Новые сказки. Том 1 - Антология

Лили тем временем внимательно рассматривала находку Трюмпена.

– Это же динамит!!! – пискнула она. – Я в мультиках видела, что его надо съесть, тогда он не взорвётся.

– Динамит… порох… взрыв… разрушение… – пробурчал под нос тролль, вспоминая эту последовательность слов и их правильное значение.

Люди наверху замолчали. И в этот самый момент Трюмпен швырнул динамит в реку, да так, что тот наверняка улетел бы очень далеко… будь это всего секундой раньше.

Прогремел взрыв! Тролль успел схватить ничего не понимающую Лили и прижать её между собой и опорой, закрывая от ударной волны. Ещё один взрыв! И ещё! Кожа Трюмпена хрустела и трескалась от напряжения. Опаляющий огонь и взрывная волна. Это было так больно! Ему хотелось убежать, спрятаться и прикинуться камнем, как он делал всегда. Но ведь он должен был защитить этого вредного, надоедливого детёныша, который тем не менее смог его рассмешить впервые за добрую сотню лет. Рассмешить так же, как и тот белокурый мальчишка, которому он подарил шахматную фигурку на память. Ещё взрыв! Ослепительно яркий свет поглотил Трюмпена, он ничего не слышал и не видел, даже не знал – закрывает ли он девочку руками или их уже и нет у него… Ещё взрыв!

В зелёных глазах отражались лёгкие облака, которые сливались на горизонте с гладью широкой реки. В больших зелёных глазах Лилибет Свенсон…

– Мама, а можно я тут поиграю? – спросил её маленький сынишка, теребя в руках деревянный самолётик.

– Конечно, сынок, – ответила она и улыбнулась.

Красивый зелёный луг у дороги испокон веков был излюбленным местом для детского ребячества. Высокие деревья, река, каменный мост… Она давно не была здесь… с тех самых пор.

Лилибет посмотрела на дорогу и словно прошлась по ней своим взглядом до нового крепкого моста, который был возведён всего несколько лет назад.

Поглядывая на весело бегающего по лугу мальчика, Лили спустилась с крутого берега к воде.

Она долго всматривалась в тень под огромной железобетонной опорой.

– Спасибо, что тогда спас меня, Трюмпен, – прошептала молодая женщина, отворачиваясь от моста, и рукой смахнула с глаз две слезинки… аллергия на пыльцу, наверное.

– П-ф-ф-ф, – неожиданно послышалось недовольное фырканье из-за спины. – Зато, малявка, в результате за все причинённые мне неудобства я получил компенсацию в виде куда более просторного жилища.

Молодая мама Лилибет улыбнулась. И зашагала обратно на луг, негоже надолго терять сына из виду. Шаг. Она не оборачивалась. Шаг. Ведь так боялась, что этот голос – лишь плод её воображения. Шаг. А вдруг стоит ей обернуться, и угрюмый Трюмпен исчезнет. Шаг. Его любимая удочка и золотой крючок. Шаг. Его драчливые волшебные шахматы. Шаг. Исчезнет, словно никогда его и не было. Шаг. А Лили очень хотела верить, что под мостом живёт тролль. Он жил там за много лет до неё и будет жить там спустя много-много лет. Шаг…

– Слышишь, Трюмпен, я часто буду приходить сюда со своим сынишкой! – звонко крикнула она, изящно повернувшись на носочках и показывая темноте под мостом язык.

– П-ф-ф-ф… – блеснули ей в ответ маленькие зелёные глаза из тени под аркой моста…

Принц-Папоротник

Наталья Ерёмина

Германия

Головинка луны сонно покачивалась на блестящих качелях от двух самых ярких звёзд. Вокруг было совсем тихо, таинственно.

В такие тихие звёздные ночи на Остров Цветов – иначе эту местность и не назовёшь – опускались невиданные, сказочные картины далёких стран и соседних галактик. Они точно плыли по цветущим дорожкам и жили яркой, словно утверждённой кем-то по праву жизнью, тревожа покой прекраснейших цветов, которым представлялось в сладком сне, что они и не цветы вовсе, а, например, поэт, придворный вельможа, садовник, мореплаватель, астроном, волшебник и даже царь и прекрасная принцесса.

Но поутру, с приходом первого солнечного луча, чудесные картины растворялись, и, просыпаясь, Пион, Георгин, Гвоздика, Гладиолус, Амарант… – снова были цветами и никем больше.

