Пересмешник - Алексей Пехов

— И не спалите мне дом! — напоследок сказал я, слушая, как «хохочет» Анхель.

Чему она радовалась, я ума не приложу.

— Мат, — сказал Талер, передвигая офицера на три клетки вперед.

— А, сгоревшие души! — махнул я рукой. — Ты снова меня обошел. Когда-нибудь я тебя сделаю.

Он довольно улыбнулся и стал расставлять фигуры на их первоначальные позиции.

— Ты хоть раз в жизни у него выиграл? — пробурчал Стэфан, следивший за нашей партией с самого начала.

— Две победы. И пять ничьих.

Талер поднял глаза, понял, что я общаюсь с амнисом, и поправил меня:

— Четыре ничьих. Последняя, в день выпуска, не в счет. Я был пьян.

— Да, мой мальчик, играть с ним в шахматы все равно, что с тобой в карты.

— Старина Талер непотопляем, — согласился я. — Он единственный, кому я систематически проигрываю.

Мой друг, слыша эти слова, хмыкнул, но было видно — ему приятно, что его таланты оценили.

Талер достаточно много времени проводит у меня в доме. Если он не на службе, стрельбище, в оружейном клубе или у Катарины, то гостит у меня. Свою квартирку он ненавидит почти так же, как одиночество, и практически не бывает у себя в берлоге.

Я ничуть не возражаю, чтобы Талер приходил, мне он совершенно не мешает, к тому же, как я уже говорил, в доме полно пустых гостевых комнат, а Полли будет только рада накормить новых жильцов. По ее мнению, здесь слишком скучно и пустынно.

— Чэр эр’Картиа, к вам посетительница, — Блассет вошел с прямой спиной и ледяным лицом.

Он все еще дулся из-за истории с маленьким народцем.

— Кто?! — я резко обернулся к нему, сразу подумав об Эрин.

— Мяурр. Кошка. Она представилась, но, к стыду своему, я не в состоянии запомнить такое имя с первого раза, чэр.

— Фэркаджамрея?

— У вас великолепная память, чэр, — поклонился Бласетт. — Пригласить ее к вам?

— Будь так добр.

— Сию минуту, чэр.

— Это та самая? Из мышурров? — оживился Талер.

Я, прищурившись, посмотрел на него и совершенно нетактично поинтересовался:

— Тебе не пора? Ты сто лет не был на стрельбище.

— Если ты считаешь, что лучший друг оставит тебя, когда ты полезешь рисковать собственной шеей в логово к торговцу дурью, то ты не знаешь, что такое друзья!

— Я рад, что ты вспомнил о риске. Я лезу во все это исключительно потому, что, как ты знаешь, мне нечего терять. Разумеется, никто не говорит, что я не хочу жить долго и счастливо, но если взвешивать наши жизни на весах…

— Оставь, пожалуйста, свои недалекие теории, — отмахнулся он. — Чья жизнь важнее — умирающего или того, кто не знает, что с ним случится завтра, вопрос пустой и философский. Я на эту удочку не клюну.

— Все, что я затеял, мой друг, это всего лишь моя придурь. Глупая прихоть страдающего от безделья чэра, который стремится найти тех, кто пытался убить меня в моем собственном доме, и с помощью этих господ в красных колпаках — выйти на след Эрин. Девушки, которую я совершенно не знаю, и видел от силы двадцать минут. Я не считаю, что тебе надо принимать участие в подобном абсурде.

— Спорю на трестон, что если я продолжу упорствовать, ты пригрозишь нажаловаться на меня Катарине.

Ответить я не успел, так как вошла Фэркаджамрея в сопровождении Бласетта.

— Добррый день, чэрр эрр’Карртиа, — поприветствовала меня кошка.

— Добрый день, Фэркаджамрея. Это мой друг господин Талер.

Она безразлично посмотрела на Талера, равнодушно-вежливо кивнула.

— Присаживайтесь. Желаете что-нибудь выпить? — предложил я ей.

— Яичный ликерр с мрряутной настойкой в рравных прропоррциях.

Бласетт дернул бровью, удивленный таким сочетанием, но довольно скоро вернулся с высоким бокалом и вручил его мяурре.

— Я нашла прродавца, хоть это и было непрросто.

Мне показалось, что она сдержалась, чтобы не улыбнуться довольно.

— Это очень хорошие новости. Благодарю вас за помощь, — сказал я ей.

— Не стоит благодаррности, чэрр. Я выполнила прриказ старрейшины. Мы мряожем поехать хоть сейчас.

— Чудесно, — сказал я вставая. — Дайте мне пару минут, чтобы собраться.

Я перестал спорить и пытаться переубедить Талера, как только мы вышли из дома. В конце концов, он взрослый человек, и если ему хочется заниматься ерундой, которая привлекает меня, вперед и с песней. Я лишь предупредил, что если ему опять продырявят шляпу, новую покупать не буду. Он хмыкнул по своей старой привычке и, засунув руки в карманы плаща, пошел рядом.

Фэркаджамреи не было никакого дела до того, кто меня сопровождает. Она запрыгнула в трамвай, на ходу показав кондуктору жетон, и села в салоне третьего класса, среди многочисленной гомонящей толпы эмигрантов и студентов. Возле Старого парка мяурра вышла, привела нас на набережную, потянувшись на лавочке, подобрала под себя ноги и сказала:

— Надо ждать.

Я, не став задавать вопросов, сел рядом, а Талер, у которого вновь началась аллергия, подошел к воде и вместе с мальчишками, детенышами ка-га и тремя оторвавшимися от дел фиоссами начал швырять камушки в воду, пуская «лягушек». Кошка следила за ним безмятежным взглядом раскосых лиловых глаз, затем сказала мне:

— От него пахнет поррохом.

— Да. Талер любит стрелять.

— Поэтому вы и взяли его с собой?

— Нет. Причина в другом. Если Талер что-то решил, его тяжело переубедить.

— Он похож на нас, — сказала Фэркаджамрея и, поймав мой непонимающий взгляд, уточнила:

— Мряушурров.

Мы вновь замолчали. Стэфан начал что-то бубнить о бездарно растрачиваемом времени, но я попросил его замолкнуть и, подставив лицо осеннему солнцу, закрыл глаза. Было тепло, хорошо, мягко плескались волны, слышались крики чаек и занятых игрой мальчишек, иногда над водой неслись гудки далеких пароходов. Чудесный день, чтобы поехать куда-нибудь за город, подальше от скоплений народа, пожить в свое удовольствие, погулять в тишине и покое, наслаждаясь единением с природой.

— Может, ты все-таки обратишь на меня внимание?

— Что тебя беспокоит на этот раз? — мысленно обратился я к трости.

— Шпики. Я понимаю, что ты так привык к их присутствию и перестал замечать, но сегодня их, действительно, нет. Горизонт чист, мой мальчик.

— Не удивительно. Эр’Дви мертв. Серый отдел стоит на ушах. Каждый оперативник на счету. На кой я им теперь сдался? Они потеряли надежду, что Носящие колпаки еще раз ко мне нагрянут, и занялись более насущными проблемами.

— Но ты-то должен понимать, что эти люди вновь могут тебя найти?

— Конечно.

На лицо легла тень, и я открыл глаза. Сигарообразный серо-стальной цеппелин закрыл собой солнце и, снижая скорость, полз по небу. Он казался медлительным, неповоротливым и громоздким китом, внезапно научившимся летать.