евтушенко услышал сопение и хамское: «Не дергайся, тварь!» «Тварь – это очевидно я?» – успел подумать капитан. Но больше темно и тихо повозмущаться ему не дали, поскольку кто-то очень неслабо влепил Евтушенко в поддых. Капитан съежился, и его руки оказались сзади. А потом еще и в наручниках. Он немного ошалел, но в это мгновение успел сообразить, что пыхтят и оскорбляют все-таки свои. Когда его подняли за локотки и поволокли куда-то, Евтушенко произнес:

– Карманы осмотреть не забыли, дебилы?!

Ответа он не услышал и лишь по ступенькам понял, что тащат его на улицу. Затем по фону Лиговки капитан догадался, что находится на свежем воздухе. Еще через минуту его положили рылом на капот и принялись выворачивать карманы. При этом пару раз неучтиво ткнули. Еще через некоторое время воцарилась тишина, а затем Евтушенко услышал сказанное вполголоса:

– Смотри – ерунда какая!

– Это не ерунда, шимпанзе ты милицейское! – рявкнул глухо, сквозь тряпку Евтушенко, понимая, что нападавшие добрались до удостоверения. – Это – твои проблемы!

Тряпку аккуратно сняли с его головы. Капитан увидел одно улыбающееся лицо и еще три смущенных. По выражениям этих лиц было видно, что принадлежат они уголовному розыску.

– Надо бы разобраться, – после долгой паузы невпопад сказал один.

– Все сейчас будет хорошо! – пообещал чекист и жестом приказал, чтобы его расстегнули.

Евтушенко расстегнули, и капитан начал закладывать обратно все выпотрошенное из карманов.

– Ксива? – под конец спросил он.

Молодой парень с красивым добрым лицом бережно протянул ему его удостоверение. Удостоверение было не только смято, но и практически порвано пополам.

– Так вышло, – оправдался парень. – У вас карманы на джинсах узкие.

– Подадим в суд на фирму «Lee», – проговорил капитан, осматривая остатки корочек, и добавил: – А на ваше удостоверение можно глянуть? А то разбежитесь сейчас, и я не буду знать, кому обязан.

– Конечно, конечно… – затараторил молодой опер и протянул ему свою корочку. – Понимаешь, старина, ты так похож на вора, которого мы караулили…

– Я похож на вора… – медленно произнес чекист и быстро-быстро стал ломать удостоверение.

– Ну, зачем! – руки других сотрудников потянулись к его пальцам.

Капитан вцепился зубами в удостоверение и дорвал, вернее докусил его:

– Вот так!

Оперативник тихо взял свое обслюнявленное удостоверение.

– Ты действительно похож, – чуть не со слезой произнес он.

– Надеюсь. Иначе я бы с вами сделал то же самое! – пообещал капитан. – А кто мне в живот ударил?

– Слушай, Веня! Ты говорил, что в «Тайный Советник» кто-то наше раскрытие на Фурманова слил?! – внезапно вспомнил опер постарше, обращаясь к своему коллеге. – Пойду на лотках пошукаю.

И сыщик резко отошел от компании.

– Похоже, я понял, кто ударил меня в живот, – посмотрел ему вслед капитан.

– Давай без рапортов обойдемся, – тем временем предложил третий.

– А что мне про это говорить?! – капитан имел в виду порванное удостоверение.

– Придумаем!

– Вы придумаете! – скривился капитан. – Завтра ко мне через гастроном! Ты!! – капитан ткнул на молодого.

– Понял, – сокрушенно согласился молодой.

– Знаете, как мы вас называем?

– Уголок, – ответил молодой.

– Теперь понял почему?

– Договорились: завтра через гастроном, – подтвердил опер.

Капитан, чуть толкнув плечом весь уголовный розыск, ушел. А розыск остался и принялся рассуждать промеж себя.

– А какой мудак на него маякнул? – поинтересовался старший оперуполномоченный Некрасов, который, поняв, что опасность миновала, перестал усиленно искать газету и вернулся.

– Нормально! – взвился молодой. – А кто тут кипишевал: смотри, в цвет, походка блатная и рожа на три ходки тянет?!

Через пять минут примчался Есаулов, которому уже успели отзвониться и отрапортовать о задержании Ребуса, пока тащили «кота в мешке».

Максим выслушал сбивчивый доклад Некрасова, помрачнел и устало заявил:

– А всего-то и делов было смекнуть, что псевдо-Ребус направляется в противоположную сторону от места расположения поездов. Матерь Божья, с кем приходится работать!..

В этот момент у Есаулова заголосила труба. Он перекинулся с невидимым абонентом парочкой обрывистых фраз и возбужденно скомандовал:

– Шестая платформа, седьмой вагон, на Москву! Пулей! Может, еще успеем?!

– А что случилось? – уже на бегу поинтересовался Некрасов.

– «Наружка» посадила Ребуса в поезд…

Паша и Нестеров нервно слонялись по платформе, поглядывая то на часы, то на водителя Ребуса, который, усадив своего патрона в купе, теперь стоял рядом с вагоном, курил и вертел башкой на триста шестьдесят градусов, пытаясь взглядом выцепить все подозрительное, либо настораживающее. Парочка «грузчиков» прохаживалась довольно далеко, поэтому в поле зрения водилы, а следовательно, в возможную группу риска не попадала.

– Что тебе Полина сказала?

– Сказала, что информацию передала дежурному, а тот обещал связаться с Есауловым. Вы ему не звонили?

– Звонил. В отделе нет, говорят – куда-то выехал. А номера его мобильника я не знаю.

– Плохо.

– Да уж ничего хорошего. Сколько времени осталось?

– Две минуты.

– Ну, и чего делать будем? Не отпускать же его теперь?

– А что мы можем? Мы и так сегодня сделали все, что могли.

– Не «все» и не «и так». Короче, Пашка, хоть чучелом, хоть тушкой – а ехать надо. Давай возвращайся к машине, передашь, что я сел сопровождать Ребуса и буду передавать настроечку по мобиле. Поедете в контору, по пути заскочите в салон, киньте на счет рублей двести, а то у меня деньги на трубе заканчиваются.

– Сопровождать одному нельзя. Я с вами поеду, – решительно сказал Козырев.

– Нет, ты вернешься в машину. Нечего нам в поезде вдвоем делать – все равно по ходу он уже никуда не денется. Первая остановка в Малой Вишере, до нее пилить часа два – два с половиной, не меньше. Так что свяжетесь с заказчиками, скажете – пусть догоняют. Все, я пошел.

Воспользовавшись тем, что проводник десятого вагона стоял к ним спиной, Нестеров проворно вскочил на подножку и юркнул внутрь.

Сразу вслед за этим поезд дал гудок и мягко тронулся. Лихорадочно размышляя, Козырев нерешительно двинулся вдоль платформы, затем, приняв решение, припустил бегом и на ходу вскочил в тамбур двенадцатого вагона, едва не сбив с ног преграждавшую дорогу тучную проводницу с желтым флажком.

– Куда?!! – заголосила железнодорожная тетка. – Билет?!!

– Билет в десятом вагоне, сейчас покажу, – нахально ответствовал Паша, упиваясь вмиг охватившим его пьянящим духом авантюризма и романтической жаждой подвига.