Я Береза, как слышите меня - Анна Тимофеева-Егорова

- Я в плену была...

Лицо политотдельца посуровело, он медленно открыл и тут же закрыл сейф:

- Партбилет не выдам! Обращайтесь в парткомиссию.

- Какую? Почему?

- У нас нет пленных - есть предатели! Освободите помещение...

Я вышла. Мне было так горько, так обидно... Пошла я вдоль Кремлевской стены, села в Александровском саду на скамейку. В голове шумит. Потом, кажется, успокоилась, а слезы льются и льются. Я никак не могу их остановить, меня трясет, как в лихорадке, зубы стучат... Помню, подошел милиционер и спрашивает:

- Что случилось? Вам плохо? Я сейчас вызову "скорую".

- Нет, нет, - отвечаю. - Помогите мне добраться до дома...

Так на милицейской машине я добралась до дома на Арбате, 35.

Екатерина Васильевна встретила меня, запричитала, уложила в постель, дала выпить какие-то порошки и я уснула...

- Ну, а дальше что? - нетерпеливо спрашивал Андрей Коняхин, сжимая кулаки. - Что дальше-то?

- А дальше? Через два дня после моего посещения политотдела складов и сооружений Московского гарнизона меня телефонным звонком срочно вызвали в ВВС Московского военного округа, которым командовал Василий Сталин. Почему "срочно", да потому, что Василий Иосифович собственноручно написал на моем письме в округ: "Мне кажется, Егорова права".

- А дальше?

Тут взмолился мой муж:

- Ребята! Давайте сменим пластинку. Расскажите лучше, как сложилась ваша судьба после войны, а то ведь Анна, рассказывая, очень нервничает, да и сами кулаки о стол чешите. Нервы после войны у всех на пределе...

- Вы правы, Вячеслав Арсеньевич, - заговорил Кабищер. - Тяжко сопереживать издевательство. Но нужно знать все "извилины" нашего строя.

- Причем тут строй, Левочка? - я решила досказать историю со своим партбилетом. - Значит после парткомиссии в Московском военном округе решения нет. Разбирала парткомиссия сухопутных войск разводили руками.

- А дальше?

Как нестерпимое стерпеть?

- А дальше была партколлегия в ЦК КПСС под председательством Шкирятова председателя партконтроля. Это уже мы жили в Обухово. Комиссия состояла из человек тридцати, если не более. Председатель доложил при мне на комиссии, что я выбросилась из самолета к немцам... с заданием!

Я встала и выкрикнула:

- Ложь!

Все смотрели на меня, как на заклятого врага. А мне думалось: "А судьи кто?" - Словом, в ЦК заключили: "Решение получите в Ногинском райкоме партии по месту жительства."

- Какое же было решение? - в один голос спросили мои однополчане.

- Понятно - отказать в восстановлении в членах КПСС. Я и этому постановлению радовалась. Ведь могли и в "кутузку" запереть! Они все могли... А у меня-то уже двое детей было.

- И ты потом так и сидела тихой мышкой?

- Да, нет. Через год еще раз написала письмо в ЦК партии, хотя все мои друзья и знакомые отговаривали. Зачем тебе все это надо? - говорил и муж, Здоровье береги, чтобы сыновей поставить на ноги!

И вот опять вызывают в ЦК КПСС. Партследователь уже другой полковник КГБ Леонов. Встретил меня очень учтиво. Усадил на диван, сам сел рядом, показал фотографии своих двух дочерей. Спросил о моих детях и муже. Потом начал расспрашивать, как я очутилась у немцев?

- Неужели это все правда? - удивился полковник. - Вот вчера так же, как и вы, сидел летчик и рассказывал, что он чист, как стеклышко, а у меня в это время в письменном столе лежали порочащие его документы.

- Я уверена, товарищ полковник, что в вашем столе нет документов, порочащих мое имя! - резко сказала я.

- Ну, что же, можете идти. Теперь ждите вызова на партколлегию в ЦК КПСС.

Партколлегия опять была очень внушительная - человек двадцать пять.

Спасибо полковнику Леонову, он там доложил все правдиво. Решение было такое:" Учитывая заслуги перед Родиной, может вновь вступить на общих основаниях ".

Узнав о таком решении по моему делу партколегии ЦК КПСС, мне стали присылать и привозить рекомендации: Дьяченко - бывший начальник политотдела 197-й дивизии, начальник штаба нашего 805-го штурмового авиаполка полковник Яшкин. В Обухово мне дал рекомендацию главный врач больницы Семенов и коммунист с 1917 года, отбывший десять лет лагерей, как "враг народа", а потом реабилитированный в хрущевскую оттепель, Леонов и другие... Но я опять заартачилась. Не захотела вступать вновь. А тут еще поляки прислали мне "Серебряный крест заслуги", которым я была награждена в мае 1945 года. Наградной отдел Министерства Обороны нашел меня и вручил должок - орден "Отечественной войны" 1 степени...

Дети росли здоровенькими, но я тогда очень много болела, так что мои "мужички" по хозяйству научились все делать сами. Игорь ходил за покупками в магазин, Петя убирал дома, обед готовил. Вячеслав Арсеньевич написал уже две книжки - "Штурмовики" и "Товарищи летчики".

- Мы читали! - в один голос ответили однополчане. - Вот бы с автографом получить...

Муж принес две книжки и вручил Андрею Коняхину и Леве Кабищеру. Оба сердечно поблагодарили автора.

- Но, пожалуйста, - не унимался Андрей, - уж расскажи, что было дальше?

- Я опять написала письмо в ЦК КПСС - уже после ХХ съезда с просьбой восстановить справедливость. Мне очень быстро ответили телефонным звонком.

- Ваше письмо получили. Когда сможете приехать?

Я ответила, что у меня простудился сын и я пока приехать не могу.

- Запишите наш телефон. Когда сможете приехать - позвоните, мы закажем вам пропуск.

На второй день я не выдержала и позвонила.

- Приезжайте в Москву - ответили, - на Старую площадь, дом четыре и дали номер подъезда, указали этаж, комнату...

Я поехала. Встретили меня опять очень любезно, но я насторожилась. Первым делом расспросили о доме, о семье, как меня лечат, многим другим поинтересовались. Потом вопрос:

- Обидели?

- Не то слово...

- Ну что же, товарищ Егорова Анна Александровна, будем восстанавливать вас в партии... Вам придется приехать еще раз к нам на партколлегию.

- Нет, не приеду! Уже было два суда правых и неправых - и я рассказала, как была на судилище у Шкирятова.

- Это формальность, - сказали мне ласково. - Всего будет четыре-пять человек. Нужно решение в вашем присутствии - и все.

- Хорошо, приеду.

Когда приехала и увидела в приемной Ивана Мироновича Дьяченко, бывшего начальника политотдела 197-й штурмовой авиации, по указанию которого у меня и отобрал партийный билет его заместитель - не по себе стало. Но гляжу, у Дьяченко почему-то руки и ноги трясутся. Я стала его успокаивать, как могла, и тут нас попросили на коллегию.

Было всего пять человек, как мне и сказали, да нас двое. Председатель коллегии Шверник попросил Дьяченко рассказать, как получилось, что Егорова сумела сохранить в гитлеровском аду партбилет, а он его отобрал у меня.