Конечно, среди полей, на которых росли невиданные растения, поднимались ввысь и необъятные деревья и кустарники. Совсем даже обыкновенно, как это можно встретить всюду на молодой и удивительной планете Земля. Но остров всё же был необычен: нигде не росли такие розы и лилии, нигде больше не встретишь даже подобие пышных шапок гортензий, цвет которых в различные доли часов менял радужное сочетание, дав предпочтение тому или иному оттенку в зависимости от времени суток. И море чарующих неземных лотосов, и трогательные кувшинки милым образом украсили озёрные воды, над которыми прерывистыми линиями переливались зелёные крылышки стрекоз.

Отовсюду слышались слова – шелест, будто перезвон хрустальных колокольчиков самых разнообразных звучаний: «Несём эфиры тонкие, превращаемся, овиваем… Мы – изумрудные стражи!.. Все сплетения Земли – от Любви! Да, от Любви!.. С солнечным Ветром ввысь поднимаемся! Распускаемся – изумляемся. Тянемся к Небесам!» – перешёптывались деревья, кустарники… Звенели благоухающими чашечками цветы… Розы напевали: «Мы прекрасны – знаем!» А одна – жемчужного цвета, только что распустившаяся, запела дивно:

Аромат струится день и ночь,Творчество бужу, Любви я дочь!Я на радость расцветаю,Я Солнца песни понимаю!Лепестками нежными излучаю Свет,Смысл мой – Любовь, иного – нет.Поэты, Музыканты и Певцы,Вдыхайте аромат мой, вы – Творцы!

А Колокольчик пел свою песню:

Я колокольчик полевой,Любуются просторы мной!Я на свободе расцветаю,Я Ветра песни понимаю!

Пусть я не пышен, с виду мал,Но Бог мне цвет небесный дал.Влюблён я в даль, влюблён я в близь,Я прославляю эту жизнь.

Вот вылетел из лилового цветка трудяга Шмель и зажужжал с наслаждением:

Как прекрасны Вы, цветы,Как же Вы пахучи! —Дети солнца, красоты,Радуги. Прочь, тучи…

В вечернем свете Луны пела Энотера:

В мире удивительноЗелёном,В жизнь всегда приятноБыть влюблённым.Всякое подлунноеТвореньеВосхищенье порождает,Изумленье.Каждая травинкаИ листочекВ жизни свой имеетУголочек!

Право, остров был невелик, но словно вобрал в миниатюре всё многообразие Голубой Планеты – Земли. Справедливости ради сказать, немало обитало и птиц, и зверей, но, необъяснимым образом, видно их было лишь рано поутру или в самую звёздную полночь. Но самым интересным и важным обитателем тех мест был огромных размеров огненно-рыжий Кот. Он, как и водится, гулял сам по себе – где хотел и как хотел.

«Скоро назначенный час, – размышлял про себя Кот. – Поскорей бы…»

– О, любезный господин Кот! Вы, как всегда, всё знаете. Сердце подсказывает нам – предстоит что-то очень важное на нашем острове… – взволнованно проговорили Хризантемы.

Кот всматривался куда-то вдаль… Он будто не услышал, что ему сказали цветы. И тихо, еле слышно, произнёс:

– Должно, когда-то должно…

– Ах, – ещё больше заволновались красавицы. – Ведь всё и так хорошо…

– Хорошо… – задумчиво ответил Кот и тут же скрылся в чаще деревьев.

– Что бы это значило? – всё переговаривались тревожно цветы. – Не перестанут ли нам являться прекрасные образы? Мы их всем островом так полюбили… – вздыхали они.

Но исчезновение образов не грозило Острову Цветов. Просто настало время немножко навести порядок…

Давно нарушало созерцательную тишину местности несогласие, ревность, зависть и другие очень неприятные качества, чужеродные любви, радости и гармонии. Всё чаще откуда ни возьмись появлялись незнакомцы, которые всем своим видом внушали, казалось, позабытые чувства страха и тревоги. Но, как известно, рано или поздно настаёт время, когда и Земля, и вся необъятная Вселенная требуют восстановления божественного порядка.

Деревья-великаны качались в чарующем танце, и сказочный Ветер нашёптывал перемены… На небе царила полная Луна. Она казалось такой большой, как никогда… Серебряными нитями соединялись звёзды, образуя великий Смысл-Узор над Землёй. Ангелы в перламутровых одеждах посылали свои подсказки прозрачно-чистыми голосами и разноцветными энергиями. В лазоревом свете появлялись Херувимы. Они пели духовные гимны, наполняя природу и всё пространство земное силой духа и мудростью…

С нарастающей силой происходило волшебное озарение неземных образов. Они кружили в ветвях деревьев и стеблях растений; обволакивая несметной, но лёгкой силой, отчего всё начинало светиться и дрожать искрами серебряно-золотой пыльцы.