Линия ночи - Андрей Павленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не исключено, что имеющимися приборами хозяева сего гостеприимного острова смогут подчинить свободную от материальных оков душу. Даже мою. В этом нет ничего удивительного, ведь научились же люди отодвигать смерть, изменять свой генотип – все то, что ранее считалось прерогативой Создателя!
Учитывая же необычайный уровень явленных мне технологий – взять хотя бы направленный ядерный взрыв – угроза становится явно ощутимой.
Наука – обратная сторона магии. И возможно, в чем-то превосходящая ее. Оба – и маг, и ученый, чтобы творить, используют собственный разум. Разница лишь в методах: для первого это способ, для последнего – цель. Один пытается пользоваться потоками энергии, другой – сам создавать их.
Не важно, каким путем идут оба – важен результат.
Бог тоже может брать силу от людей – из их веры, чувств и эмоций, настроения и желаний, не поглощая их собою, но как бы сопереживая. Но в таком случае невозможно быть Богом среди толпы равнодушных.
Бог – это душа человечества. Человечества, которое я предал.
Исчезни эта душа окончательно, и оно останется одиноким под горящими взглядами звезд.
Когда-нибудь так и будет, но не сейчас: к этому люди пока не готовы, еще слишком много тайн мироздания скрыто от них. Позже, когда минует пора юности человечества, когда в подобных мне не будет надобности, мы уйдем, уступив свое место одному-единственному Богу – Природе.
Но сегодня живые существа нуждаются в защите. И если я не смогу помочь им, никакого позже не будет – придет пора новых, совершенно чуждых хозяев.
Сила начинает таять – а ведь мне еще нужно вернуться в оставленное тело! Пусть возвращение – дело нескольких секунд, – пока я доберусь до своей усыпальницы, но ведь за это время может произойти нечто важное!
Я в последний раз оглядываю зал, запечатлевая в памяти увиденное – чтобы потом, явившись в своем подлинном облике, покарать.
За загубленных в огненном аду, за выпотрошенных детей, за выпитых женщин, за искалеченные, рассыпавшиеся пеплом тела внизу, за замыслы, взлелеянные и одобренные здесь, и за трех крошечных, так и не познавших жизни существ, в смерти коих я повинен.
За эти, воистину преступления против жизни, а вовсе не за попытку уничтожить меня! Это я прощу.
Но простить – не значит забыть.
Путь, которым мы пришли, я отвергаю. Слишком много случайностей, едва не приведших к гибели. Поделом мне, возомнившему себя мудрейшим!
Я устремляюсь туда, откуда пришли помощники – неприметная, закрытая перегородкой раздвижная дверь в углу зала. Но достичь ее я не успеваю, чувствуя нарастание неведомого мне напряжения. В центре, подле мужчины происходит нечто странное – не знаю, какими словами это описать… Гости, похоже, ничего не замечают, лишь нан недоуменно морщится, очевидно, чувствуя необычное.
Мужчина прерывает свою речь, и замирает. Под опущенными веками с чудовищной скоростью бегают глазные яблоки.
Потом произносит:
– Прошу прощения, я вынужден ненадолго вас покинуть. Через минуту я вернусь, и мы продолжим.
Он торопливо следует к той двери, подле которой нахожусь и я. Нажатием кнопки, он открывает дверь, и я проникаю вслед за ним – спасибо, что позволил сберечь силы!
Пройдя коридором с десятком дверей вдоль стен, мужчина входит в одну из них. Двое близнецов – один в комбинезоне, другой в таком же наряде, ожидают его.
– Пора. – Говорит он им.
Тот, что в комбинезоне, достает пистолет и стреляет в вошедшего. Затылок разлетается на части, окрашивая в багрянец часть стены и дверь.
Что-то странное происходит в реальности, неведомое существо исподволь пьет мою силу. Будь я прежним, мне без труда удалось бы установить, в чем дело. Но не сейчас.
Клон небрежно хватает мертвое тело за ноги, и легко оттаскивает его вглубь комнаты. Второй торопливо выходит, очевидно, направляясь в зал.
Я, теряя последние силы, следую за ним. Может, сейчас удастся пролить свет на столь загадочные события?
Мужчина выходит в зал, и став на место предыдущего оратора, произносит:
– Прошу прощения. Итак, продолжаем…
Я в смятении пытаюсь понять смысл происходящего.
Тщетно.
Так кто же мудрее мудреца, Дайрон?
Однако, пора. Погибнуть тут от истощения – значит, предать тех детей…
Я проникаю сквозь дверь, и мчусь по коридору, роняя драгоценные алмазы времени.
Первая дверь. Нет.
Вторая. Нет.
Третья – та, где мертвое тело. Нет.
Тела тоже нет.
Четвертая – пусто.
Пятая – отверстие в полу, из которого доносится едва слышимый шум воды. Да.
Я ныряю туда, стремительно падаю вдоль жерла колодца, и с разгону погружаюсь в воду. Душа, плывущая под водой, словно рыба – что может быть нелепее?
Изображение сгустилось, словно в тумане, однако границы восприятия остались прежними. Несколько замедлилась скорость, но вряд ли это связано с плотностью окружающей среды – скорее всего, я просто гасну.
Пройдя неизвестное расстояние, я стремительно покидаю воды моря и взмываю вверх. Вот он, этот злополучный остров! Неправильной формы овал, чем-то схожий на надломленное веретено.
Я запомню его, каким он есть. И быть может, вскоре придет пора ему погрузиться в морскую пучину из которой он родился, чтобы навсегда исчезнуть из людской памяти. Или пусть он останется неизменным? Вечным монументом, мимо которого будут проноситься эпохи, памятником безвинно погибшим…
Это я решу позднее.
Однако, сила гаснет, бесследно растворяясь в пространстве. Словно свеча с догорающим фитилем, что пытается прожить подольше, цепляясь за никчемные остатки воска.
Вдали виднеется неровная полоса берега. Я хотел взглянуть на него со стороны моря – вот мое желание осуществилось.
Но что делать дальше? Я начал играть по их правилам – в результате не смогу добраться до Гнезда. Нужен привал.
Пролетев несколько десятков миль, во тьме я вижу бездомного бродягу, несчастного дурачка, живущего подаяниями местных жителей, в своей полуразрушенной хижине.
Я проникаю в него. И словно засыпаю, пока моя сознание, наложившись на его, завладевает слабым телом. Наконец, это происходит, и я оживаю в нем.
Разумеется, Бог может существовать в любом теле. Но тела бывают разными. Например, истинное тело Дайрона, несмотря на свое человеческое происхождение, стало самою Силой. Собираемой и накапливаемой долгие, долгие годы.
Боясь смерти или гибели, что по своей сути, одно и то же, я долгое время усиливал его, напитывая мощью до тех пор, пока оно, словно проросшее семя, не стало приносить плоды, превратившись в мощный источник энергии.
Богом быть просто.
Тем
