Русская модель управления - Александр Прохоров

К настоящему времени из крохотной заначки вырос колосс нынешней теневой экономики, в которую погружена без исключения вся страна. Каждый или организует теневую экономическую деятельность, или участвует в ней, получая доходы от скрытых приработков и хищений, или участвует в неявном перераспределении этих доходов, или, на худой конец, по долгу службы борется с этими явлениями (при этом вольно или невольно продолжая быть узелком в сети теневых хозяйственных отношений).

Как деликатно отмечает английский ученый Теодор Шанин, «невозможно осмыслить работу современной российской промышленности без того, чтобы понять, что завод дает своим работникам помимо зарплаты (которая часто месяцами не выплачивается)»[519]. Для предприятий «уход от налогов стал практически безальтернативной тактикой. Средняя фирма, уплачивающая все налоги, оказывалась неконкурентоспособной по издержкам в сравнении с ее конкурентами, фактически действующими в условиях льготного налогового режима. Соответственно, все фирмы, присутствующие на рынке, в той или иной мере были вынуждены нарушать законодательство»[520].

Перерасход материальных ресурсов на предприятиях свидетельствует не только о технологическом отставании, но и об огромных масштабах перераспределения ресурсов из легальной экономики в теневую. Например, в себестоимости продукции современных российских птицефабрик затраты на корма составляют до 85 % по сравнению с 50 % в США, хотя суточный привес бройлера равен лишь 23 граммам по сравнению с 52 граммами на американских птицефермах[521]. Нетрудно догадаться, куда «утекает» перерасход кормов и как это способствует подъему личного подсобного хозяйства. (По данным Госкомстата, «в сельском хозяйстве доля теневого сектора превышает 90 % добавленной стоимости, и это объясняется тем, что подавляющее большинство сельхозпродукции производится в России не на сельхозпредприятиях, а в частных хозяйствах населения»[522].)

Еще одной чертой новой теневой экономики в России стало широкое распространение скрытой занятости. Стахановского накала энтузиазм, с которым наши соотечественники участвуют в незаконной хозяйственной деятельности, уже привел к тому, что «в условиях экономического кризиса теневая экономика в России имеет устойчивую тенденцию к росту. По оценке аналитиков американского инвестиционного банка Chase Manhattan, в 1999 году она выросла на 5,4 % (официальный ВВП лишь на 1,8 %). …Согласно недавним исследованиям, 27 % трудоспособных россиян (а это 21 млн человек) имеют официально не учтенную вторую работу, причем около половины из них заняты в „посреднической деятельности“, треть — в розничной торговле, а оставшиеся — в челночном бизнесе»[523].

«Данные опросов свидетельствуют, что до трети трансакций в экономике в договорах не фиксируется. Может скрываться наем рабочей силы. Так, по данным Института сравнительных исследований трудовых отношений, в негосударственном секторе России восемнадцать процентов рабочей силы было занято в теневых сегментах, то есть их взаимоотношения с работодателем не были оформлены. Часто скрываются доходы»[524]. «Доля теневой экономики в общем объеме ВВП России, по оценкам Госкомстата России, составляет в последние годы более 20 %»[525].

Необходимым условием выживания и благополучия как населения в целом, так и каждого отдельного русского, становится умение извернуться, изобрести какие-то обманные технологии, перехитрить систему управления и не выполнить те условия, в которые она его ставит. Эта удивительная изощренность в нейтрализации системы и несоблюдении требований законодательства имеет неизбежным следствием невероятный размах коррупции, обмана, надувательства во всех сферах жизни — хозяйственной, идеологической, политической, личной.

Ярче всего это проявляется в торговых делах, начиная с поговорки «Не обманешь — не продашь». Как Пушкин описывает в «Евгении Онегине» Макарьевскую ярмарку:

…Перед нимМакарьев суетно хлопочет,Кипит обилием своим.

Сюда жемчуг привез индеец,Поддельны вины европеец,Табун бракованных конейПригнал заводчик из степей… 

***** 

Всяк суетится, лжет за двух,И всюду меркантильный дух.

То есть кони бракованные, вина поддельные, карты крапленые. Всюду обман и надувательство.

«Нарочитая бессовестность» русских людей торгового сословия в самые разные эпохи подчеркивалась как иностранцами, так и нашими соотечественниками. Олеарий писал о средневековой Москве: «Московские купцы высоко ставят в купце ловкость, изворотливость, говоря, что это дар божий, без которого не следует приниматься за торговлю. Голландский купец, самым грубым образом обманувший московских торговых людей, приобрел у них такое уважение за свое искусство, что они не только не обиделись, но и попросили его принять их к себе в товарищи, в надежде научиться»[526].

Как отмечал Костомаров: «Иностранцы, имевшие дело с русскими купцами, очень скоро выучивали их любимую русскую пословицу „На то и щука в море, чтоб карась не дремал“»[527]. Эта специфика русских торговых стереотипов описывалась иностранцами и в более поздний период. В царствование Екатерины II Россию посетил некий француз Фонтэн де Пиль. «У русских купцов нет ни малейшей добросовестности, забавно испытать на самом себе, до какого предела может дойти их жульничество… Добросовестность — единственная основа торговли — не существует в России»[528], — пишет он.

Общеизвестны нравы прославленного Гиляровским Хитрова рынка. Бытописатель Москвы конца XIX — начала XX века Е. П. Иванов насчитал тринадцать видов обмера и обвеса покупателей продавцами в розничной торговле. Трудно удержаться от соблазна процитировать целую страницу его текста:

«Обвес „c походом“.

Продавец берет большее против спрошенного количество какого-либо продукта и с легким толчком бросает его на весы, после этого на весах же отрезает ножом излишнюю часть и во время этого процесса усиленно нажимает на площадку, которая и показывает излишек. Иногда с этой же целью он добавляет еще резкий удар тем же ножом по площадке. Когда площадка весов с недостающим количеством продукта чуть остановится внизу, продавец на мгновение отнимает руки, как бы убеждая покупающего не только в точности требуемого количества, но и в „большом походе“. После этого ловкий продавец отрезает из лежащих на прилавке обрезков еще маленький кусочек продукта, дополняет его, быстро срывает покупаемое с чашки весов и с выражениями готовности к услугам поспешно завертывает в бумагу. В этом приеме обычно скрывается самый значительный недовес.