Иван Ефремов - Ольга Ерёмина

Мир представлялся египтянам узкой долиной Нила. Оказалось, что пределы его невозможно познать и страна Та-Кем является лишь малой его частью. Изменяется представление о границах обитаемой земли — изменяется представление людей о самих себе, о своих возможностях, о подлинном месте фараона в мире. Сознание казначея Баурджеда медленно раскрывается, впуская в себя новые знания и чувства. Он открывает огромный мир за пределами сжатой пустынями Та-Кем. Приходит к пониманию незначительности своей земли в огромном разнообразном мире.

Пока длилось плавание, коварный Хафра, брат Джедефры, убил брата и стал фараоном. Силы страны были направлены на постройку новой великой пирамиды — символа закрытости страны в себе, закапсулированности. Рассказ Баурджеда вызвал у нового фараона упрёк: казначей вернулся с малой добычей, потерял много рабов и умелых воинов и ничем не возвеличил имя царей Кемт в далёких странах. «Надменная самовлюблённость владыки» вызвала негодование у казначея, только что пережившего вновь всё величие широкого мира. Тоска по свободе и простору лет, проведённых в путешествии, уже не даст Баурджеду жить, как прежде.

Так же чувствовали себя в 1945 году солдаты, прошедшие с боями пол-Европы, в окопах, под вражеским огнём ощущавшие свободу и яростную радость жизни.

Баурджед любит родину, но страдает от бессмысленных претензий фараона на абсолютную власть. Тот, кто носит в сердце необъятность мира, — автоматически становится опасен для всякого деспота. Позже эта тема будет развита в «Часе Быка». Как Хафра, сжав челюсти, решил, что никто не поведает народу о Великой Дуге, так Сталин после окончания войны усилил репрессии, чтобы люди, познавшие свободу, не смогли передать её ощущение остальным. Множество вернувшихся с войны и из плена тут же оказались в лагерях.

Баурджед становится по возвращении изгоем на своей родине, и единственное, где он может найти отдушину — в общении со жрецом Тота. Сведения о дальних странах, добытые казначеем, были запечатлены на каменных плитах тайного храма. Там его воспоминания по крайней мере будут сохранены — для неведомых будущих поколений.

Отважные путешественники, преодолевшие невиданные препятствия, были посланы в цепях на строительство пирамиды. Уахенеб сделал попытку освободить друзей, которая вылилась в восстание рабов. Судьба бунтовщиков была предрешена.

Целостный смысл жизни Баурджеда исчерпывается после того, как он отказался возглавить восстание против ненавистной диктатуры Хафры. Он сам вышел на обочину дороги смыслов, не сделав, может быть, главного выбора своей жизни. Не будучи сам до конца внутренне освободившимся от мертвящих фараонов собственной души. Но его заслуги велики, и путь он прошёл немалый. Будем благодарны ему за это!

«Ойкумена…» — второе обращение Ефремова к Древней Греции, первым был рассказ «Эллинский секрет», написанный в годы войны, но сразу не опубликованный из-за «мистической» идеи памяти поколений. Он был напечатан лишь в 1966 году, после развития идеи памяти поколений в «Лезвии бритвы». Вероятно, одновременно с «Ойкуменой» был написан рассказ «Каллиройя», увидевший свет лишь в 2007 году.

Действие повести «На краю Ойкумены» переносит читателей на полторы с лишним тысячи лет вперёд, в эпоху ранней Эллады, предшествующую её расцвету.

Пандион, молодой художник с берегов Коринфского залива, отправляется на Крит — понять красоту. Там его захватывают разбойники, он бежит и попадает на корабль финикийцев. Вынужденный прыгнуть в море, Пандион оказался на берегу Египта, где попал в рабство. После долгой борьбы несколько пленников смогли стать свободными, но вынуждены были добираться на родину через непознанные дебри Центральной Африки.

Мощная новизна идеи туго разводила пространство воображения, закручивая густые разноцветные сюжеты, полные напряжения и надежды. Глубокая древность бесконечно далека от нас — это понимал писатель, выводя своих героев. Но едины радость открытия, восхищение творца, восторг победы. Едины узы товарищества. С первобытных времён, бесконечно отстоящих от нас, только в единстве человек познавал свою силу и доблесть. Из череды поколений выкристаллизовывались идеалы дружбы и альтруизма. Иначе человек был обречён — и неизбежно погибал. Природа не знает черновиков.

Две повести, объединённые сюжетной искоркой. Древние египтяне третьего тысячелетия до нашей эры и люди спустя более полутора тысяч лет. Полсотни поколений отделяют их друг от друга, но Великая Дуга — Африка — остаётся непознанной и неразгаданной. Ни мыслью, ни путешествием охватить её полностью ещё невозможно. Ефремов понимал, что в этой принципиальной разомкнутости рождаются характеры тех героев будущего, что через тысячелетия двинутся осваивать безграничный космос. Но сила разума сведёт воедино упорство творящей мысли и огонь устремлённого чувства, и Великая Дуга преобразится в Великое Кольцо. Образы Ефремова многозначны. Будет получен сущностный ответ на извечный запрос к миру: где я в мире, где моё зеркало, через что мне познать самого себя? Зеркалом для человека являются верные товарищи, произведение искусства как воплощение животворящего образа. Только в другом человек может подлинно увидеть и понять себя. Человек как представитель народа осознаёт себя глубже только при соприкосновении с людьми иных этносов. В будущем станет возможна рефлексия всего человечества, отражённая от инопланетных сообществ. Последовательно, неуклонно и многообразно разрушение матрицы Я-центризма, способности вобрать в себя, эмпатически пережить чувство товарища, послание, закодированное в произведении искусства, взгляд иного разума, поднявшегося над волнами косной материи в безмерно далёкой части вселенной…

Антитоталитарная направленность «Путешествия Баурджеда» была столь явственна, а отсылки к советской действительности так очевидны, что повесть не могли опубликовать до смерти Сталина. Жестокий Хафра, обеспокоенный только собственным величием и напрягающий изнемогающие силы страны ради постройки чудовищной пирамиды, не мог не вызвать прямых ассоциаций у цензоров. Немногим отличается и Египет Позднего царства в «Ойкумене». Накоплена гигантская, отяжеляющая разум и чувства культура. Жестокая сакральность уступила место не менее жестокой жажде обогащения. Положение угнетённых фактически не изменилось. Замкнутая система вырождается, но аппарат насилия работает всё так же изощрённо.

Позже, в романе «Тайс Афинская», возвращаясь к теме Египта, Ефремов говорит о том, что изначально Ta-Кем — страна открытая и это противоречие, если отбросить историческую перспективу. Однако Египет, стиснутый убийственными пустынями, был не всегда таким. Долгие тысячелетия египтяне существовали в окружении полных жизни саванн тогда ещё не высохшей Сахары, выстраивали свою судьбу по иным меркам. Об этих отголосках и будет упоминать автор.