История российского сыска - Пётр Кошель
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В ходе судебного заседания по этому делу Каменев в предъявленном ему обвинении виновным себя, как и на предварительном следствии, не признал и показал, что «...после того как в 1932 году он пересмотрел идейные основания своей борьбы с руководством партии, в частности со Сталиным, у него никакой озлобленности против него не было и быть не могло», что о «террористической группе» в правительственной библиотеке в Кремле, якобы готовившей убийство Сталина, ничего не знал.
Следствие по делу Каменева и других производилось необъективно, с грубыми нарушениями законности. Обвинение Каменеву не предъявлялось в течение четырех месяцев, с материалами дела он ознакомлен не был, никого из подсудимых по данному делу, кроме своего брата Розенфельда, его бывшей жены Розенфельд и племянника, не знал.
В свою очередь, абсолютное большинство подсудимых (за исключением Н. Г. Розенфельда, Н. А. Розенфельд и Е. К. Мухановой) показаний о «преступных связях» с Каменевым не давало.
В 1937 году библиотекарь Муханова, находясь в тюрьме, рассказала, что никакого следствия и суда по делу «террористических фупп» в правительственной библиотеке, возглавляемых Каменевым, не было, так как весь процесс был вымышленным. Перед судом начальник секретно-политического отдела НКВД СССР, в производстве которого находилось дело, угрожал ей, что если она откажется от данных на следствии показаний, то ее расстреляют. С этой же целью ее вызывал и Вышинский.
Синани-Скалов, также осужденный вместе с Каменевым, находясь в заключении, рассказывал другим осужденным, что в 1935 году в результате принуждения и угроз расстрелом со стороны следователей он вынужден был признать себя виновным.
Весь процесс по так называемому «кремлевскому делу» был инсценирован секретно-политическим отделом НКВД СССР.
Позднее осужденный вторично к расстрелу Розенфельд (племянник Каменева) в судебном заседании в 1937 году заявил, что его показания, которые он давал в 1935 году на предварительном следствии по «кремлевскому делу», не соответствуют действительности.
В 1956—1958 годах Главной военной прокуратурой производилось дополнительное расследование данного дела по вновь открывшимся обстоятельствам, в ходе которого установлено, что это дело было искусственно создано в 1935 году НКВД СССР. Никаких объективных доказательств, которые бы свидетельствовали о виновности арестованных, органами следствия в 1935 году добыты не были, признательные показания отдельных лиц противоречивы, неубедительны и объективно ничем не подтверждены.
Бывшие сотрудники НКВД СССР, принимавшие непосредственное участие в расследовании этого дела, в 1937—1938 годах были осуждены.
Нарушители партийной дисциплины
В марте — апреле 1935 года в Москве Особым совещанием при НКВД СССР было рассмотрено дело так называемой «московской контрреволюционной организации» — группы «рабочей оппозиции».
По этому делу были привлечены 16 человек: А. Шляпников, С. Медведев, Г. Бруно, С. Масленников, М. Вичинский, В. Демидов, М. Иванов, М. Прокопенко, И. Николаенко, О. Прокопенко, А. Серебренников, В. Тарасов, А. Тихомиров, Н. Ружицкая, 3. Ахмсдова, М. Догадина.
Шляпникову и Медведеву предъявлялось обвинение в том, что, являясь руководителями так называемой «рабочей оппозиции», они проводили подпольную антисоветскую подрывную деятельность.
А. Шляпников будто бы создал и возглавил в городах Москве, Омске и Ростове контрреволюционные группы «рабочей оппозиции», а также совместно с Медведевым возглавлял так называемую «московскую контрреволюционную организацию» — группу «рабочей оппозиции».
Члены этой группы якобы периодически собирались на квартире у Медведева или у Шляпникова, где критиковали политику партии и Советского правительства, вырабатывали контрреволюционные установки.
Все члены «группы» подверглись уголовному и партийному наказанию. При этом в качестве одного из важнейших звучало обвинение в приверженности членов группы к идеологии платформы «рабочей оппозиции», сформировавшейся в начале 20-х годов и подвергнутой критике на X съезде РКП (б) в 1921 году.
