Война Иллеарта - Стивен Дональдсон

– Друзья мои! – прокричал он. – Слушайте меня! Я иду на Смотровую Кевина, чтобы выяснить, что делает Фаул. Так что, возможно, это мой последний шанс поговорить с вами перед тем, как начнется сражение. Я хочу дать вам справедливое предупреждение. Мы пока что провели самые легкие двадцать два дня. Но скоро спокойная часть закончиться. Вскоре мы собираемся начать исполнять свой долг. Он боязливо позволил себе эту блеклую шутку. Если воины правильно поймут его, они смогут расслабиться немножко, ослабить некоторую внутреннюю боль, стать ближе друг другу. Но если же они услышат унижение в его словах, если они будут оскорблены его черным юмором – они могут стать потерянными для него. Он почувствовал огромное облегчение и благодарность, когда он увидел, что многие из воинов улыбаются. Некоторые засмеялись вслух. Их ответ заставил его почувствовать, вдруг и с волнением, гармонию с ними – тональность его армии, инструмент его воли.

Он сразу же стал снова доверять своему руководству над ними.

С бодростью он продолжил:

– Как вы знаете, мы находимся только в пяти днях от Рокового Отступления. Нам осталось преодолеть ровно сорок восемь лиг. После того, что вы уже сделали, вы должны быть в состоянии сделать это даже сонными. Но все же есть еще несколько вещей, о которых я хочу сказать.

Первое. Вам следует знать, что вы уже достигли большего, чем любая другая армия в истории Страны. Никакая другая Боевая Стража никогда не совершала походов такой дальности и такой стремительности. Поэтому каждый из вас уже герой. Я не хвастаюсь, факты есть факты. Вы уже самые лучшие.

Но герои вы или нет, наша работа не сделана до тех пор, пока мы не победим. Вот почему мы идем в Роковое Отступление. Это совершенное место для западни – уж если мы доберемся туда, мы сможем управиться с армией в пять раз больше нашей. И только добравшись туда – только утянув армию Фаула на юг, в места, подобные этому, – мы уже спасем многие подкаменья и настволья в Центральных Равнинах. Для многих из вас это значит, что мы спасем ваши семьи.

Он остановился, надеясь позволить своему убеждению достигнуть сердец воинов. Затем сказал:

– Но мы должны достичь Отступления вовремя. Именно там хилтмарк Кеан рассчитывает найти нас. Он и его Боевые Дозоры сражаются в аду, чтобы дать нам эти еще пять дней. Если мы не достигнем Отступления до того, как они сделают это, они все умрут. – Мы едва успеваем. Но я могу вам сказать как факт, что хилтмарк уже купил нам три из необходимых пяти дней. Все вы видели шторм, прошедший шесть дней назад. Вы знаете, что это было – атака на Боевой Дозор хилтмарка. Это значит, что шесть дней назад он все еще сдерживал армию Фаула в долине Мифиль. И вы знаете хилтмарка Кеана. Вы знаете, он не позволит каким-то двум дням встать между нами и победой.

Мы едва успеваем. И мы прибудем туда не отдыхать. Но если мы все-таки прибудем в Отступление вовремя, я не боюсь за исход.

При этом хафты одобрительно зааплодировали в ответ на браваду Троя, и он молча стоял под этой овацией с опущенной головой, допуская это только потому, что мужество раздающихся вокруг бодрых выкриков, мужество его армии поглотило его. Когда одобрение смолкло и Боевая Стража стала вновь тихой, он сказал хрипло в безмолвии:

– Мои друзья, я горжусь вами всеми!

Затем повернулся и почти сбежал с холма.

Лорд Морэм последовал за ним, когда он вскочил на спину Мехрила.

Сопровождаемые Руэлом, Террелом и восемью другими Стражами Крови, эти двое поскакали галопом прочь от Боевой Стражи. Трой установил жесткий темп до тех пор, пока его армия не скрылась из его взгляда за холмами позади них. Затем он ослабил Мехрила до походки, которая покроет расстояние до подкаменья Мифиль и Смотровой Кевина за три дня. С Морэмом рядом, он легким галопом скакал к востоку через холмистость Южных Равнин.

Через некоторое время Лорд сказал спокойно:

– Вомарк Трой, ты и в самом деле воодушевил их.

– Ты все перепутал, – сказал он голосом, грубоватым от эмоций, – это они воодушевили меня.

– Нет, мой друг. Они стали очень лояльны к тебе.

– Просто они – очень лояльные люди. Они… Да, все верно, я понял, что ты имел в виду. Они лояльны ко мне. Но если я когда-либо их брошу, если я совершу какую-либо любую человеческую ошибку, они будут чувствовать себя преданными. Я знаю. Я слишком понадеялся на их мужество, на их веру в меня, в мои планы. Но если это приведет их в Роковое Отступление вовремя, риск будет того стоить. Лорд Морэм согласился кивком. После паузы он сказал:

– Но ты делал свою часть работы. Мой друг, я должен сказать тебе это. Когда я впервые понял твое намерение идти к Роковому Отступлению таким темпом, мне показалось, что это невозможная задача.

– Тогда почему ты позволил мне сделать это? – разозлился Трой. – Почему ты ждал до сего момента чтобы сказать что-либо о своих сомнениях?

– Ох, вомарк, – ответил Лорд. – Ведь если не пытаться, тогда вообще все будет невозможно.

При этих словах Трой повернулся к Морэму. Но когда он встретил испытующий взгляд Лорда, он понял, что Морэм не стал бы поднимать такого вопроса просто так. Принуждая себя расслабиться, он сказал:

– На самом деле ты не ожидал, что я удовлетворюсь таким ответом.

– Нет, – просто ответил Лорд. – Я сказал это только для того, чтобы выразить свое отношение к тому, что ты сделал. Я верю тебе. Я буду следовать твоему руководству в этой войне при любых опасностях. Внезапный наплыв благодарности спазмом сжал горло Троя, и ему пришлось стиснуть зубы, чтобы сдержать глупую улыбку. Чтобы ответить на доверие Морэма, он прошептал:

– Я не брошу тебя при этом.

Но позже, когда его порыв прошел, ему было неприятно вспоминать, как много таких обещаний он уже успел дать. Казалось, они увеличивались по мере продвижения марша. Его речь перед Боевой Стражей была только первой в серии таких утверждений. Сейчас он чувствовал себя так, словно дал свою личную гарантию успеха практически всей Стране.

Он загнал себя в угол – в такое место, где поражение и измена становятся вещами равнозначными. Даже простейшие мысли о поражении заставляли его пульс гулко отдаваться в голове.

А если это были мысли, подобные вдохновляющим Неверие Кавинанта, тогда Трой мог видеть, что это вызывает вполне определенное чувство. У него было жестокое имя для этого чувства. Оно называлось трусость.

Он силился отогнать такие мысли прочь и обратить свое внимание на Центральные Равнины.

В стороне от гор местность как-то сглаживалась и переходила в широкие пространства острой, жесткой травы, испещренные полосами серого орляка и вереска, становящимися пурпурными осенью. Эта земля не была щедрой – Трою говорили, что было всего лишь пять подкамений во всех Южных Равнинах, – но ее нерасточительное здоровье было жизнестойким и сильным, как у коренастых мускулистых людей, которые на ней жили. Что-то в ее строгости привлекало его, как будто эта земля сама была предназначена для войны. Он ехал спокойно, сохраняя медленный темп чтобы сберегать силу Мехрила для тяжелой скачки от Смотровой Кевина до Рокового Отступления.