Война Иллеарта - Стивен Дональдсон

Трою было вполне понятно, почему Тулл шел сюда один. Это имело смысл. Другой Страж Крови был проводником великанов, а Тулл пошел вперед предупредить Боевую Стражу, что помощь уже в пути. Из-за войны в Стране и наступления Лорда Фаула великаны не могли идти прямо к Ревлстону, не могли идти северным путем. Они могли идти только на юг, в обход Сарангрейвской Зыби, если даже не через нее. Стражи Крови знали план сражения Троя, они знали, что следует делать. Они могли случайно напасть на след армии Лорда Фаула выше Землепровала, к югу от Горы Грома, и следовать за ней, через Мшистый Лес, через долину Мифиль, затем юго-западнее, по направлению к Роковому Отступлению. Они могли надеялись атаковать тыл Лорда Фаула во время сражения у Отступления. И Тулл, знавший план сражения, в поисках Боевой Стражи, разумеется, пошел к югу, на окраину Южной Гряды, по направлению к Роковому Отступлению. Этот маршрут привел его чуть ли не к порогу подкаменья Мифиль.

Конечно же.

Когда Тулл ступил с лестницы на площадку Смотровой, Трой был настолько нетерпелив, что обошел все предварительные вопросы.

– Где они?

Слова произносились так быстро, что он сам с трудом мог ясно понимать их.

– Как далеко позади они находятся?

В тусклом свете Луны он был не в состоянии рассмотреть лицо Тулла, но он мог сказать, что Страж Крови не смотрел на него.

– Лорд, – сказал Тулл, – я уполномочен Кориком сообщить известия Высокому Лорду. Я отвечаю за это вместе с Силлом и Вэйлом. – А через мгновение его голос дрогнул. – Но Страж Крови в подкаменье сказал мне, что Высокий Лорд ушла в Западные горы вместе с Аморин. Однако я все же должен сообщить мои известия. Вы выслушаете?

Даже несмотря на свое волнение, Трой чувствовал что-то странное в тоне Тулла, что-то такое, что звучало как боль. Но он жаждал услышать объяснения. До того, как Лорд Морэм успел ответить, Трой переспросил:

– Так где они? – Они? – спросил Страж.

– Великаны! Как далеко позади они находятся?

Тулл медленно перевел взгляд с него на лицо Лорда Морэма.

– Мы выслушаем тебя, – сказал Морэм. Его голос звучал натянуто, с волнением, но он говорил твердо, без колебаний.

– Эта война в наших руках. Говори, Страж Крови.

– Лорд, они… мы не успели… великаны… – вдруг привычное безразличие в голосе Тулла исчезло. – Лорд!

В этом слове звенела боль такая острая, что Страж не мог справиться с ней.

Отголосок этой боли ошеломил Троя. Он привык в речи всех Стражей распознавать только отчужденные интонации. Он уже давным-давно перестал пытаться определить, что же они чувствовали, фактически даже забыл, что они имели какие-то эмоции. Но это не смутило его: ожидание хороших известий было так велико, что он уже почти вкушал его.

Но в этот момент, до того, как любой из них, он или Лорд Морэм, мог успеть что-нибудь сказать, отреагировать на эти слова, Террел шагнул к Туллу.

Движением столь быстрым, что Трой едва ли мог бы его увидеть, он ударил Тулла по лицу. В тишине удар прозвучал очень звонко.

Лицо Тулла сразу сделалось каменным, приковав к себе внимание.

– Лорд, – начал он снова, и теперь его голос был столь же выразителен, как сама ночь, – с Силлом и Вэйлом, мне было поручено передать эти известия Высокому Лорду. Перед рассветом двадцать четвертого дня операции – первым рассветом после захода Луны – мы покинули Коуэркри и двинулись на юг, как приказал нам Корик, пытаясь разыскать Высокого Лорда до сражения у Рокового Отступления. Но из-за произошедшего с нами несчастья мы предприняли путешествие пешком в обход Сарангрейвской Зыби, и так мы шли двенадцать дней. Мы подошли очень близко к Раздробленным Холмам, и Вэйл и Силл были схвачены разведчиками и защитниками Порчи. Но я спасся. Верхом на ранихине я скакал к Землепровалу и Верхней Стране, преследуемый воинами Порчи. Стараясь оторваться от погони, я поехал через холмы к Южной Гряде, и так прибыл наконец-то в подкаменье Мифиль – восемь дней ранихин скакал без передышки.

– Лорд, – он снова запнулся, но на этот раз он уже владел собой, – я должен рассказать тебе о судьбе миссии в Прибрежье и о злом роке, который постиг великанов. – Мы слушаем тебя, – с усилием произнес Морэм.

– Но простите меня – я должен сесть.

Подобно старику, он сел и оперся спиной на стену парапета:

– У меня не хватает сил стоять для таких известий.

Тулл сидел напротив Лорда, по другую сторону от чаши с гравием, и Трой сел так, будто движение Тулла передалось ему. Его видение было сосредоточено на Страже.

Мгновение спустя Морэм произнес:

– Ранник приходил к нам в Тротгард. Он рассказал о Хоэркине и Лорде Шетре, и о засаде в Сарангрейвской Зыби. Нет необходимости повторять нам об этом. – Очень хорошо, – Тулл взглянул на Лорда, но выражение его лица было скрыто под покровом темноты. Трой не мог видеть его, но ему казалось, что у него нет ни глаз, ни рта, ни других черт лица. Когда он начал свой рассказ, его голос был подобен гласу слепой ночи. Но он рассказывал внятно и связно, как будто бы повторял это про себя все время в продолжение своего путешествия из Прибрежья. И когда он говорил, Трою вспомнилось, что он был самым молодым из Стражей Крови – харучай был не старше, чем сам Трой. Тулл пришел в Ревлстон заменить того Стража Крови, который был убит во время попытки Лорда Морэма произвести разведку в Раздробленных Холмах. Так что Клятва была еще внове для него. Вероятно, это объясняло его неожиданную реакцию и его способность рассказывать о путешествии так, что слушатели его хорошо понимали.

После гибели Лорда Шетры и Стража Крови Серрина, в Сарангрейвской Зыби весь тот день шел дождь. Было холодно и мерзостно, и от этого все были понурые. Лорда Гирима тошнило от речной воды, которой он наглотался, но он терпел, хотя дождливость усиливала его тошноту. Стражи Крови не могли ничем помочь ему – не было ни тепла, ни убежища. Все одеяла при опрокидывании плота были потеряны. А отвратительная вода Теснистого Протока нанесла еще больший вред: пища была испорчена, особенно та, которая содержалась в плотных тюках; были испорчены прутья лиллианрилл, так что они не имели больше возможности защищаться теплом от дождя, даже испачкала одежду, так что мантия Лорда Гирима и одеяния Стражей Крови стали черными.

До окончания дня Лорд был слишком слаб, чтобы двигаться вперед или править плотом, глаза его лихорадочно блестели, губы были синими и дрожащими от холода. Сидя на середине плота, он обхватил свой посох так, будто тот мог согреть его.

Ночью он начал громко говорить. Голосом, пробивавшимся через шум воды, бегущей под ним, он взывал к самому себе как к мучителю и врагу, чередуя проклятия и мольбы. Иногда он плакал, как ребенок. Его бред был безжалостен к нему самому, унижая его, как будто у него не было достоинства. И Стражи Крови ничем не могли ему помочь.