И по всему существу этого дела и даже по официальной формуле обвинительного заключения, подготовленного в 1935 году НКВД, эта группа не имела ничего общего с «рабочей оппозицией», кроме того что некоторые из ее участников в свое время действительно поддерживали известную группе платформу «рабочей оппозиции», прекратившей существование еще в 1922 году.
В полностью фальсифицированных обвинениях в 1935 и 1937 годах была сделана попытка искусственно увязать участников так называемой «московской контрреволюционной организации» — группы «рабочей оппозиции» с якобы продолжавшейся и в 30-е годы деятельностью былой оппозиционной группы внутри РКП(б).
История «рабочей оппозиции», название которой было использовано весной 1935 года при возникновении и расследовании настоящего дела, уходит своими корнями к тому переломному этапу, когда страна осуществляла переход от Гражданской войны к мирному строительству.
«Рабочая оппозиция», лидерами которой стали Шляпников, Коллонтай, Медведев и другие, сформировалась в ходе внутрипартийной дискуссии о «верхах» и «низах», заметной исходной вехой в которой стала Всероссийская конференция РКП (б) (сентябрь 1920 г.).
К концу года разгорелась дискуссия о сущности и роли профсоюзов. Дискуссия проходила на фоне резкого обострения ситуации в стране — политического и экономического кризиса начала 1921 года. Установки «рабочей оппозиции» излагались в ее тезисах X съезду РКП(б) под названием «Задачи профессиональных союзов (к X съезду партии)» и в брошюре Коллонтай «Рабочая оппозиция».
Основная идея установок состояла в немедленной и полной передаче управления народным хозяйством в руки профсоюзов, как это в перспективе намечалось и Программой РКП(б), принятой в марте 1919 года.
Верховное хозяйственное управление предлагалось закрепить за Всероссийским съездом производителей. В политической области предполагалось осуществить меры по освобождению партийных органов от функций непосредственного хозяйственного управления. Одновременно ими вносился ряд предложений, направленных против бюрократизации партийного и государственного управления.
«Рабочая оппозиция» выступала также за ослабление материальных тягот рабочего класса.
Защищая на X съезде партии тезисы «рабочей оппозиции», Шляпников говорил: «У нас нет расхождений в основных вопросах нашей внутренней и международной политики. Эту сторону доклада, товарищ Ленин, мы принимаем. Но у нас много расхождений в тактических вопросах, в способах осуществления нашей общеполитической линии».
Делегаты X съезда партии внимательно рассмотрели платформу «рабочей оппозиции».
В документах съезда, в выступлениях Ленина отмечено, что в платформе «рабочей оппозиции» наметился явный уклон в сторону синдикализма и анархизма, выразившийся в стремлении передать массе беспартийных рабочих, разбросанных по отдельным производственным ячейкам, управление как отдельными производствами, так и всем народнохозяйственным комплексом в целом. В условиях переходного периода это вело к игнорированию роли партии в руководстве строительством нового общества.
«Вместо продолжения и исправления начатой уже Советской властью практической работы строительства новых форм хозяйства получается мелкобуржуазно-анархистское разрушение этой работы, способное повести лишь к торжеству буржуазной контрреволюции», — говорил Ленин. Именно в этом видел он политическую опасность выступления «рабочей оппозиции».
«Рабочая оппозиция» выдвигала ряд требований и в области изменения внутрипартийных отношений, совершенствования партийного строительства, развития рабочей демократии. И эти ее положения были поддержаны Лениным.
X съезд РКП(б) принял специальное решение «О членах распущенной группы «рабочей оппозиции», в котором говорилось: «Съезд призывает всех членов распущенной группы «рабочей оппозиции» подчиниться партийной дисциплине, обязывает их оставаться на порученных им местах, не принимая никаких отставок».
Шляпников возглавил комиссию ЦК по улучшению быта рабочих, работал в составе Центральной комиссии по чистке партии.