Русская модель управления - Александр Прохоров

Выяснилось, что начальник цеха всегда скрывал производственные возможности цеха, добивался меньшей программы, ориентировал общественность на минимальные темпы работы, стремился не выделяться, всегда быть в середке. Имея резервы, он запасами перекрывал недоделы. Когда накапливался чрезмерный задел продукции и ее уже нельзя было дольше утаивать, начальник ухитрялся документально оформить ее как продукцию, которая не входит в обязательную номенклатуру программы цеха, а следовательно, и не учитывается в выполнении»[514].

В советское время заводы проводили титаническую работу, чтобы получить скрытые мощности. Например, проводили реконструкцию под видом капитального ремонта, так как, если провести реконструкцию как реконструкцию, то вырастут производственные мощности и вышестоящая организация даст увеличенный план. А если оформить реконструкцию как капитальный ремонт, то можно реально увеличить мощности, но по документам этого не записать[515]. Второй причиной, по которой реконструкция оформлялась (и до сих пор оформляется) как капитальный ремонт, является то, что «строителям известно, что прибыльность при „реконструкции“ ниже, чем при „капремонте“, а у того — ниже, чем при „текущем ремонте“»[516].

В случае реконструкции под видом капремонта повышенный план не дадут, и на дополнительных мощностях можно производить заначку, то есть продукцию, которую можно выменять на что-то, неучтенное на другом предприятии. Для этого надо сэкономить сырье (завысив официальные нормы расхода) и получить от поставщиков то, что те сэкономили таким же способом. Так складывалась теневая экономика, которая в конце концов охватила все народное хозяйство. По документам было одно, на деле — совсем другое.

За последние годы логическим завершением процесса легализации заначки явился массовый «увод» финансовых потоков и пакетов акций в офшорные зоны, подальше от налогов и государственного контроля.

Чем быстрее деградировала система управления, скатываясь в свое стабильное, застойное состояние, тем большую роль в хозяйственной жизни играла заначка. Без нее уже никто не мог обойтись. Н. Епанчин, директор пажеского корпуса в застойные предреволюционные годы, вспоминал: «Очередной ротный командир, полковник Шумилов, доложил, что ввиду недостаточности отпуска денег на кормление пажей невозможно обойтись без „мертвых душ“, т. е. показывать по отчетным листам больше пажей, состоящих на довольствии, чем есть на самом деле»[517].

Аналогичным образом в брежневскую эпоху обкомы, горкомы и райкомы КПСС как параллельные управленческие структуры часто предписывали предприятиям и организациям выполнять те или иные работы исходя из того, что у тех есть неучтенные, левые ресурсы. Например, обязывали предприятия что-нибудь построить подшефному колхозу, отремонтировать, организовать, прекрасно зная, что соответствующие стройматериалы и деньги на зарплату не выделены. Изначально знали — у вас есть что-то, выкрутитесь. Это был первый шаг к легализации теневой экономики, без которой официальная система управления уже не могла обойтись.

Например, Ярославское транспортное управление в конце 70-х — начале 80-х годов за счет того, что по документам расходовало материалов больше, чем на самом деле, сэкономило бензин, запчасти и фонд зарплаты. Обменивая неучтенные транспортные услуги (оказываемые на неучтенном бензине, запчастях и зарплате) на стройматериалы, удалось построить двухэтажный двенадцатиквартирный жилой дом в поселке Петровском.

Построить-то построили, а квартиры в нем своим работникам предоставить не могут, так как дом надо принимать на баланс, а для этого нет законных оснований. Ведь дом возник «из воздуха», на него ни одного кирпича, ни одного гвоздя, ни одного рубля зарплаты строителям не выделено, он был построен за счет заначки. В конце концов волевым решением начальника дом приняли на баланс по статье — угадайте какой? — «имущество, обнаруженное при инвентаризации». Двенадцатиквартирный дом! Это не анекдот, а реальный случай. Я хорошо знаю юриста и экономиста, провернувших эту операцию.

Застойные брежневские годы были апофеозом стабильной системы управления, когда уже ничто не работало, государственный аппарат рука об руку с населением разворовывал и саботировал все что только можно. Например, именно тогда Госагропром СССР к традиционным каналам образования заначки («нормам естественной убыли» пищевых продуктов: усушке, утруске и т. п.) добавил дополнительные: «нормы снижения качества»[518]. В этот период получение заначки стало главным мотивом экономического поведения не только индивидуумов, но и целых организаций.

Престижными считались те отрасли и рабочие места, где можно было получить больше заначки в широком смысле этого слова, то есть всех видов левых доходов, которые были воплощены, в частности, в доступ к дефицитным товарам и услугам. Характерный анекдот того времени: друзья спрашивают у мрачного мужика: «Что такой невеселый?» «Да, — отвечает, — вчера по ошибке жене вместо зарплаты заначку отдал». «Так радоваться надо», — говорят друзья. «Да нет, заначка больше была»…

Чем сильнее давит пресс уравниловки, тем больше стимулов уходить в теневую экономику и получать доход в виде заначки. Так, сапожник в ремонтной мастерской службы быта не мог законным способом повысить свой заработок. Если бы он отремонтировал обуви больше, чем в прошлом месяце, то нормировщик тут же повысил бы ему норму и срезал бы расценки. В следующем месяце сапожник проработал бы больше, но получил бы в точности такую же сумму денег. Чтобы увеличивать доход, люди просто были вынуждены утаивать свой дополнительный труд и получать оплату за него не в форме нормальной зарплаты, а в качестве заначки.

Если говорить о промышленных предприятиях, то наименее криминальным, почти официальным каналом заначки являлся и до сих пор является так называемый второй отдел. Практически на любом почти предприятии есть второй отдел, то есть тот отдел, который должен обеспечивать постоянный мобилизационный запас сырья, материалов и готовой продукции на случай войны или чрезвычайного положения. Все знают, что склад второго отдела — это заначка для предприятия. В случае внезапных проверок «сверху» (впрочем, по-настоящему внезапных проверок не бывает) часто выясняется, что на складе второго отдела либо нет подтвержденных документами товарно-материальных ценностей, либо вместо них лежит откровенный брак, непригодный ни в мирное, ни в военное время.

К настоящему времени из крохотной заначки вырос колосс нынешней теневой экономики, в которую погружена без исключения вся страна. Каждый или организует теневую экономическую деятельность, или участвует в ней, получая доходы от скрытых приработков и хищений, или участвует в неявном перераспределении этих доходов, или, на худой конец, по долгу службы борется с этими явлениями (при этом вольно или невольно продолжая быть узелком в сети теневых хозяйственных отношений).